Девятое мая сорок пятого года. Мюрвик-Фленсбург». Видите?
— Надпись вижу. Но это не Альфонс Ребане.
— Как это?
— У тёти Хильды была его фотография. Она была сделана перед войной, в сороковом году. В детстве я очень часто её рассматривала. Потом сожгла. Но человека, который был на той фотокарточке, запомнила на всю жизнь. Это не он.
Роза Марковна ещё раз всмотрелась в снимок, и Томасу показалось, что она побледнела.
— Вы его узнали, — мелькнула у него догадка.
— Нет, я не знаю этого человека, — повторила она. — Поехали, Семён. Хочу поскорей оказаться дома. В моем возрасте такие умственные нагрузки противопоказаны.
— Какой возраст! — укорил её Томас. — Вы ещё очень даже ничего. Особенно когда смеётесь. Когда смеётесь, вы становитесь молодой. Вам нужно чаще смеяться.
— Я постараюсь.
Возле подъезда гостиницы «Виру» Артист остановил машину. Томас вылез и осмотрелся. Его белый пикапчик стоял на платной стоянке. «Мазератти» Артиста не было. «Линкольна» тоже не было. Роза Марковна подождала, пока выгрузятся Артист и Муха, села за руль «фиата» и немного вымученно улыбнулась:
— Спасибо, молодые люди. Мне было с вами интересно.
— Секунду, не уезжайте, — попросил Артист. Он для чего-то взял у Мухи спортивную сумку «Puma» и побежал к цветочнице, раскинувшей свой многоцветный товар на углу гостиницы. Вернувшись, галантно поднёс Розе Марковне крупную, как качан капусты, бледно-жёлтую розу на длинном стебле. — Роза Марковна, это вам. Это «Глория Дей». Должен признаться, что Эстония нравится мне все больше.
— Мне тоже, — сказал Муха.
«Фиат» отъехал от гостиницы.
— Быстро, ловим тачку! — распорядился Артист.
— Зачем нам тачка? — удивился Томас. — Вон мой «жигуль».
— А ключи?
— При чем тут ключи?
Со своим «жигулем» Томас прекрасно обходился и без ключей. Ключи он много раз терял по пьянке, поэтому запасной всегда держал в салоне под ковриком. А проникнуть в машину не составляло никакого труда, так как замок на задней правой двери давно уже был сломан, и дверь открывалась, если её дёрнуть за ручку и одновременно пнуть.
— Езжай за «фиатом», — приказал Артист. — Близко не подходи.
— Она поедет домой, — напомнил Томас.
— Сомневаюсь.
Он оказался прав. Роза Марковна повернула не к своему дому, а к Старому городу. Возле табачного киоска остановилась. Но подошла не к прилавку, а к уличному телефону.
— Кому-то звонит, — заметил Томас. — Она могла бы позвонить с твоего мобильника.
— Значит, не могла, — ответил Артист.
Закончив разговор, Роза Марковна вернулась в машину, миновала ратушу и свернула к Домскому собору. Припарковалась на малолюдной в этой дневное время площади перед собором, открыла дверцу и закурила, не выходя из машины. По приказу Артиста Томас приткнул «жигуленка» за автобусной остановкой возле библиотеки Крейцвальда и заглушил двигатель. С этого места хорошо были видны и Домский собор, и площадь, и «фиат» Розы Марковны.
Минут через десять она вылезла из машины и пошла к собору. Роза «Глория Дей» была у неё в руках.
— Проверь, — сказал Артист.
Муха извлёк из спортивной сумки с надписью «Puma» плоскую чёрную коробку, выдвинул из неё антенну и покрутил ручку настройки. В динамике раздалось слабое шипение. Муха кивнул:
— Порядок, пашет.
Роза Марковна подошла к собору и остановилась. Артист и Муха внимательно наблюдали за ней.
— Чего мы ждём? — поинтересовался Томас.
— Фитиль, помолчи, — попросил Муха.
До Томаса вдруг дошло:
— Я понял! Она узнала этого человека! Да, узнала! Того, что на снимке! Вы думаете, она ждёт его?
Ни Муха, ни Артист не ответили. Томас почувствовал себя обиженным.
— Хоть показали бы мне это завещание, — сказал он. — А то вы уж совсем держите меня за пешку. А сказали, что считаете меня своим другом. Друзьям принято доверять.
Артист вынул из кармана листок и молча сунул его Томасу.
Это была ксерокопия завещания, которую когда-то оставил Томасу генерал Мюйр. Но затушёванные места на ней были каким-то образом проявлены и выделялись из текста, словно бы отмеченные светло-серым маркёром.
«Я, гр. Ребане Альфонс, 1908 года рождения, находясь в здравом уме и ясной памяти, действуя добровольно, настоящим завещанием завещаю все принадлежащее мне имущество гр. Штейн Розе Марковне, 1941 года рождения».
— А я вам ещё в Аугсбурге сказал, что она наследница, — прокомментировал он.
— Не туда смотришь, — сказал Муха.
Томас прочитал:
«Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, из которых один выдаётся на руки завещателю Ребане Альфонсу, а второй хранится в делах нотариуса по адресу посёлок Усть-Омчуг Тенькинского района Магаданской области…»
— Вот это номер! — поразился Томас. — Магаданская область! Это же Колыма! Как его туда занесло?
— Это не главное, — сказал Муха.
— А что главное?
— Дата.
«Завещание составлено и заверено дня Четырнадцатого, месяца Октября, года Одна тысяча девятьсот семьдесят пятого».
Томас даже потряс головой. Этого не могло быть. И тем не менее это было. Так и стояло: «Года Одна тысяча девятьсот семьдесят пятого».
— Это что же получается? — ошарашенно спросил Томас. — Выходит, в семьдесят пятом году он был ещё жив? Может, он и сейчас жив?
На безлюдной площади появился высокий худой человек в светлой шляпе и белом плаще. В руке у него была трость. Судя по какой-то особенной медлительности его движений, это был глубокий старик, но держался он прямо, посматривал вокруг словно бы свысока и лишь слегка опирался на трость.
— Приготовься, — приказал Артист.
— Все готово, — ответил Муха.
Роза Марковна увидела старика, повернулась к нему, но навстречу не пошла. Он приблизился к ней, снял шляпу, открыв совершенно седые волосы, блеснувшие на солнце, как снег, наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Включай, — сказал Артист.
В динамике прозвучало:
— Здравствуй, Роза. У тебя странный вид. Что-то случилось?
— Здравствуйте, отец.
— Отец. Я всегда хотел, чтобы ты называла меня отцом. Вот и назвала.
— Здравствуйте, отец. Здравствуйте, Альфонс Ребане.
— Приехали, — сказал Томас. — Вот, значит, кого должны завтра хоронить на Метсакальмисту!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В ту ночь, когда на базе отдыха Национально— патриотического союза в Пирите произошёл пожар, командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт проводил совещание со своими доверенными офицерами, командирами спецподразделения «Эст». Благовидный предлог для того, чтобы провести довольно многолюдное совещание и при этом не привлечь внимания въедливой, как керосин, прессы, дал неожиданный приезд в Таллин эксперта Военного комитета НАТО генерала Урхо Тимонена. Это был толстый добродушный финн с розовым поросячьим лицом, любитель попариться в сауне, плотно поесть и крепко выпить. Он уже не раз посещал Эстонию с рабочими визитами, которые на самом деле были инспекционными поездками. Его отчёты о состоянии эстонских вооружённых сил были благоприятными для республики. Генерал Тимонен отмечал в них, что уровень боевой выучки Сил обороны Эстонии уверенно приближается к стандартам НАТО, и это во многом является заслугой командующего Силами обороны генерал-лейтенанта Кейта.
Нынешний визит генерала Тимонена был неплановым и очень не ко времени, но Кейт не ощутил недовольства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Надпись вижу. Но это не Альфонс Ребане.
— Как это?
— У тёти Хильды была его фотография. Она была сделана перед войной, в сороковом году. В детстве я очень часто её рассматривала. Потом сожгла. Но человека, который был на той фотокарточке, запомнила на всю жизнь. Это не он.
Роза Марковна ещё раз всмотрелась в снимок, и Томасу показалось, что она побледнела.
— Вы его узнали, — мелькнула у него догадка.
— Нет, я не знаю этого человека, — повторила она. — Поехали, Семён. Хочу поскорей оказаться дома. В моем возрасте такие умственные нагрузки противопоказаны.
— Какой возраст! — укорил её Томас. — Вы ещё очень даже ничего. Особенно когда смеётесь. Когда смеётесь, вы становитесь молодой. Вам нужно чаще смеяться.
— Я постараюсь.
Возле подъезда гостиницы «Виру» Артист остановил машину. Томас вылез и осмотрелся. Его белый пикапчик стоял на платной стоянке. «Мазератти» Артиста не было. «Линкольна» тоже не было. Роза Марковна подождала, пока выгрузятся Артист и Муха, села за руль «фиата» и немного вымученно улыбнулась:
— Спасибо, молодые люди. Мне было с вами интересно.
— Секунду, не уезжайте, — попросил Артист. Он для чего-то взял у Мухи спортивную сумку «Puma» и побежал к цветочнице, раскинувшей свой многоцветный товар на углу гостиницы. Вернувшись, галантно поднёс Розе Марковне крупную, как качан капусты, бледно-жёлтую розу на длинном стебле. — Роза Марковна, это вам. Это «Глория Дей». Должен признаться, что Эстония нравится мне все больше.
— Мне тоже, — сказал Муха.
«Фиат» отъехал от гостиницы.
— Быстро, ловим тачку! — распорядился Артист.
— Зачем нам тачка? — удивился Томас. — Вон мой «жигуль».
— А ключи?
— При чем тут ключи?
Со своим «жигулем» Томас прекрасно обходился и без ключей. Ключи он много раз терял по пьянке, поэтому запасной всегда держал в салоне под ковриком. А проникнуть в машину не составляло никакого труда, так как замок на задней правой двери давно уже был сломан, и дверь открывалась, если её дёрнуть за ручку и одновременно пнуть.
— Езжай за «фиатом», — приказал Артист. — Близко не подходи.
— Она поедет домой, — напомнил Томас.
— Сомневаюсь.
Он оказался прав. Роза Марковна повернула не к своему дому, а к Старому городу. Возле табачного киоска остановилась. Но подошла не к прилавку, а к уличному телефону.
— Кому-то звонит, — заметил Томас. — Она могла бы позвонить с твоего мобильника.
— Значит, не могла, — ответил Артист.
Закончив разговор, Роза Марковна вернулась в машину, миновала ратушу и свернула к Домскому собору. Припарковалась на малолюдной в этой дневное время площади перед собором, открыла дверцу и закурила, не выходя из машины. По приказу Артиста Томас приткнул «жигуленка» за автобусной остановкой возле библиотеки Крейцвальда и заглушил двигатель. С этого места хорошо были видны и Домский собор, и площадь, и «фиат» Розы Марковны.
Минут через десять она вылезла из машины и пошла к собору. Роза «Глория Дей» была у неё в руках.
— Проверь, — сказал Артист.
Муха извлёк из спортивной сумки с надписью «Puma» плоскую чёрную коробку, выдвинул из неё антенну и покрутил ручку настройки. В динамике раздалось слабое шипение. Муха кивнул:
— Порядок, пашет.
Роза Марковна подошла к собору и остановилась. Артист и Муха внимательно наблюдали за ней.
— Чего мы ждём? — поинтересовался Томас.
— Фитиль, помолчи, — попросил Муха.
До Томаса вдруг дошло:
— Я понял! Она узнала этого человека! Да, узнала! Того, что на снимке! Вы думаете, она ждёт его?
Ни Муха, ни Артист не ответили. Томас почувствовал себя обиженным.
— Хоть показали бы мне это завещание, — сказал он. — А то вы уж совсем держите меня за пешку. А сказали, что считаете меня своим другом. Друзьям принято доверять.
Артист вынул из кармана листок и молча сунул его Томасу.
Это была ксерокопия завещания, которую когда-то оставил Томасу генерал Мюйр. Но затушёванные места на ней были каким-то образом проявлены и выделялись из текста, словно бы отмеченные светло-серым маркёром.
«Я, гр. Ребане Альфонс, 1908 года рождения, находясь в здравом уме и ясной памяти, действуя добровольно, настоящим завещанием завещаю все принадлежащее мне имущество гр. Штейн Розе Марковне, 1941 года рождения».
— А я вам ещё в Аугсбурге сказал, что она наследница, — прокомментировал он.
— Не туда смотришь, — сказал Муха.
Томас прочитал:
«Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, из которых один выдаётся на руки завещателю Ребане Альфонсу, а второй хранится в делах нотариуса по адресу посёлок Усть-Омчуг Тенькинского района Магаданской области…»
— Вот это номер! — поразился Томас. — Магаданская область! Это же Колыма! Как его туда занесло?
— Это не главное, — сказал Муха.
— А что главное?
— Дата.
«Завещание составлено и заверено дня Четырнадцатого, месяца Октября, года Одна тысяча девятьсот семьдесят пятого».
Томас даже потряс головой. Этого не могло быть. И тем не менее это было. Так и стояло: «Года Одна тысяча девятьсот семьдесят пятого».
— Это что же получается? — ошарашенно спросил Томас. — Выходит, в семьдесят пятом году он был ещё жив? Может, он и сейчас жив?
На безлюдной площади появился высокий худой человек в светлой шляпе и белом плаще. В руке у него была трость. Судя по какой-то особенной медлительности его движений, это был глубокий старик, но держался он прямо, посматривал вокруг словно бы свысока и лишь слегка опирался на трость.
— Приготовься, — приказал Артист.
— Все готово, — ответил Муха.
Роза Марковна увидела старика, повернулась к нему, но навстречу не пошла. Он приблизился к ней, снял шляпу, открыв совершенно седые волосы, блеснувшие на солнце, как снег, наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Включай, — сказал Артист.
В динамике прозвучало:
— Здравствуй, Роза. У тебя странный вид. Что-то случилось?
— Здравствуйте, отец.
— Отец. Я всегда хотел, чтобы ты называла меня отцом. Вот и назвала.
— Здравствуйте, отец. Здравствуйте, Альфонс Ребане.
— Приехали, — сказал Томас. — Вот, значит, кого должны завтра хоронить на Метсакальмисту!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В ту ночь, когда на базе отдыха Национально— патриотического союза в Пирите произошёл пожар, командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт проводил совещание со своими доверенными офицерами, командирами спецподразделения «Эст». Благовидный предлог для того, чтобы провести довольно многолюдное совещание и при этом не привлечь внимания въедливой, как керосин, прессы, дал неожиданный приезд в Таллин эксперта Военного комитета НАТО генерала Урхо Тимонена. Это был толстый добродушный финн с розовым поросячьим лицом, любитель попариться в сауне, плотно поесть и крепко выпить. Он уже не раз посещал Эстонию с рабочими визитами, которые на самом деле были инспекционными поездками. Его отчёты о состоянии эстонских вооружённых сил были благоприятными для республики. Генерал Тимонен отмечал в них, что уровень боевой выучки Сил обороны Эстонии уверенно приближается к стандартам НАТО, и это во многом является заслугой командующего Силами обороны генерал-лейтенанта Кейта.
Нынешний визит генерала Тимонена был неплановым и очень не ко времени, но Кейт не ощутил недовольства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92