«день-матушка», «стоим там, как лебедя», «по ходне, по мостовой», - и усмехался довольно: «За свою кровь отомстили им, гадам, все же их там положили маленько»…
За всех повел наконец рассказ Никита Евтихович Бойко, сибиряк, сержант, участник финской войны, а в эту - прибывший на фронт с пополнением сибиряков 1 марта, а до того работавший на одном из сибирских рудников пожарником:
- В ночь на двенадцатое мая пошли мы в тыл, под командой старшего сержанта Медведева, восемь человек. Старший лейтенант Черепивский направлял и провожал нас. Шли мы, значит, - Медведев Егор, замполитрука взвода Никита Баландюк, Бойко (то есть это я сам), Баженов, Овчинников, Волков, Мохов Алексей, Денисов Иван. Вышли в ночь, болото перешли по пояс, перешли передовую - охранение немецкое в большом сосновом лесу и первую линию. Дошли до минных полей, пришлось ждать, - тут сидели сутки в мелкоросье березняка, наблюдали: метров двести впереди у немцев - мостовая дорога, там они строили дзот, топорами плотничали. Другие копали траншеи. В эту ночь автомашины по дороге ходили, женский голос из леса слышался, - это лесок возле Фигурной рощи, не доходя… Словом, кругом везде немцы, голоса, движение. Подходили они к нам на пятьдесят метров, нельзя было кашлянуть, курили мы - разгоняли дым, чуть кто заснет - за ногу дернешь. Змея разок испугала нас. Просидели ночь, мокрые, мерзли здорово. Луна по лесу переходила…
Командир роты ставит задачу разведчикам,
направляемым в тыл врага. 8-я армия.
Май 1942 года.
С рассветом, двенадцатого, - труба, подъем играют у них. Поднялись фрицы, разговоры, шум у них, завтракают они, и сразу пошли на работу. Метров пятьдесят шли возле нас и тут и работали. Отползли мы метров на сто, - все березнячок, кустарник. Тут сидели день. Ходили, наблюдали - я, Баженов, Денисов…
Вечером решили воротиться и сделать засаду там, где у них с передовой в тыл проходит линия связи. Просидели в засаде до трех часов ночи, - это уже тринадцатое мая. Стало светаться, пошли на их шалаши, на их первой линии, передовой, хотели блокировать. Впереди шли Овчинников и Баженов дозором, нарвались на патруль. Два немца, которые были за деревьями, крикнули: «Уки ввех!» Мы бы их, возможно, уложили, но они были за толстыми деревьями. Они открыли огонь - шесть выстрелов из винтовки. Мы - за кусты, назад, в немецкую сторону, глубже, и перебежали их дорогу, и дальше к ним, в тыл. Но опять попали на двоих - патруль. Они подняли шум, и мы решили отступить, - кругом немцы взволновались. Отошли мы на восток, к мостовой дороге, тут еще два патруля. Мы опять назад, к немцам в тыл, сдали. И кругом обошли их, и - снова на восток, чтоб выйти на свою передовую. В лесу провели день, таились, спали…
Опять ночь. Когда подошли к мостовой в другом месте, то оказалось: у них вышка и избушки, пять штук на дороге, одна от другой далеко. С вышки нас не заметили, спали там, а у отдельной избушки - один стоял, видел и - ничего! За своих принял, что ли? Мы отошли метров двести в сторону, поворотили строго на север и опять - через дорогу, и - на восток, по болоту. И спокойно, под рассвет, вышли к себе, еще по кустам клюкву собирали (потому что выходили в разведку, взяли только колбасы да по три сухаря). Пришли в роту к автоматчикам, здесь нас ждал Черепивский. Он волновался за нас и плакал, и снились мы ему…
Четырнадцатого день отдыхали, сушились, кушали. Медведева командир роты Черепивский отстранил за неправильное руководство: когда мы туда ходили, Медведев настаивал днем взять «языка», где нельзя было: «пускай, говорил, семь человек погибнут, один останется!» - котелок не варил!
Тут пошли под моим руководством… Вот теперь расскажу, как ходили второй раз… Черепивский приказал идти к тем пяти избушкам, которые мы приметили, - одна в стороне, ее, значит, велел блокировать… И вот что получилось тут…
Часов в десять вечера, четырнадцатого, пошли… Л Медведеву Черепивский заявил, чтоб он оправдал доверие, и Медведев теперь шел под моим началом… Дошли до места нормально, часов в двенадцать, часа два сидели возле избушки, не доходя метров ста, они не спали, шуму у них много было: смех, стучали, разговоры. Мы прямо на болоте лежали, в воде.
Часов с двух, когда они утихли, мы начали действовать. Перешли их оборону и решили зайти к избушке с тыла и напасть. Дошли до их связи, перерезали связь. И сразу я выделил группу захвата, четырех человек (Овчинников, Медведев, Баженов и Мохов), а сам с тремя остался метрах в пяти сзади, на мостовой.
Я им приказал, не доходя метров пятнадцать до избушки, бросать гранаты по избушке. Они так и сделали, бросили восемь гранат. И сразу же кинулись к ней все. Когда мы набросились на избушку, видим, под ней - землянка, и там у них паника, шум, команда, открывают по одному дверь дощатую. Гранату выбросит, и выскочит, и сразу драпать по мостовой - человек пять выскочило, побросали свои винтовки.
Когда мы подбежали вплотную, стали бросать гранаты в дверь под избушку, - первым Овчинников бросил. Тут сразу стоны, крики, шум, не поймешь, чего у них было. Так еще штук восемь мы бросили, - я бросил две, Баженов - две… Перебили мы, наверное, половину тех, кто в землянке был. Овчинников собрал брошенные винтовки, прислонил их к избушке. Тут мы были уже ранены теми гранатами, что выбегавшие немцы бросили. Медведев ко мне: «Меня ранило!» Я: «Отойди метров на двадцать в болото и дожидай!» И еще у Медведева одну гранату взял, потому что меня ранило в палец, автомат вышибло и диску потерял. Тут Денисова ранило, он ничего не сказал, самовольно ушел, - не знал я, куда. Овчинникова и Баженова тоже ранило, они доложили.
Отошли все на болото, я один остался проверить, все ли налицо, и тоже взял отошел. А с Баландюком так было: он шел после всех, когда наступали. Когда мы отступили, нас собралось пять человек (а троих - нету). Я: «Где же люди?» Мохов: «Двое ушло!» (А я знал, что трое, потому что Медведева сам отослал). Думаю: все люди! Убедился, что все, - и пошли. Кричали: «Баландюк, Денисов!..»
Баландюка убило, потому что ему деваться иначе некуда, в плен некому было забрать, немцев, кроме пяти убежавших, снаружи никого не было, кто жив - в землянке остался, трусили, наружу не вылезали. Мы с час стояли там, метрах в двадцати, - ничего не слыхать. Значит, убило. Когда пришли к командиру роты, то стали пересчитывать всех: семь человек, а восьмого нет. Мы еще надеялись: может, Баландюк первым до командира роты добрался, но здесь его тоже не обнаружилось. Я потом, по приказанию Черепивского («Надо - на выручку!»), трех человек направил искать по болоту, - не нашли, ничего не оказалось…
Здоровый, загорелый, большелицый Бойко умолк, опустив свои светлые, большие, красивые глаза. Заговорил Баженов:
- Баландюк шел в метре от меня. Когда граната взорвалась в двух метрах от меня, я бежал, меня задело. Пробило мне петлицу, несколько дыр в шинели, щеку и руку в двух местах задело. Я все внимание бросил на землянку - некогда было. Той гранатой, наверно, Баландюка убило…
Бойко поднял глаза:
- Все нападение минут двадцать длилось. Взяли у них брошенное оружие - все пять винтовок. Овчинников нес их, как дрова, и все их притащил. Хорошо действовал. Главное дело, и в ногу раненный, и в руку.
А другие винтовки пирамидой с тыльной стороны избушки стояли, видели мы их, да забежать туда не удалось… Немцев было убито человек пятнадцать как минимум, а было их там, если по винтовкам считать, наверно, до тридцати… Всего нами брошено шестнадцать гранат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
За всех повел наконец рассказ Никита Евтихович Бойко, сибиряк, сержант, участник финской войны, а в эту - прибывший на фронт с пополнением сибиряков 1 марта, а до того работавший на одном из сибирских рудников пожарником:
- В ночь на двенадцатое мая пошли мы в тыл, под командой старшего сержанта Медведева, восемь человек. Старший лейтенант Черепивский направлял и провожал нас. Шли мы, значит, - Медведев Егор, замполитрука взвода Никита Баландюк, Бойко (то есть это я сам), Баженов, Овчинников, Волков, Мохов Алексей, Денисов Иван. Вышли в ночь, болото перешли по пояс, перешли передовую - охранение немецкое в большом сосновом лесу и первую линию. Дошли до минных полей, пришлось ждать, - тут сидели сутки в мелкоросье березняка, наблюдали: метров двести впереди у немцев - мостовая дорога, там они строили дзот, топорами плотничали. Другие копали траншеи. В эту ночь автомашины по дороге ходили, женский голос из леса слышался, - это лесок возле Фигурной рощи, не доходя… Словом, кругом везде немцы, голоса, движение. Подходили они к нам на пятьдесят метров, нельзя было кашлянуть, курили мы - разгоняли дым, чуть кто заснет - за ногу дернешь. Змея разок испугала нас. Просидели ночь, мокрые, мерзли здорово. Луна по лесу переходила…
Командир роты ставит задачу разведчикам,
направляемым в тыл врага. 8-я армия.
Май 1942 года.
С рассветом, двенадцатого, - труба, подъем играют у них. Поднялись фрицы, разговоры, шум у них, завтракают они, и сразу пошли на работу. Метров пятьдесят шли возле нас и тут и работали. Отползли мы метров на сто, - все березнячок, кустарник. Тут сидели день. Ходили, наблюдали - я, Баженов, Денисов…
Вечером решили воротиться и сделать засаду там, где у них с передовой в тыл проходит линия связи. Просидели в засаде до трех часов ночи, - это уже тринадцатое мая. Стало светаться, пошли на их шалаши, на их первой линии, передовой, хотели блокировать. Впереди шли Овчинников и Баженов дозором, нарвались на патруль. Два немца, которые были за деревьями, крикнули: «Уки ввех!» Мы бы их, возможно, уложили, но они были за толстыми деревьями. Они открыли огонь - шесть выстрелов из винтовки. Мы - за кусты, назад, в немецкую сторону, глубже, и перебежали их дорогу, и дальше к ним, в тыл. Но опять попали на двоих - патруль. Они подняли шум, и мы решили отступить, - кругом немцы взволновались. Отошли мы на восток, к мостовой дороге, тут еще два патруля. Мы опять назад, к немцам в тыл, сдали. И кругом обошли их, и - снова на восток, чтоб выйти на свою передовую. В лесу провели день, таились, спали…
Опять ночь. Когда подошли к мостовой в другом месте, то оказалось: у них вышка и избушки, пять штук на дороге, одна от другой далеко. С вышки нас не заметили, спали там, а у отдельной избушки - один стоял, видел и - ничего! За своих принял, что ли? Мы отошли метров двести в сторону, поворотили строго на север и опять - через дорогу, и - на восток, по болоту. И спокойно, под рассвет, вышли к себе, еще по кустам клюкву собирали (потому что выходили в разведку, взяли только колбасы да по три сухаря). Пришли в роту к автоматчикам, здесь нас ждал Черепивский. Он волновался за нас и плакал, и снились мы ему…
Четырнадцатого день отдыхали, сушились, кушали. Медведева командир роты Черепивский отстранил за неправильное руководство: когда мы туда ходили, Медведев настаивал днем взять «языка», где нельзя было: «пускай, говорил, семь человек погибнут, один останется!» - котелок не варил!
Тут пошли под моим руководством… Вот теперь расскажу, как ходили второй раз… Черепивский приказал идти к тем пяти избушкам, которые мы приметили, - одна в стороне, ее, значит, велел блокировать… И вот что получилось тут…
Часов в десять вечера, четырнадцатого, пошли… Л Медведеву Черепивский заявил, чтоб он оправдал доверие, и Медведев теперь шел под моим началом… Дошли до места нормально, часов в двенадцать, часа два сидели возле избушки, не доходя метров ста, они не спали, шуму у них много было: смех, стучали, разговоры. Мы прямо на болоте лежали, в воде.
Часов с двух, когда они утихли, мы начали действовать. Перешли их оборону и решили зайти к избушке с тыла и напасть. Дошли до их связи, перерезали связь. И сразу я выделил группу захвата, четырех человек (Овчинников, Медведев, Баженов и Мохов), а сам с тремя остался метрах в пяти сзади, на мостовой.
Я им приказал, не доходя метров пятнадцать до избушки, бросать гранаты по избушке. Они так и сделали, бросили восемь гранат. И сразу же кинулись к ней все. Когда мы набросились на избушку, видим, под ней - землянка, и там у них паника, шум, команда, открывают по одному дверь дощатую. Гранату выбросит, и выскочит, и сразу драпать по мостовой - человек пять выскочило, побросали свои винтовки.
Когда мы подбежали вплотную, стали бросать гранаты в дверь под избушку, - первым Овчинников бросил. Тут сразу стоны, крики, шум, не поймешь, чего у них было. Так еще штук восемь мы бросили, - я бросил две, Баженов - две… Перебили мы, наверное, половину тех, кто в землянке был. Овчинников собрал брошенные винтовки, прислонил их к избушке. Тут мы были уже ранены теми гранатами, что выбегавшие немцы бросили. Медведев ко мне: «Меня ранило!» Я: «Отойди метров на двадцать в болото и дожидай!» И еще у Медведева одну гранату взял, потому что меня ранило в палец, автомат вышибло и диску потерял. Тут Денисова ранило, он ничего не сказал, самовольно ушел, - не знал я, куда. Овчинникова и Баженова тоже ранило, они доложили.
Отошли все на болото, я один остался проверить, все ли налицо, и тоже взял отошел. А с Баландюком так было: он шел после всех, когда наступали. Когда мы отступили, нас собралось пять человек (а троих - нету). Я: «Где же люди?» Мохов: «Двое ушло!» (А я знал, что трое, потому что Медведева сам отослал). Думаю: все люди! Убедился, что все, - и пошли. Кричали: «Баландюк, Денисов!..»
Баландюка убило, потому что ему деваться иначе некуда, в плен некому было забрать, немцев, кроме пяти убежавших, снаружи никого не было, кто жив - в землянке остался, трусили, наружу не вылезали. Мы с час стояли там, метрах в двадцати, - ничего не слыхать. Значит, убило. Когда пришли к командиру роты, то стали пересчитывать всех: семь человек, а восьмого нет. Мы еще надеялись: может, Баландюк первым до командира роты добрался, но здесь его тоже не обнаружилось. Я потом, по приказанию Черепивского («Надо - на выручку!»), трех человек направил искать по болоту, - не нашли, ничего не оказалось…
Здоровый, загорелый, большелицый Бойко умолк, опустив свои светлые, большие, красивые глаза. Заговорил Баженов:
- Баландюк шел в метре от меня. Когда граната взорвалась в двух метрах от меня, я бежал, меня задело. Пробило мне петлицу, несколько дыр в шинели, щеку и руку в двух местах задело. Я все внимание бросил на землянку - некогда было. Той гранатой, наверно, Баландюка убило…
Бойко поднял глаза:
- Все нападение минут двадцать длилось. Взяли у них брошенное оружие - все пять винтовок. Овчинников нес их, как дрова, и все их притащил. Хорошо действовал. Главное дело, и в ногу раненный, и в руку.
А другие винтовки пирамидой с тыльной стороны избушки стояли, видели мы их, да забежать туда не удалось… Немцев было убито человек пятнадцать как минимум, а было их там, если по винтовкам считать, наверно, до тридцати… Всего нами брошено шестнадцать гранат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166