Отсюда вытекала необхо-
димость учиться ориентироваться в закономерностях аналити-
ческой техники.
Я уже описывал всю безутешность тогдашней технической
ситуации. Взяв на себя осенью 1924 г. руководство Венским
техническим семинаром, я хорошо себе представлял, какую
работу необходимо было проделать. В предшествующие годы
мне удалось в отчетах о болезнях выявить мешавшую бессис-
темность, что позволило набросать схему упорядоченного отчета.
Случаи заболеваний позволяли увидеть множество разнообраз-
ных переживаний, вызывавших замешательство при лечении.
Поэтому я предложил выбирать из всего обилия случаев лишь
те, которые были необходимыми для постановки технических
проблем. Все остальное урегулировалось бы в ходе дискуссии
само собой. Раньше было обычным делом излагать историю
94
детства больного без всякой связи с проблемой лечения, давая
я конце этого изложения бессвязные советы. Такой способ
казался мне бессмысленным. Если психоанализ представлял со-
бой каузальную научную терапию, то любая необходимая тех-
ническая мера должна была вытекать сама собой из структуры
личности больного. Структура невроза могла определяться толь-
ко фиксацией на переживаниях детства.
Обнаружилось далее, что аналитики обходили сопротивление
слчасти потому, что не осознавали сути этого феномена, по-
лагая, что явления сопротивления представляют собой препят-
ствие в работе и поэтому их надо по возможности избегать.
Потому-то в первые годы моего руководства семинаром и об-
суждались исключительно проблемы сопротивления. Поначалу
мы были совершенно беспомощны, но быстро научились много-
му. Самым главным результатом первого года работы семинара
стало понимание того важнейшего факта, что аналитики рас-
сматривали <перенесение> только как положительное явление,
оставляя в стороне его отрицательные аспекты, хотя Фрейд
давно уже теоретически сформулировал соответствующее раз-
личие. Аналитики боялись выделить, выслушать, подтвердить
или опровергнуть мнение пациента, отклоняющееся от собст-
венного, опасались подвергнуться болезненной для себя критике
с его стороны. Они чувствовали себя беспокойно из-за столк-
новения с сексуальным материалом и столь проблематичной
человеческой природой.
Оказалось, далее, что <опорой> невроза были неосознанные
враждебные установки пациента. Каждое толкование связей в
неосознанном материале <отскакивало> от этой тайной враж-
дебности. Следовательно, нельзя было ничего истолковать до
тех пор, пока не удалось вскрыть и устранить тайную ори-
ентацию на отказ. Такая позиция соответствовала известным
принципам практической работы, но в этой работе надо было
для начала основательно практиковаться.
Постановка практических вопросов покончила со многими
неправильными, но удобными для терапевтов позициями, на-
пример с так называемым выжиданием. Выжидание должно
было иметь какой-то смысл, но большей частью оно оказы-
валось всего лишь проявлением беспомощности. Мы осуждали
привычку многих коллег только упрекать больного за сопро-
тивление лечению. Наши попытки понять сопротивление и уст-
ранить его аналитическими средствами вполне соответствовали
психоаналитическим принципам. Тогда было обычным делом
устанавливать сроки исцеления, если лечение заходило в тупик.
Пациенту надлежало к определенной дате решиться <покончить
с сопротивлением выздоровлению>. Если ему это не удавалось,
констатировалось <непреодолимое сопротивление>. Не следует за-
95
бывать, что работа в амбулатории постоянно предъявляла вы-
сокие требования к нашим знаниям. Никто не имел пред-
ставления об укоренении сопротивления в психологии.
Существовали некоторые неверные в техническом отноше-
нии меры, от которых пришлось отказаться. Так как я сам
на протяжении пяти лет совершал эти ошибки, приводившие
к большим неудачам, я хорошо знал их и мог распознать у
других. Среди них была несистематическая работа над мыс-
ленным материалом, который давал больной. Этот материал
истолковывали <так, как он шел>, не обращая внимания на
его глубину, на сопротивление истинному пониманию. Резуль-
татом часто оказывались гротескные ситуации. Больные очень
скоро поняли, чего, с теоретической точки зрения, ждет от
них психоаналитик, и производили соответствующие <ассоциа-
ции>. Они давали материал по желанию психоаналитика. Если
это были хитрые люди, то они полусознательно вводили в
заблуждение, например грезили в высшей степени путанно,
так что никто не мог понять, вчем, собственно, дело.
Важнейшей проблемой была именно постоянная сбивчивость
грез, а не их содержание. Они производили также символы,
касающиеся символов. Очень быстро разобравшись в сексу-
альных значениях ассоциаций, они смогли легко оперировать
понятиями. Они говорили об эдиповом комплексе без следа
аффекта. Внутренне они не верили в толкования приведенных
фантазий, то есть именно в то, что аналитики, как правило,
принимали за чистую монету. Почти все лечение протекало
хаотически. Не было ни порядка в материале, ни системы
лечения, а поэтому не наблюдалось и упорядоченного хода
процесса. После двух-трех лет лечения большинство случаев
оканчивалось безрезультатно. То там, то здесь наблюдались
улучшения, но никто не знал почему. Под воздействием всего
этого в нашем сознании формировались понятия упорядоченной
и систематической работы над случаями сопротивления. В ходе
лечения невроз распадается, так сказать, на отдельные очаги
сопротивления, которые надо тщательно различать и обособленно
устранять, начиная с самого верхнего, лежащего ближе всего
к осознанному восприятию больного.
Это было не ново и представляло собой только последо-
вательное осуществление взглядов Фрейда. Я отсоветовал кол-
легам стремиться <убедить> пациента в правильности толко-
вания. Если понято и устранено соответствующее сопротивление
неосознанному побуждению, то больной сам осуществит тол-
кование, ведь в сопротивлении содержится тот элемент вле-
чения, против которого и борется пациент. Если он поймет
смысл отпора, то будет готов понять и то, чему оказывает
отпор. Но осуществление этого процесса требует точного и
96
последовательного раскрытия любого самого слабого импульса
недоверия и отклонения в душе пациента. Среди пациентов
не встречалось ни одного, кто не выражал бы глубокого не-
доверия к лечению. Они лишь по-разному скрывали это чувство.
Однажды я продемонстрировал больного, который прятал
тайное недоверие за преувеличенной вежливостью и согласием
со всем, что ему говорили. За недоверием действовал источник
страха как таковой. Поэтому пациент жертвовал всем, не вы-
давая себя агрессивностью. Ситуация требовала, чтобы я не
истолковывал его очень ясные сновидения о кровосмесительной
связи с матерью до тех пор, пока не проявится его агрессия
против меня. Это полностью противоречило тогдашней практике
толкования каждого отдельного фрагмента сновидения или мо-
мента воображения, но соответствовало принципам анализа со-
противления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
димость учиться ориентироваться в закономерностях аналити-
ческой техники.
Я уже описывал всю безутешность тогдашней технической
ситуации. Взяв на себя осенью 1924 г. руководство Венским
техническим семинаром, я хорошо себе представлял, какую
работу необходимо было проделать. В предшествующие годы
мне удалось в отчетах о болезнях выявить мешавшую бессис-
темность, что позволило набросать схему упорядоченного отчета.
Случаи заболеваний позволяли увидеть множество разнообраз-
ных переживаний, вызывавших замешательство при лечении.
Поэтому я предложил выбирать из всего обилия случаев лишь
те, которые были необходимыми для постановки технических
проблем. Все остальное урегулировалось бы в ходе дискуссии
само собой. Раньше было обычным делом излагать историю
94
детства больного без всякой связи с проблемой лечения, давая
я конце этого изложения бессвязные советы. Такой способ
казался мне бессмысленным. Если психоанализ представлял со-
бой каузальную научную терапию, то любая необходимая тех-
ническая мера должна была вытекать сама собой из структуры
личности больного. Структура невроза могла определяться толь-
ко фиксацией на переживаниях детства.
Обнаружилось далее, что аналитики обходили сопротивление
слчасти потому, что не осознавали сути этого феномена, по-
лагая, что явления сопротивления представляют собой препят-
ствие в работе и поэтому их надо по возможности избегать.
Потому-то в первые годы моего руководства семинаром и об-
суждались исключительно проблемы сопротивления. Поначалу
мы были совершенно беспомощны, но быстро научились много-
му. Самым главным результатом первого года работы семинара
стало понимание того важнейшего факта, что аналитики рас-
сматривали <перенесение> только как положительное явление,
оставляя в стороне его отрицательные аспекты, хотя Фрейд
давно уже теоретически сформулировал соответствующее раз-
личие. Аналитики боялись выделить, выслушать, подтвердить
или опровергнуть мнение пациента, отклоняющееся от собст-
венного, опасались подвергнуться болезненной для себя критике
с его стороны. Они чувствовали себя беспокойно из-за столк-
новения с сексуальным материалом и столь проблематичной
человеческой природой.
Оказалось, далее, что <опорой> невроза были неосознанные
враждебные установки пациента. Каждое толкование связей в
неосознанном материале <отскакивало> от этой тайной враж-
дебности. Следовательно, нельзя было ничего истолковать до
тех пор, пока не удалось вскрыть и устранить тайную ори-
ентацию на отказ. Такая позиция соответствовала известным
принципам практической работы, но в этой работе надо было
для начала основательно практиковаться.
Постановка практических вопросов покончила со многими
неправильными, но удобными для терапевтов позициями, на-
пример с так называемым выжиданием. Выжидание должно
было иметь какой-то смысл, но большей частью оно оказы-
валось всего лишь проявлением беспомощности. Мы осуждали
привычку многих коллег только упрекать больного за сопро-
тивление лечению. Наши попытки понять сопротивление и уст-
ранить его аналитическими средствами вполне соответствовали
психоаналитическим принципам. Тогда было обычным делом
устанавливать сроки исцеления, если лечение заходило в тупик.
Пациенту надлежало к определенной дате решиться <покончить
с сопротивлением выздоровлению>. Если ему это не удавалось,
констатировалось <непреодолимое сопротивление>. Не следует за-
95
бывать, что работа в амбулатории постоянно предъявляла вы-
сокие требования к нашим знаниям. Никто не имел пред-
ставления об укоренении сопротивления в психологии.
Существовали некоторые неверные в техническом отноше-
нии меры, от которых пришлось отказаться. Так как я сам
на протяжении пяти лет совершал эти ошибки, приводившие
к большим неудачам, я хорошо знал их и мог распознать у
других. Среди них была несистематическая работа над мыс-
ленным материалом, который давал больной. Этот материал
истолковывали <так, как он шел>, не обращая внимания на
его глубину, на сопротивление истинному пониманию. Резуль-
татом часто оказывались гротескные ситуации. Больные очень
скоро поняли, чего, с теоретической точки зрения, ждет от
них психоаналитик, и производили соответствующие <ассоциа-
ции>. Они давали материал по желанию психоаналитика. Если
это были хитрые люди, то они полусознательно вводили в
заблуждение, например грезили в высшей степени путанно,
так что никто не мог понять, вчем, собственно, дело.
Важнейшей проблемой была именно постоянная сбивчивость
грез, а не их содержание. Они производили также символы,
касающиеся символов. Очень быстро разобравшись в сексу-
альных значениях ассоциаций, они смогли легко оперировать
понятиями. Они говорили об эдиповом комплексе без следа
аффекта. Внутренне они не верили в толкования приведенных
фантазий, то есть именно в то, что аналитики, как правило,
принимали за чистую монету. Почти все лечение протекало
хаотически. Не было ни порядка в материале, ни системы
лечения, а поэтому не наблюдалось и упорядоченного хода
процесса. После двух-трех лет лечения большинство случаев
оканчивалось безрезультатно. То там, то здесь наблюдались
улучшения, но никто не знал почему. Под воздействием всего
этого в нашем сознании формировались понятия упорядоченной
и систематической работы над случаями сопротивления. В ходе
лечения невроз распадается, так сказать, на отдельные очаги
сопротивления, которые надо тщательно различать и обособленно
устранять, начиная с самого верхнего, лежащего ближе всего
к осознанному восприятию больного.
Это было не ново и представляло собой только последо-
вательное осуществление взглядов Фрейда. Я отсоветовал кол-
легам стремиться <убедить> пациента в правильности толко-
вания. Если понято и устранено соответствующее сопротивление
неосознанному побуждению, то больной сам осуществит тол-
кование, ведь в сопротивлении содержится тот элемент вле-
чения, против которого и борется пациент. Если он поймет
смысл отпора, то будет готов понять и то, чему оказывает
отпор. Но осуществление этого процесса требует точного и
96
последовательного раскрытия любого самого слабого импульса
недоверия и отклонения в душе пациента. Среди пациентов
не встречалось ни одного, кто не выражал бы глубокого не-
доверия к лечению. Они лишь по-разному скрывали это чувство.
Однажды я продемонстрировал больного, который прятал
тайное недоверие за преувеличенной вежливостью и согласием
со всем, что ему говорили. За недоверием действовал источник
страха как таковой. Поэтому пациент жертвовал всем, не вы-
давая себя агрессивностью. Ситуация требовала, чтобы я не
истолковывал его очень ясные сновидения о кровосмесительной
связи с матерью до тех пор, пока не проявится его агрессия
против меня. Это полностью противоречило тогдашней практике
толкования каждого отдельного фрагмента сновидения или мо-
мента воображения, но соответствовало принципам анализа со-
противления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101