Десять кинопроекторов, в которых заправлены петли, которые одновременно проецируются на экран позади музыкантов. Это было восхитительно, но в первую очередь меня поразил все тот же звук и само место. Клуб был вместительный, раз в пять больше «Knitting Factory», но очень компактный. Можно сидеть наверху слушать музыку, а внизу для тех, кто хочет танцевать или просто двигаться в такт музыке. Когда мы возвращались домой, то едва избежали лобового столкновения на извилистой дороге парка, Андрея едва успела отвернуть, как какой-то психопат на скорости километров сто в час, прочесал нас по левому борту и даже не остановился. По счастью у нас была тяжелая машина, и он нам только разбил фару.
Пора было подумывать о возвращении домой, и я вернулся в Нью-Йорк. У меня был велосипед, и я особенно не нуждался в средствах, поскольку мог перемещаться по городу автономно. Но какие-то деньги всё-таки нужны и Коля Решетняк помог мне устроиться два дня поработать – считать машины на перекрестке. Это очень хорошая работа, нажимать на красную кнопку арифмометра, если машина идет слева и зеленую, если машина идет справа. Сложнее, когда ты стоишь на оживленном перекрестке, и машины едут с четырех сторон. Правда тогда ставят двоих людей. Платят за это по $70 в день и любой русский продал бы Родину за такую работу, но, к сожалению, и на такую работу нужна зеленая карта. И если два дня можно поработать вместо кого-то, то неделю уже опасно, потребуют документы.
Один раз Маринка принесла мне контрамарки на концерт Стива Рэй Воуэна в «Madison Square Garden». Её приятель работал на CBS и иногда доставал ей бесплатные билеты, так я успел послушать одного из величайших гитаристов современности. Я такого класса игры в сочетании с прекрасной музыкой и безупречным звуком никогда больше не слышал. В особенности по контрасту с Джефом Бэком, который играл в первом отделении. Я его очень любил и был разочарован тем, что он продемонстрировал бессмысленный бесконечный запил на гитаре, похожий на тяжелый металл без вокала.
Как-то Кенни Шеффер пригласил меня на концерт из произведений Джими Хендрикса, играемый оркестром, в котором даже не было электрической гитары. Я, к сожалению, не помню название этого оркестра и музыкантов. Но это был потрясающий концерт, в котором красками акустических инструментов передавалась вся палитра звучания одной гитары Джими Хендрикса. Кенни в свое время с ним работал, и он дал этому очень высокую оценку. У меня, к сожалению, не сохранилась программка, надо будет спросить у Кенни.
Марина в очередной раз достала билеты на Боба Дилана в «Beacon Theatre», и мы снова пошли с Кенни. Это был большой театральный зал, похожий на ДК Крупской, тысячи на полторы-две. Была очень умеренная пожилая аудитория. Не было никаких тинэйджеров и тусовни. Кенни был раздосадован, ему что-то не понравилось – он видел лучшие концерты и вскоре ушел. Это был электрический концерт с гитаристом Эрлом Сликом. Боб Дилан был абсолютно не коммуникабелен, нисколько не заигрывал и не хотел понравиться, и тем самым очень понравился мне. В конце люди всё-таки устроили ему овацию, но он даже не вышел на бис. И конечно же мы все вместе сходили в «Radio City Hall» на концерт «Eurythmics» без Гребенщикова. И надо сказать, что это оказалось не хуже, чем с оным.
Перед отъездом мы встретились с Мэри Рёдер, у которой жил Иван. Мы разговорились, и она предложила мне партнерское сотрудничество. Она основала компанию «Sounds Of The Planet», и уже один раз осуществила приезд в Америку какого-то детского хора. Теперь она хотела попробовать что-нибудь с современной музыкой. Она предложила мне выступить в роли антрепренера. Осталось понять, кого можно было привезти? Из тех людей, которые что-то делали, многие так или иначе проявились и обратили на себя внимание, мне были не особенно интересны. А что было интересного в том, что не попадало в поле моего зрения? Это предстояло выяснить. Я вернулся с твердым намерением начать что-то делать.
Сразу после наступления девяностого года приехал Кенни, и мы с Сашкой Титовым поехали в Москву встретиться с ним. Я рассказал ему о своей идее создания музыкального клуба. Он вселил в меня надежду, сказав, что, если я найду подходящее помещение, то может быть он изобрел бы какие-то средства на финансирование такого предприятия. Я начал рекогносцировку и по совету Ивана пошел к Захару Коловскому, который основал ленинградский филиал «Общества поощрения современного искусства А–Я». Звучит это немного замысловато, но его идея была просто замечательная. Он основал организацию, которая выполняла бы функцию посредника в регулировании отношений с государством. При ней можно было зарегистрировать любое творческое объединение. И в том случае, если понадобится хождение по инстанциям, то можно было писать письмо на бланке «А–Я» и ставить свою подпись, которую они скрепляли своей печатью. Это было очень важно. Я решил создать и зарегистрировать организацию и стал искать кого-нибудь на должность директора, поскольку занимать таковую сам не хотел. Я не умею вести дела и управлять. Случайно встретив Мишу Мончадского, я предложил ему возглавить это объединение. Он был деловым человеком, закончил торговый институт и был идеальной кандидатурой, к тому же он нигде не работал и находился в свободном полете. Он был в восторге и загорелся этой идеей. Итак, весной девяностого года мы зарегистрировали «Музыкальное творческое объединение». Перебирая подходящие названия, мы случайно натолкнулись на слово «TaMtAm», которое за ним и закрепили.
Мы вместе продолжили поиск помещений, но ничего подходящего так и не нашли, к тому же предстояло понять, как, найдя таковое, можно было бы вступить в его владение. Вероятно его можно было арендовать, но как это было можно осуществить, имея ввиду финансирование, предложенное Кенни? Мы продолжали переписку с Мэри Рёдер. Она писала абстрактные письма, рассчитывая на поддержку американских фондов, и каким-то образом заручилась поддержкой Стинга. В общем, на пальцах вырисовывалась очень внушительная картина.
Мы по-прежнему часто виделись с Курёхиным. В это время актриса Вера Глаголева, которая в качестве режиссера снимала свое первое кино, или, как говорят киношники, картину, пригласила его написать музыку. Он колебался, но, как-то познакомив меня с нею, начал подстрекать меня сняться в этом кино. По сценарию там была роль музыканта-тусовщика, и я по всем параметрам на неё подходил. И вот они оба начали меня умасливать. Я прочел сценарий, написанный Светой Грудович, старинной знакомой Курёхина. Это была наивная романтическая история из будней студентов театрального института в семидесятые годы. Это была совсем чуждая мне среда, к тому же у меня нет никаких актёрских способностей, я не могу входить в образ и категорически не могу говорить на чужом языке, мне не свойственном. Я приводил в свою защиту все эти аргументы. Но меня обложили со всех сторон, и я сдался. В одном эпизоде я должен был воссоздать атмосферу подпольного сейшена. Для этого мы выбрали место в мансарде у Горошевского, в той самой, где нас винтили с «Поп-механикой». Она мало изменилась с тех пор. Мы привезли пару комбиков и ударную установку. Я свистнул своих дружков, и те в свою очередь свистнули своих. Так пришло человек пятьдесят, совсем немного, но вполне достаточно для такого места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95