Камень,
металл, кирпич, дерево -- ничто не могло защитить азиатов от гибельных
лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы,
старательно делал свое дело.
Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в
Цитадель.
В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В
Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до
побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там. где, его
встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей. Эти
люди врывались в дома, минуя лежавших без сознания часовых, и вытаскивали из
постелей высших чиновников Империи -- губернаторов провинций, командующих
войсками, всех. кто олицетворял власть завоевателей. Бесчувственное тело
каждого из них доставляли на крышу местного драма Мотаа, где его принимал и
уносил внутрь бородатый священник в мантии. А машина уже неслась в следующий
город, где все повторялось сначала. Это продолжалось до самого утра.
Глава 11
Как только Ардмор вернулся в Цитадель, в него вцепился Кэлхун.
-- Майор Ардмор, -- заявил он, откашлявшись. -- я ждал вас, чтобы
поговорить об очень важном деле.
"Умеет же он выбрать время для разговоров", -- подумал Ардмор.
-- Да?
-- Я полагаю, вы рассчитываете, что приближаются решающие события?
-- Да, дело идет к концу.
-- Насколько я могу понять, все должно решиться в самое ближайшее
время. Я, правда, почти ничего не смог узнать от вашего Томаса: он
отказывается держать меня в курсе дела. Мне не совсем ясно, на каком
основании он считает себя уполномоченным говорить от вашего имени, когда вы
отсутствуете. Но речь сейчас не об этом, -- продолжал Кэлхун, с великодушным
видом взмахнув рукой. -- Я хотел сказать вот что. Позаботились ли вы о том,
как организовать управление страной после того, как мы выгоним азиатских
завоевателей?
"Куда он клонит?" -- подумал Ардмор.
-- Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой-то переходный период,
когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов
правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю,
это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников.
Кэлхун высоко поднял брови.
-- И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены
вернуться к этим давно устаревшим формам -- выборам и всему прочему?
Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.
-- А что вы предлагаете?
-- Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом
покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ
правления -- власть человека, который будет избран за его ум и научную
подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.
-- Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? --
спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.
Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по
его мнению, долго искать нужного человека не придется.
Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности
служить нации.
-- Но дело не в этом, -- заявил он, больше не скрывая возмущения. --
Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем
долге, но имейте в виду -- мы с вами люди военные. А военные не должны
совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании
Конституции, и наш единственный долг -- служить этой Конституции. Если народ
Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом
сообщит! А пока -- у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и
выполняйте их.
Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:
-- Это все. Выполняйте приказ, сэр! Кэлхун круто повернулся и пошел
прочь. Ардмор вызвал своего начальника разведки.
-- Томас, -- сказал он, -- я поручаю вам самым тщательным образом, но
осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.
-- Будет сделано, сэр.
-- Все воздушные машины вернулись, сэр.
-- Хорошо. Сколько всего доставлено?
-- Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов,
значит, если считать и этот последний( м-м-м( девять и два -- одиннадцать(
всео семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.
-- Потери есть?
-- Только у азиатов, всего(
-- Черт возьми, это меня не интересует! У нас!
-- У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку -- свалился с
лестницы в темноте.
-- Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о
демонстрациях -- во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне
знать.
-- Будет сделано.
-- И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес
таблеток кофеина. Сами тоже примите -- день будет нелегкий.
-- Хорошая мысль, майор.
И адъютант вышел.
В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка
к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по
варианту 4.
Священник храма в Оклахома-Сити поручил важную часть работы двум своим
местным помощникам -- водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу
Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на
ноги Голоса Кулака -- наместника Паназиатской Империи в Оклахома-Сити.
Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем
столе в мастерской, расположенной под храмом.
-- Готово, -- объявил Минковски. -- Без нагрева лучше не заклепать. Но
ему и так будет нелегко от этой штуки избавиться. Где там трафарет?
-- Вон он, сзади тебя. Капитан Айзекс говорил, что надо потом заварить
шов его посохом, только мне кажется, что не стоит возиться. А как-то странно
называть священника капитаном Айзексом, правда? Значит, мы теперь уже
официально в армии?
-- Толком не знаю. Меня одно интересует -- как бы покрепче насолить
этим плоскомордым обезьянам. Но думаю, что да: раз Айзекс офицер, значит, он
имеет право вербовать новобранцев. Послушай, где у него должен быть рисунок
-- на спине или на животе?
-- Давай сделаем с обеих сторон. Странная все-таки это история с
армией. Ходишь себе в церковь, а потом раз -- и это, оказывается, воинская
часть, и тебе велят принести присягу.
-- Лично меня это вполне устраивает, -- заметил Минковски. -- "Сержант
Минковски" -- звучит совсем неплохо. Меня не взяли в армию раньше из-за
больного сердца. А что до церкви, то все эти сказки про Великого Бога Мотаа
не для меня, я сюда ходил только ради того, чтобы бесплатно поесть и
свободно вздохнуть.
Он снял трафарет со спины азиата, а Смит принялся закрашивать
быстросохнущей несмываемой черной краской обведенный тонкой линией контур
иероглифа.
-- Интересно, что это по-ихнему означает?
-- А разве ты не слышал? -- спросил Смит и перевел ему.
На лице Минковски появилась восхищенная улыбка.
-- Вот это да, -- протянул он. -- Если бы кто-нибудь попробовал сказать
такое мне, ему бы не поздоровилось. А ты меня не разыгрываешь?
-- Да нет. Я был в центре связи, когда этот рисунок передавали из
Главною храма( то есть из штаба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
металл, кирпич, дерево -- ничто не могло защитить азиатов от гибельных
лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы,
старательно делал свое дело.
Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в
Цитадель.
В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В
Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до
побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там. где, его
встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей. Эти
люди врывались в дома, минуя лежавших без сознания часовых, и вытаскивали из
постелей высших чиновников Империи -- губернаторов провинций, командующих
войсками, всех. кто олицетворял власть завоевателей. Бесчувственное тело
каждого из них доставляли на крышу местного драма Мотаа, где его принимал и
уносил внутрь бородатый священник в мантии. А машина уже неслась в следующий
город, где все повторялось сначала. Это продолжалось до самого утра.
Глава 11
Как только Ардмор вернулся в Цитадель, в него вцепился Кэлхун.
-- Майор Ардмор, -- заявил он, откашлявшись. -- я ждал вас, чтобы
поговорить об очень важном деле.
"Умеет же он выбрать время для разговоров", -- подумал Ардмор.
-- Да?
-- Я полагаю, вы рассчитываете, что приближаются решающие события?
-- Да, дело идет к концу.
-- Насколько я могу понять, все должно решиться в самое ближайшее
время. Я, правда, почти ничего не смог узнать от вашего Томаса: он
отказывается держать меня в курсе дела. Мне не совсем ясно, на каком
основании он считает себя уполномоченным говорить от вашего имени, когда вы
отсутствуете. Но речь сейчас не об этом, -- продолжал Кэлхун, с великодушным
видом взмахнув рукой. -- Я хотел сказать вот что. Позаботились ли вы о том,
как организовать управление страной после того, как мы выгоним азиатских
завоевателей?
"Куда он клонит?" -- подумал Ардмор.
-- Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой-то переходный период,
когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов
правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю,
это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников.
Кэлхун высоко поднял брови.
-- И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены
вернуться к этим давно устаревшим формам -- выборам и всему прочему?
Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.
-- А что вы предлагаете?
-- Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом
покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ
правления -- власть человека, который будет избран за его ум и научную
подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.
-- Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? --
спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.
Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по
его мнению, долго искать нужного человека не придется.
Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности
служить нации.
-- Но дело не в этом, -- заявил он, больше не скрывая возмущения. --
Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем
долге, но имейте в виду -- мы с вами люди военные. А военные не должны
совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании
Конституции, и наш единственный долг -- служить этой Конституции. Если народ
Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом
сообщит! А пока -- у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и
выполняйте их.
Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:
-- Это все. Выполняйте приказ, сэр! Кэлхун круто повернулся и пошел
прочь. Ардмор вызвал своего начальника разведки.
-- Томас, -- сказал он, -- я поручаю вам самым тщательным образом, но
осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.
-- Будет сделано, сэр.
-- Все воздушные машины вернулись, сэр.
-- Хорошо. Сколько всего доставлено?
-- Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов,
значит, если считать и этот последний( м-м-м( девять и два -- одиннадцать(
всео семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.
-- Потери есть?
-- Только у азиатов, всего(
-- Черт возьми, это меня не интересует! У нас!
-- У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку -- свалился с
лестницы в темноте.
-- Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о
демонстрациях -- во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне
знать.
-- Будет сделано.
-- И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес
таблеток кофеина. Сами тоже примите -- день будет нелегкий.
-- Хорошая мысль, майор.
И адъютант вышел.
В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка
к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по
варианту 4.
Священник храма в Оклахома-Сити поручил важную часть работы двум своим
местным помощникам -- водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу
Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на
ноги Голоса Кулака -- наместника Паназиатской Империи в Оклахома-Сити.
Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем
столе в мастерской, расположенной под храмом.
-- Готово, -- объявил Минковски. -- Без нагрева лучше не заклепать. Но
ему и так будет нелегко от этой штуки избавиться. Где там трафарет?
-- Вон он, сзади тебя. Капитан Айзекс говорил, что надо потом заварить
шов его посохом, только мне кажется, что не стоит возиться. А как-то странно
называть священника капитаном Айзексом, правда? Значит, мы теперь уже
официально в армии?
-- Толком не знаю. Меня одно интересует -- как бы покрепче насолить
этим плоскомордым обезьянам. Но думаю, что да: раз Айзекс офицер, значит, он
имеет право вербовать новобранцев. Послушай, где у него должен быть рисунок
-- на спине или на животе?
-- Давай сделаем с обеих сторон. Странная все-таки это история с
армией. Ходишь себе в церковь, а потом раз -- и это, оказывается, воинская
часть, и тебе велят принести присягу.
-- Лично меня это вполне устраивает, -- заметил Минковски. -- "Сержант
Минковски" -- звучит совсем неплохо. Меня не взяли в армию раньше из-за
больного сердца. А что до церкви, то все эти сказки про Великого Бога Мотаа
не для меня, я сюда ходил только ради того, чтобы бесплатно поесть и
свободно вздохнуть.
Он снял трафарет со спины азиата, а Смит принялся закрашивать
быстросохнущей несмываемой черной краской обведенный тонкой линией контур
иероглифа.
-- Интересно, что это по-ихнему означает?
-- А разве ты не слышал? -- спросил Смит и перевел ему.
На лице Минковски появилась восхищенная улыбка.
-- Вот это да, -- протянул он. -- Если бы кто-нибудь попробовал сказать
такое мне, ему бы не поздоровилось. А ты меня не разыгрываешь?
-- Да нет. Я был в центре связи, когда этот рисунок передавали из
Главною храма( то есть из штаба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50