Город, как это ни печально, перестал быть безопасным местом для кого бы то ни было, а для вас в особенности. Я слышал, что сын леди Амилии возил вас ни много ни мало как в дом Чемерицы. Это правда? – Тео кивнул, и лорд помрачнел. – Преступное легкомыслие. Все равно, что оставить кошелек на тротуаре в Гоблинском Квартале и думать, что он так и будет лежать там, когда вы вернетесь. Вам необычайно повезло – пожалуй, даже слишком. – Он словно поднял вилку – так, будто собирался дирижировать Тео при исполнении арии из «Мадам Баттерфляй». – Не возражаете?
– Против чего?
– Против беглого осмотра. – Видя недоумевающий взгляд Тео, лорд пояснил: – Она, видите ли, серебряная. Серебро – хороший проводник. Несовершенный инструмент, но сойдет – мне не хочется перерывать свои вещи в поисках чародейской палочки. – Тео возражать не стал, и лорд Штокроза, закрыв глаза, принялся описывать вилкой медленные круги. Трижды он прерывал свое занятие и свободной рукой хватал что-то незримое, точно комаров ловил.
– Это самое я и подозревал, – сказал он, закончив. – Они на вас так и кишели. К счастью для нас, это не более серьезно, чем обычные меры предосторожности, – охрана Чемерицы осыпает ими всех, кто к ним приходит. Есть также несколько штук из коммуны Маргариток, но этим уже несколько суток, и они инертны.
У Тео зачесалось все, что только возможно.
– Что такое кишело на мне?
– У вас это, кажется, называется чарами, хотя слово «чары» не отражает... искусственности этих предметов. Вы, насколько я знаю, не владеете даже азами нашей науки, поэтому объяснить это несколько затруднительно. Скажем так: на вас были миниатюрные приборы слежения.
– Жучки?
– Нет, не живые существа, – улыбнулся Штокроза. – Я же говорю, это трудно объяснить...
– Бога ради. Я знаю, что такое приборы слежения. – Тео приказал себе остановиться – он не хотел обижать этого эльфа. – В нашем мире их называют «жучками». Вы говорите, я все это время таскал их на себе? – Тео пробрало холодом. – Выходит, в доме Чемерицы не только знали, где я, но и слушали все мои разговоры?
Штокроза покачал головой, как заботливый папаша – «нет, сынок, через дырочку в ванне просочиться нельзя».
– В этом я сильно сомневаюсь. Это мелкие чары, прилипающие ко всем посторонним, входящим в дом Чемерицы. Многие из них были уже обезврежены контр-чарами дома Нарцисса при вашем возвращении. Три штуки, которые обезвредил я, еще действовали, но много передать не могли из-за Нарциссовой защитной системы. У нас в Городе это обычная практика. – Лорд положил вилку на стол. – Однако все это свидетельствует о том, что к вашему делу относятся недостаточно серьезно. Пижма, Нарцисс, даже леди Амилия, которая проницательнее прочих, – все они рассматривают это как межсемейный шпионаж с целью выяснить, кто завоюет Строевое Знамя на играх Старого Холма.
Тео без особого аппетита поел фруктов, хлеба и сыра. Рекомендованная Штокрозой дыня оказалась и вправду отменной, с любопытным мятным привкусом. Все, что им подали, выглядело не менее экзотично и заманчиво, но Тео окончательно расхотелось есть.
– В чем, собственно, дело? – спросил он. – Я постоянно слышу разговоры о Войне Цветов. Что ее не будет, что никто не посмеет ее начать и тэ дэ и тэ пэ. Точно про чей-то развод или чью-то близкую смерть – если все говорят, что этому не бывать, значит, боятся, что это все-таки случится.
– Вы мыслите здраво, как настоящий смертный. И видите больше, чем многие в этом городе. Я с вами согласен: несмотря на дурацкий оптимизм, втайне все сознают, что война неминуема. Говорить, что войны никто не хочет, – это общее место, но в одной только новой истории насчитывается три Цветочные Войны. Одна из них состоялась совсем недавно и, насколько я знаю, по тем же самым причинам – из-за разногласий среди правящих семей.
– Но я-то здесь при чем? – Тео потер лицо. Недосыпание начинало сказываться, и тупая пульсация в голове напоминала о вчерашней пирушке. – С ума сойти можно.
– Предполагаю, что вы имеете какое-то отношение к слухам, которые у нас здесь ходят. Слухи эти довольно страшные. Говорят, будто Чемерица вырастил Ужасного Ребенка.
– Что в нем такого ужасного, в этом мальце?
– Нет-нет. Ужасный Ребенок – не просто маленький мальчик, ничего подобного. Это скорее... продукт, плод очень древней, запретной ныне науки. Такой ребенок не рождается от женщины обычным путем, и мне мало что известно о дальнейшем процессе. Об этом только в сказках рассказывают, и если Чемерице это удалось, то он совершил поистине значительное, хотя и злое, дело.
– Злое?
– Ужасный Ребенок – своего рода живое заклинание, если я правильно понимаю. Врата, открывающие доступ в Старую Ночь.
– Старая Ночь. Еще одна малоприятная вещь, мне сдается?
– Это первобытный хаос, из которого некогда возник порядок. Его можно сдерживать, но уничтожить нельзя. – Тео больше всего пугало то, что эльфийский лорд говорил об этом, как о погоде. В их мире такие вот штуки – чистая правда, и магия, в том числе и черная, вполне реальна, а он, Тео, в этом ни черта не смыслит. – Сейчас он отступил и соприкасается с миром лишь в нескольких местах, известных разгулом безумия и преступлений. Если выпустить Старую Ночь на волю, настанет эпоха крови и ужаса, где все известное нам примет наихудший, устрашающий образ.
Тео пожалел о том, что вообще что-то съел. Его мутило, во рту стоял кислый вкус. Схватив хрустальный кубок с водой, он осушил его, как жаждущий в пустыне.
– Жуть, конечно, – сказал он, – но я, хоть убейте, не понимаю, какое отношение могу к этому иметь. И зачем Чемерице все это надо? Я видел, как он богато живет. Если он погубит Эльфландию, то и ему будет плохо, разве нет?
– Я не больше вашего знаю, при чем тут вы, – с угрюмой улыбкой сказал Штокроза, – но совпадение уж слишком разительно. Что до намерения Чемерицы, то вы меня неправильно поняли. Старую Ночь он собирается развязать не в нашем мире, а в вашем – вернее сказать, в мире смертных.
Тео долго не мог прокашляться и отдышаться. Промокнув мокрую рубашку салфеткой, которую протянул ему Штокроза, он попытался разобраться в услышанном.
– Вы хотите сказать, что эти ублюдки, Чемерица с Дурманом, собираются уничтожить весь мой мир? – Кочерыжка, конечно, объясняла ему, что Сорняки – Глушители, как они сами себя именуют, – хотят людям зла и даже не прочь истребить их, но он представлял себе это в виде отдельных террористических актов, ничего не зная о плане повального геноцида.
– Освобождение Старой Ночи не столько уничтожит его, сколько изменит до неузнаваемости. Результат тем не менее будет ужасен.
– Но для чего им это может быть нужно?
– Подозреваю, что причина всему – энергетический кризис. Вы ведь заметили, что ночью у нас отключили свет? Или проспали?
– Энергетический? Электричество-то здесь с какого боку?
Штокроза озадаченно помолчал и кивнул.
– Ну да, конечно. У вас это наука, а здесь этим словом обозначается давным-давно устаревшее суеверие. Речь об энергии, которая освещает и отапливает наши дома, двигает наши транспортные средства. Аварии, или затемнения, как выражаются некоторые, становятся все более частыми и серьезными. Не случайно самые рьяные из числа Глушителей – это семьи, владеющие средствами для производства энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168