Если бы весь мир был городом, рассуждал Вишну,
часть его жителей жила бы в пустыне, потому что во всех них есть желание
иметь место, где кончается порядок и начинается хаос. Итак, в его мысли
вырос лес с могучими ручьями и запахами растительности и разложения,
полным криками бесчисленных существ, живущих в темных местах, сжимающихся
на ветру и искрящихся в дождь, гибнущих и снова возрождающихся.
Пустыня подошла к краю Города и остановилась. Входить туда было
запрещено, и Город охранял свои границы.
Но некоторые из живущих в лесу существ были хищниками, они не
признавали пограничных рубежей и входили и выходили по своему желанию.
Главными среди них были тигры-альбиносы. Было написано богами, что
кошки-призраки не могут видеть Небесный Город; так что в их глаза, в
глазные нервы было заложено понятие, что Города здесь нет. Белые кошки
полагали, что мир - это только лес Канибурхи. Они ходили по улицам Неба, и
для них это были тропы джунглей. Если боги, проходя мимо, поглаживали их
мех, для кошки это было прикосновение руки ветра. Если они поднимались по
широким ступеням - это был каменистый склон. Здания были утесами, статуи -
деревьями. Прохожих они просто не видели.
Однако, если кто-то из Горда вошел в настоящий лес - кошка и бог жили
бы тогда на одном уровне существования: дикое место, равновесие.
Она снова кашлянула, как это бывало и раньше, и ее снежный мех
пригладил ветер. Она была призрачной кошкой, она три дня шла по диким
местам Канибурхи, убивая и пожирая сырую красную плоть жертвы, вылизывая
мех широким, шершавым языком, чувствуя, как на спину ей падает дождь,
капает с высоких веток, приходит с грозой из туч, которые чудесным образом
скапливаются в центре неба; шла с огнем в пояснице, потому что спаривалась
накануне с лавиной мертво-окрашенного меха, чьи когти царапали ее плечи, и
запах крови приводил обоих в неистовство. Мурлыкала, когда холодные
сумерки сошли на нее и принесли луны, похожи на изменяющиеся полукруги ее
глаз, золотую, серебряную и серо-коричневую. Она сидела на камне, лизала
лапы и думала, за кем же она охотится.
В Саду Локапалас Лакшми лежала с Куберой, сильным хранителем мира, на
душистом ложе, поставленном у бассейна, где купались Апсары. Другие трое
из Локапаласа в этот вечер отсутствовали... Апсары со смехом брызгали
душистой водой на ложе. Бог Кришна Темный почему-то выбрал именно этот
момент, чтобы дунуть в свою свирель. Девушки тут же отвернулись от
Куберы-Судьбы и Лакшми-Возлюбленной, положили локти на край бассейна и
уставились на Кришну, лежащего между бурдюками с вином и остатками пищи.
Он пробежал пальцами по свирели и извлек одну долгую жалобную ноту и
серию козлиного блеяния. Гвари Прекрасная, которую он добрый час раздевал,
а потом, по-видимому, забыл, встала, нырнула в бассейн и исчезла в одной
из многочисленных пещер. Он икнул, начал одну мелодию, остановился и начал
другую.
- Правду ли говорят насчет Кали? - спросила Лакшми.
- Что говорят? - ворчливо спросил Кубера, потянувшись к чаше сомы.
Она взяла чашу из его рук, отпила и вернула ему. Он выпил залпом и
поставил чашу на поднос. Слуга снова наполнил ее.
- Что она хочет человеческую жертву для празднования своей свадьбы?
- Возможно, - сказал Кубера. - С нее станется. Кровожадная сука, вот
она кто. Вечно переселяется в какое-нибудь злобное животное для праздника.
Однажды стала огненным петухом и вцепилась когтями в лицо Ситалы за то,
что та что-то сказала.
- Когда?
- Ну... десять или одиннадцать воплощений назад. Ситала носила вуаль
чертовски долгое время, пока ей готовили новое тело.
- Странная пара, - сказала Лакшми, куснув его за ухо. - Твой друг
Яма, наверное, единственный, кто хотел бы любиться с ней. Вдруг она
разозлится на своего любовника и бросит на него смертельный взгляд? Кто,
кроме Ямы, может это выдержать?
- Никто, - сказал Кубера. - Мы таким образом потеряли Картикейю, Бога
Сражений.
- Да?
- Угу. Она странная особа. Вроде Ямы, хоть и не похожа на него. Он
бог смерти, это верно, но он убивает быстро и чисто. А Кали - как кошка.
- Яма когда-нибудь говорил о тех чарах, которыми она его держит?
- Ты пришла сюда собирать сплетни или для чего-то путного?
- И для того, и для другого, - сказала она.
В этот момент Кришна принял свой Аспект и поднял Атрибут
божественного опьянения. Из его свирели полилась горько-темная
кисло-сладкая заразительная мелодия. Опьянение в нем распространялось по
саду попеременно то радостными, то печальными волнами. Он встал на гибкие
смуглые ноги и начал танцевать. Плоские черты его лица ничего не выражали.
Влажные темные волосы лежали тугими кольцами, точно проволока; даже борода
была такая же кудрявая. Когда он двинулся, Апсары вышли из бассейна и
последовали за ним. Его свирель блуждала по тропам древних мелодий и
становилась все более и более неистовой, по мере того, как он двигался все
быстрее и быстрее, пока, наконец, не сорвался на Раза-Лила, Танец
Вожделения, а его свита, положив руки на бедра, следовала за ним с
невероятной скоростью по спиральным движениям танца.
Кубера крепче прижал к себе Лакшми.
- Теперь это - Атрибут, - сказала она.
Рудра Жестокий натянул лук и послал стрелу. Стрела неслась все дальше
и дальше и, наконец, остановилась на отдых в центре далекой мишени.
Стоявший рядом с ним Господин Муруган хмыкнул и опустил лук.
- Опять твоя взяла, - сказал он. - Мне этого не побить.
Они ослабили луки и пошли к мишени за стрелами.
- Ты встречался с ним? - спросил Муруган.
- Когда-то, очень давно, я знал его, - ответил Рудра.
- Акселерационист?
- Тогда он им не был. Вообще ничего политического. Он из Первых, из
тех, кто смотрел на Уратху.
- Да?
- Он отличился в войнах с Морским Народом и с Матерями Страшного
Жара, - Рудра сделал в воздухе знак. - Позднее об этом вспомнили, и он
получил назначение на северные марши в войне против демонов. В те дни он
был известен как Калкин, и там стал называться Связующим. Он развил
Атрибут и воспользовался им против демонов. Он уничтожил большую часть
Якшасов, а Ракшасов связал. Когда Яма и Кали захватили его в Адском
Колодце в Мальве, ему уже удалось освободить Ракшей. Таким образом Ракши
снова распространились в мире.
- Зачем он сделал такую вещь?
- Яма и Агни говорили, что он заключил пакт с главой Ракшасов. Они
подозревают, что он предложил этому Ракше в аренду свое тело в обмен на
обещание, что отряды демонов будут воевать с нами.
- Значит, на нас могут напасть?
- Сомневаюсь. Демоны не дураки. Если они не смогли справиться с
четырьмя нашими в Адском Колодце, вряд ли они нападут на всех нас здесь, в
Небе. А Яма сейчас в Большом Зале Смерти конструирует абсолютное оружие.
- А где его будущая супруга?
- Кто знает? - ответил Рудра. - Да и кому какое дело?
Муруган улыбнулся.
- Я когда-то думал, что ты сам всерьез влюблен в нее.
- Слишком холодная, слишком насмешливая, - сказал Рудра.
- Она оттолкнула тебя?
Рудра повернул свое темное, никогда не улыбающееся лицо к прекрасному
богу юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
часть его жителей жила бы в пустыне, потому что во всех них есть желание
иметь место, где кончается порядок и начинается хаос. Итак, в его мысли
вырос лес с могучими ручьями и запахами растительности и разложения,
полным криками бесчисленных существ, живущих в темных местах, сжимающихся
на ветру и искрящихся в дождь, гибнущих и снова возрождающихся.
Пустыня подошла к краю Города и остановилась. Входить туда было
запрещено, и Город охранял свои границы.
Но некоторые из живущих в лесу существ были хищниками, они не
признавали пограничных рубежей и входили и выходили по своему желанию.
Главными среди них были тигры-альбиносы. Было написано богами, что
кошки-призраки не могут видеть Небесный Город; так что в их глаза, в
глазные нервы было заложено понятие, что Города здесь нет. Белые кошки
полагали, что мир - это только лес Канибурхи. Они ходили по улицам Неба, и
для них это были тропы джунглей. Если боги, проходя мимо, поглаживали их
мех, для кошки это было прикосновение руки ветра. Если они поднимались по
широким ступеням - это был каменистый склон. Здания были утесами, статуи -
деревьями. Прохожих они просто не видели.
Однако, если кто-то из Горда вошел в настоящий лес - кошка и бог жили
бы тогда на одном уровне существования: дикое место, равновесие.
Она снова кашлянула, как это бывало и раньше, и ее снежный мех
пригладил ветер. Она была призрачной кошкой, она три дня шла по диким
местам Канибурхи, убивая и пожирая сырую красную плоть жертвы, вылизывая
мех широким, шершавым языком, чувствуя, как на спину ей падает дождь,
капает с высоких веток, приходит с грозой из туч, которые чудесным образом
скапливаются в центре неба; шла с огнем в пояснице, потому что спаривалась
накануне с лавиной мертво-окрашенного меха, чьи когти царапали ее плечи, и
запах крови приводил обоих в неистовство. Мурлыкала, когда холодные
сумерки сошли на нее и принесли луны, похожи на изменяющиеся полукруги ее
глаз, золотую, серебряную и серо-коричневую. Она сидела на камне, лизала
лапы и думала, за кем же она охотится.
В Саду Локапалас Лакшми лежала с Куберой, сильным хранителем мира, на
душистом ложе, поставленном у бассейна, где купались Апсары. Другие трое
из Локапаласа в этот вечер отсутствовали... Апсары со смехом брызгали
душистой водой на ложе. Бог Кришна Темный почему-то выбрал именно этот
момент, чтобы дунуть в свою свирель. Девушки тут же отвернулись от
Куберы-Судьбы и Лакшми-Возлюбленной, положили локти на край бассейна и
уставились на Кришну, лежащего между бурдюками с вином и остатками пищи.
Он пробежал пальцами по свирели и извлек одну долгую жалобную ноту и
серию козлиного блеяния. Гвари Прекрасная, которую он добрый час раздевал,
а потом, по-видимому, забыл, встала, нырнула в бассейн и исчезла в одной
из многочисленных пещер. Он икнул, начал одну мелодию, остановился и начал
другую.
- Правду ли говорят насчет Кали? - спросила Лакшми.
- Что говорят? - ворчливо спросил Кубера, потянувшись к чаше сомы.
Она взяла чашу из его рук, отпила и вернула ему. Он выпил залпом и
поставил чашу на поднос. Слуга снова наполнил ее.
- Что она хочет человеческую жертву для празднования своей свадьбы?
- Возможно, - сказал Кубера. - С нее станется. Кровожадная сука, вот
она кто. Вечно переселяется в какое-нибудь злобное животное для праздника.
Однажды стала огненным петухом и вцепилась когтями в лицо Ситалы за то,
что та что-то сказала.
- Когда?
- Ну... десять или одиннадцать воплощений назад. Ситала носила вуаль
чертовски долгое время, пока ей готовили новое тело.
- Странная пара, - сказала Лакшми, куснув его за ухо. - Твой друг
Яма, наверное, единственный, кто хотел бы любиться с ней. Вдруг она
разозлится на своего любовника и бросит на него смертельный взгляд? Кто,
кроме Ямы, может это выдержать?
- Никто, - сказал Кубера. - Мы таким образом потеряли Картикейю, Бога
Сражений.
- Да?
- Угу. Она странная особа. Вроде Ямы, хоть и не похожа на него. Он
бог смерти, это верно, но он убивает быстро и чисто. А Кали - как кошка.
- Яма когда-нибудь говорил о тех чарах, которыми она его держит?
- Ты пришла сюда собирать сплетни или для чего-то путного?
- И для того, и для другого, - сказала она.
В этот момент Кришна принял свой Аспект и поднял Атрибут
божественного опьянения. Из его свирели полилась горько-темная
кисло-сладкая заразительная мелодия. Опьянение в нем распространялось по
саду попеременно то радостными, то печальными волнами. Он встал на гибкие
смуглые ноги и начал танцевать. Плоские черты его лица ничего не выражали.
Влажные темные волосы лежали тугими кольцами, точно проволока; даже борода
была такая же кудрявая. Когда он двинулся, Апсары вышли из бассейна и
последовали за ним. Его свирель блуждала по тропам древних мелодий и
становилась все более и более неистовой, по мере того, как он двигался все
быстрее и быстрее, пока, наконец, не сорвался на Раза-Лила, Танец
Вожделения, а его свита, положив руки на бедра, следовала за ним с
невероятной скоростью по спиральным движениям танца.
Кубера крепче прижал к себе Лакшми.
- Теперь это - Атрибут, - сказала она.
Рудра Жестокий натянул лук и послал стрелу. Стрела неслась все дальше
и дальше и, наконец, остановилась на отдых в центре далекой мишени.
Стоявший рядом с ним Господин Муруган хмыкнул и опустил лук.
- Опять твоя взяла, - сказал он. - Мне этого не побить.
Они ослабили луки и пошли к мишени за стрелами.
- Ты встречался с ним? - спросил Муруган.
- Когда-то, очень давно, я знал его, - ответил Рудра.
- Акселерационист?
- Тогда он им не был. Вообще ничего политического. Он из Первых, из
тех, кто смотрел на Уратху.
- Да?
- Он отличился в войнах с Морским Народом и с Матерями Страшного
Жара, - Рудра сделал в воздухе знак. - Позднее об этом вспомнили, и он
получил назначение на северные марши в войне против демонов. В те дни он
был известен как Калкин, и там стал называться Связующим. Он развил
Атрибут и воспользовался им против демонов. Он уничтожил большую часть
Якшасов, а Ракшасов связал. Когда Яма и Кали захватили его в Адском
Колодце в Мальве, ему уже удалось освободить Ракшей. Таким образом Ракши
снова распространились в мире.
- Зачем он сделал такую вещь?
- Яма и Агни говорили, что он заключил пакт с главой Ракшасов. Они
подозревают, что он предложил этому Ракше в аренду свое тело в обмен на
обещание, что отряды демонов будут воевать с нами.
- Значит, на нас могут напасть?
- Сомневаюсь. Демоны не дураки. Если они не смогли справиться с
четырьмя нашими в Адском Колодце, вряд ли они нападут на всех нас здесь, в
Небе. А Яма сейчас в Большом Зале Смерти конструирует абсолютное оружие.
- А где его будущая супруга?
- Кто знает? - ответил Рудра. - Да и кому какое дело?
Муруган улыбнулся.
- Я когда-то думал, что ты сам всерьез влюблен в нее.
- Слишком холодная, слишком насмешливая, - сказал Рудра.
- Она оттолкнула тебя?
Рудра повернул свое темное, никогда не улыбающееся лицо к прекрасному
богу юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69