например, в коммерческих училищах черты оседлости, содержимых на средства частных лиц, число допускаемых к приёму евреев зависело от размера участия купцов-евреев в расходах по содержанию этих училищ; во многих коммерческих училищах процент евреев был 50 и выше.
Там же, где правительственная норма при приёме в средние школы соблюдалась строго, процент евреев в старших классах тем не менее часто превышал её. Слиозберг объясняет это в частности и тем, что евреи, поступавшие в гимназию, всегда полностью кончали курс, а не-евреи частенько и не доучивались. Поэтому в старших классах оказывалось и больше 10% евреев. Подтверждает он, что немало евреев училось, например, в полтавской гимназии. А в Вязьме, свидетельствует другой мемуарист, в гимназии в его классе из 30 мальчиков было 8 евреев. В мариупольских мужских гимназиях, уже в думское время, – примерно седьмая часть, т е. 14-15%, а в женских больше. В Одессе же, где евреи составляли треть населения, в 1894 в наиболее престижной ришельевской гимназии состояло 14% евреев, во 2-й гимназии – больше 20%, в 3-й – 37%, во всех женских гимназиях – 40%, в коммерческом училище – 72%, в Университете – 19%.
Но при денежных возможностях жажду образования никакие препятствия не могли остановить. «Во многих средних учебных заведениях внутренних губерний евреев в то время было немного, и родители стали посылать туда своих детей… Более состоятельные евреи стали обучать детей дома, готовя их ежегодно к экзамену в следующий класс, а затем к выпускному». В годы с 1887 по 1909 евреи могли без ограничений держать и ежегодные переводные и выпускные гимназические экзамены и «получали свидетельства, дающие им одинаковые права с окончившими курс». Большинство экстернов в российских гимназиях и были – евреи. И сколько было таких семей, как Якова Маршака (не богатого ювелира, а отца поэта): все пятеро его детей получили высшее образование до революции.
Затем «повсюду открывались частные учебные заведения, как общие для христиан и евреев, так и только для одних евреев… Некоторые из этих школ получили все права правительственных, другим разрешено выдавать… аттестаты, дающие право на поступление в высшие учебные заведения». «Была создана сеть частных еврейских учебных заведений, заложивших основы национального образования». – «Евреи стали также направляться в заграничные высшие учебные заведения; из них большая часть возвращается в Россию и держит здесь экзамен в государственных комиссиях». Слиозберг сам обнаружил в 80-е годы в Гейдельбергском университете, что «большинство из… русских слушателей были евреи», среди них – и не имеющие аттестатов зрелости.
Есть смысл задаться вопросом: эти ограничения, продиктованные опасением революционности студенчества, – не подпитывали они именно эту революционность? Не способствовали ей – и озлобление на «норму», и пребывание за границей в контактах с революционными эмигрантами?
А что же – в российских университетах после запретного циркуляра? Не резко сразу, но процент евреев понижался почти каждый год, от 13, 8% в 1893 до 7, 0% в 1902. И в Петербургском и в Московском университетах процент евреев всё же превышал объявленную норму – 3% – почти во все годы её существования.
Министр Делянов на обращение к нему с личными просьбами разрешал не раз принимать просителей в университеты сверх нормы, тому – не один свидетель. И так принимались «сотни студентов». (Деляновские помягчения позже сменились ужесточением строгости норм при министре Боголепове – и нельзя вовсе исключить, что это тоже повлияло на выбор его мишенью для террориста.) – А вот обзор Слиозберга: на Высших женских медицинских курсах в Петербурге реальный процент был выше, чем в Военно-Медицинской Академии и в Университете, и «сюда стекались еврейки со всей Империи». – В петербургском Психоневрологическом институте (куда, были случаи, принимали и без гимназического аттестата) – учились многие сотни евреев, а за годы прошли и тысячи. «Психоневрологический» назывался он, однако в нём открылся также и юридический факультет. Императорская консерватория в Петербурге «переполнена была учащимися евреями обоего пола». – В 1911 в Екатеринославе открылся и частный Горный институт.
В приёме в специальные средние учебные заведения, например фельдшерские, бывала и большая свобода. Я. Тейтель рассказывает, что в саратовскую фельдшерскую школу (высокого уровня, с институтским оборудованием) принимали евреев, приезжающих из черты оседлости, безо всякой процентной нормы. (И без предварительных полицейских разрешений на поездку, а принятые в школу тем самым и становились полноправны, этот порядок утвердил саратовский тогда губернатор Столыпин.) И, таким образом, в школе училось до 70% евреев. – И в другие средние технические училища Саратова евреев из черты оседлости принимали без соблюдения процентной нормы, а затем многие из них продолжали образование в высших учебных заведениях. Ещё приезжала из черты оседлости «масса» экстернов, которым не нашлось университетских мест, и еврейская община города всех их устраивала на работу.
Ко всему этому следует добавить, что учебные заведения на еврейском языке – не ограничивались. В последнюю четверть XIX в. в черте было 25 тысяч хедеров, в них 363 тысячи учащихся (64% всех еврейских детей). Правда, бывшие «казённые еврейские училища» были (в 1883) закрыты как ненадобные в новую эпоху, в них уже не шли. (Но если в прошлые десятилетия внедрение этих училищ иные еврейские публицисты трактовали как факт и замысел «реакции», то теперь и закрытие их – как «факт реакции».)
И, суммарно: процентная норма не ограничила жажду евреев к образованию. Не подняла она и уровень образования среди не-еврейских народностей Империи, – а вот у еврейской молодёжи вызывала горечь и ожесточение. И несмотря на эту притеснительную меру еврейская молодёжь всё равно вырастала в ведущую интеллигенцию. Именно выходцы из России составили весомое и яркое большинство начальной интеллигенции будущего государства Израиль. Сколь часто читаешь в Российской Еврейской энциклопедии: «сын мелкого ремесленника», «сын мелкого торговца», не говоря уже «сын купца», – и дальше: кончил университет.)
Диплом университета сперва давал в России право жительства повсюду в Империи и право службы по любому ведомству. (Позже – устанавливали препятствия к преподаванию евреев в академиях, университетах и казённых гимназиях.) Евреи с высшим медицинским образованием (врачи и провизоры) имели право «повсеместного жительства, независимо от того, занимаются ли они своей специальностью или нет», и – как и все окончившие высшие учебные заведения – напротив, могли «заниматься торговлей и промыслами» и «причисляться к купечеству без предварительного пятилетнего пребывания в первой гильдии в черте оседлости», как это требовалось от прямых купцов. «Евреи, имеющие степень доктора медицины», могли служить по любому ведомству по всей Империи, иметь приказчика и двух слуг из единоверцев, выписывая их из «черты». Право повсеместного жительства и торговли имел и еврейский медицинский персонал без высшего образования (зубные врачи, фельдшеры, акушерки). Но с 1903 поставлено было условие, чтоб они всё же непременно занимались своей специальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Там же, где правительственная норма при приёме в средние школы соблюдалась строго, процент евреев в старших классах тем не менее часто превышал её. Слиозберг объясняет это в частности и тем, что евреи, поступавшие в гимназию, всегда полностью кончали курс, а не-евреи частенько и не доучивались. Поэтому в старших классах оказывалось и больше 10% евреев. Подтверждает он, что немало евреев училось, например, в полтавской гимназии. А в Вязьме, свидетельствует другой мемуарист, в гимназии в его классе из 30 мальчиков было 8 евреев. В мариупольских мужских гимназиях, уже в думское время, – примерно седьмая часть, т е. 14-15%, а в женских больше. В Одессе же, где евреи составляли треть населения, в 1894 в наиболее престижной ришельевской гимназии состояло 14% евреев, во 2-й гимназии – больше 20%, в 3-й – 37%, во всех женских гимназиях – 40%, в коммерческом училище – 72%, в Университете – 19%.
Но при денежных возможностях жажду образования никакие препятствия не могли остановить. «Во многих средних учебных заведениях внутренних губерний евреев в то время было немного, и родители стали посылать туда своих детей… Более состоятельные евреи стали обучать детей дома, готовя их ежегодно к экзамену в следующий класс, а затем к выпускному». В годы с 1887 по 1909 евреи могли без ограничений держать и ежегодные переводные и выпускные гимназические экзамены и «получали свидетельства, дающие им одинаковые права с окончившими курс». Большинство экстернов в российских гимназиях и были – евреи. И сколько было таких семей, как Якова Маршака (не богатого ювелира, а отца поэта): все пятеро его детей получили высшее образование до революции.
Затем «повсюду открывались частные учебные заведения, как общие для христиан и евреев, так и только для одних евреев… Некоторые из этих школ получили все права правительственных, другим разрешено выдавать… аттестаты, дающие право на поступление в высшие учебные заведения». «Была создана сеть частных еврейских учебных заведений, заложивших основы национального образования». – «Евреи стали также направляться в заграничные высшие учебные заведения; из них большая часть возвращается в Россию и держит здесь экзамен в государственных комиссиях». Слиозберг сам обнаружил в 80-е годы в Гейдельбергском университете, что «большинство из… русских слушателей были евреи», среди них – и не имеющие аттестатов зрелости.
Есть смысл задаться вопросом: эти ограничения, продиктованные опасением революционности студенчества, – не подпитывали они именно эту революционность? Не способствовали ей – и озлобление на «норму», и пребывание за границей в контактах с революционными эмигрантами?
А что же – в российских университетах после запретного циркуляра? Не резко сразу, но процент евреев понижался почти каждый год, от 13, 8% в 1893 до 7, 0% в 1902. И в Петербургском и в Московском университетах процент евреев всё же превышал объявленную норму – 3% – почти во все годы её существования.
Министр Делянов на обращение к нему с личными просьбами разрешал не раз принимать просителей в университеты сверх нормы, тому – не один свидетель. И так принимались «сотни студентов». (Деляновские помягчения позже сменились ужесточением строгости норм при министре Боголепове – и нельзя вовсе исключить, что это тоже повлияло на выбор его мишенью для террориста.) – А вот обзор Слиозберга: на Высших женских медицинских курсах в Петербурге реальный процент был выше, чем в Военно-Медицинской Академии и в Университете, и «сюда стекались еврейки со всей Империи». – В петербургском Психоневрологическом институте (куда, были случаи, принимали и без гимназического аттестата) – учились многие сотни евреев, а за годы прошли и тысячи. «Психоневрологический» назывался он, однако в нём открылся также и юридический факультет. Императорская консерватория в Петербурге «переполнена была учащимися евреями обоего пола». – В 1911 в Екатеринославе открылся и частный Горный институт.
В приёме в специальные средние учебные заведения, например фельдшерские, бывала и большая свобода. Я. Тейтель рассказывает, что в саратовскую фельдшерскую школу (высокого уровня, с институтским оборудованием) принимали евреев, приезжающих из черты оседлости, безо всякой процентной нормы. (И без предварительных полицейских разрешений на поездку, а принятые в школу тем самым и становились полноправны, этот порядок утвердил саратовский тогда губернатор Столыпин.) И, таким образом, в школе училось до 70% евреев. – И в другие средние технические училища Саратова евреев из черты оседлости принимали без соблюдения процентной нормы, а затем многие из них продолжали образование в высших учебных заведениях. Ещё приезжала из черты оседлости «масса» экстернов, которым не нашлось университетских мест, и еврейская община города всех их устраивала на работу.
Ко всему этому следует добавить, что учебные заведения на еврейском языке – не ограничивались. В последнюю четверть XIX в. в черте было 25 тысяч хедеров, в них 363 тысячи учащихся (64% всех еврейских детей). Правда, бывшие «казённые еврейские училища» были (в 1883) закрыты как ненадобные в новую эпоху, в них уже не шли. (Но если в прошлые десятилетия внедрение этих училищ иные еврейские публицисты трактовали как факт и замысел «реакции», то теперь и закрытие их – как «факт реакции».)
И, суммарно: процентная норма не ограничила жажду евреев к образованию. Не подняла она и уровень образования среди не-еврейских народностей Империи, – а вот у еврейской молодёжи вызывала горечь и ожесточение. И несмотря на эту притеснительную меру еврейская молодёжь всё равно вырастала в ведущую интеллигенцию. Именно выходцы из России составили весомое и яркое большинство начальной интеллигенции будущего государства Израиль. Сколь часто читаешь в Российской Еврейской энциклопедии: «сын мелкого ремесленника», «сын мелкого торговца», не говоря уже «сын купца», – и дальше: кончил университет.)
Диплом университета сперва давал в России право жительства повсюду в Империи и право службы по любому ведомству. (Позже – устанавливали препятствия к преподаванию евреев в академиях, университетах и казённых гимназиях.) Евреи с высшим медицинским образованием (врачи и провизоры) имели право «повсеместного жительства, независимо от того, занимаются ли они своей специальностью или нет», и – как и все окончившие высшие учебные заведения – напротив, могли «заниматься торговлей и промыслами» и «причисляться к купечеству без предварительного пятилетнего пребывания в первой гильдии в черте оседлости», как это требовалось от прямых купцов. «Евреи, имеющие степень доктора медицины», могли служить по любому ведомству по всей Империи, иметь приказчика и двух слуг из единоверцев, выписывая их из «черты». Право повсеместного жительства и торговли имел и еврейский медицинский персонал без высшего образования (зубные врачи, фельдшеры, акушерки). Но с 1903 поставлено было условие, чтоб они всё же непременно занимались своей специальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131