Хотя я считал, что закончил свою деятельность на музыкальном поприще, когда мне позвонил Курёхин, я согласился принять участие в концерте. Непременным условием этого концерта было то, что в нём ни в коем случае не должен был участвовать Гребенщиков, который в то время в Университете был притчей во языцах. И конечно же нужно было сделать так, чтобы он непременно появился на сцене. Боб загримировался, приклеив усы и бороду. Несмотря на то, что он одел очки и пальто, всё равно за версту было видно, что это Гребенщиков, но администрация Университетского клуба была настолько тупа, что этого не заметила, и был дополнительный кайф от интриги.
Мне надо было придумать какую-нибудь работу или на худой конец положить куда-нибудь трудовую книжку. Но никаких предложений не поступало, мыслей тоже не было, и я решил подождать до весны-лета. Я засел дома, и началось моё затяжное зимнее чаепитие. Весь мой день состоял из того, что кто-то заходил на чашечку чая, просиживал часа два, как тут уже поспевал кто-нибудь другой. Мне звонили друзья и напрашивались в гости, а некоторые приходили без звонка. Отказать было невозможно. Я немного уставал, но у меня не было выбора, я получал огромное удовольствие от общения с большим числом людей. Сложнее всего пришлось моим домочадцам. Моя мама совершенно не обращала на это внимание, ей нравилась когда в дом приходят люди. Но мой психованный брат Алексей дергался от каждого звонка в дверь, в паранойе бежал к себе в комнату и закрывался на палку, думая, что это пришли за ним. Я к этому привык и не обращал особого внимания. Я понимал, что в моем образе жизни был некоторый перебор, но это было ничто по сравнению с тем, когда у брата начинался запой. Поэтому я чувствовал моральное право не обращать внимание на его реакцию. Проблема была с кухней, с приходом каждого гостя ставился чайник, единственный на всю семью, а у меня пока не было средств обзавестись своим. Всё оставшееся время, я проводил у Славки. Иногда мы виделись с Александрой, но её жизнь вошла в новую фазу. Её старый друг Андрей сделал ей предложение, и они собирались пожениться.
Боб стал играть с Титовичем и Куссулем. Это называлось «Аквариумом» и у меня с этим не было никаких противоречий. Один раз приехал Пол Ашин, и мы даже сходили с ним на их концерт в какой-то заводской клуб на 1-й Красноармейской, который помещался в бывшей церкви. Иногда они играли электрические концерты с Сашей Ляпиным и Петей. На эти концерты я не ходил, но мне о каждом концерте всегда кто-нибудь рассказывал. И хотя это уже не имело ко мне никакого отношения, меня это не могло оставить абсолютно безразличным. Я пока не окончательно порвал с этим миром и во время очередного фестиваля «Рок-клуба» по настоянию Курёхина участвовал в «Поп-механике». Так вместе с Борей Райскиным, Витей Тихомировым и Володей Диканьским мы составили струнную группу оркестра. В этой Поп механике участвовал Крис Кросс, басист из «Ultravox», которого бедного протащили за кулисы и спрятали, поскольку комитетчики пронюхали и рыскали вокруг. Моя же точка зрения, что участие этого басиста, наряду с Титовичем и Сологубом особенной погоды не делало, гораздо удивительнее было то, что это вообще оказывалось возможно, потому что масштаб и суть происходящего абсолютно выходили за все рамки допустимого и возможного. Естественно, коль скоро я участвовал в фестивале и ходил туда, то притащился и на концерт «Аквариума». Я совершенно не помню, кто там играл, наверное это был тот концерт, который они играли вместе с Курёхиным, Чекасиным, Отряскиным и Петей (хотя может быть играл Кондрашкин?), и во время саундчека, который, как обычно, расслабленно и долго проходил при полном зале, я позволил себе высказать Калманову комментарии по поводу звука и в частности голоса Боба. Мой совет оказался неуместным, и я об этом пожалел, поскольку не люблю выглядеть идиотом (что, правда, по жизни очень часто случалось).
Мы почти не виделись ни с Бобом, ни с остальными, но весной стало известно о том, что Дюша серьезно заболел. Это было ужасно, но ничего поделать было нельзя, оставалось уповать на то, что все будет хорошо и мучиться от собственной беспомощности. Но Бог нас всех помиловал, и болезнь отступила, правда Дюше это стоило долгих месяцев борьбы, и невозможно не восхищаться его стойкостью. В это же время у них с Галей родилась дочь София, и я стал её крестным отцом.
Андрея Харрис использовала любую возможность, чтобы приехать в Россию. Она устроилась в туристическую фирму и время от времени приезжала к нам в гости. Во время очередного приезда, мы встретились с Бобом и Курёхиным и пошли на выставку во Дворец молодежи, где Боб дебютировал как художник. После этого мы поехали ко мне, Боб захотел спеть несколько песен и предложил мне сыграть. Я прекрасно помню это ощущение. Я считал себя абсолютно свободным от своего прошлого и надеялся, что с ним покончено. Я видел, что это искушение, и что мне следует отказаться, но решил – один раз можно. Всё происходило как во сне, я взял инструмент, к которому не притрагивался полгода, и мы попробовали сыграть несколько песен. Оказалось, что ничто никуда не девается, что стоит издать звук, и к тебе возвращаются все те же ощущения. Несколько дней я находился в состоянии транса, пытаясь проанализировать происшедшее.
Когда Славка Егоров предложил мне записать совместный альбом, я сначала насторожился. Со времени знакомства с Бобом я никогда не играл ничьих песен. Мы уже очень хорошо знали друг друга, но я никогда не слышал его песен, и не представлял себе, как он поет. Это было как вступление в другой брак. У меня не было причин отказываться, и мы встретились на Восстания, чтобы попробовать. У него оказался удивительно красивый голос, низкий по тембру, и его песни оказались необычайно интересными. Мы слету набросали несколько песен и поехали к Вишне. Славка решил, что не стоит их шлифовать, главное, чтобы они были примерно ясны по форме. Студия Вишни находилась в доме его родителей на Большой Охте. У нас был прекрасный настрой, и мы записали этот альбом за два дня. В записи также принимал участие некто Авенир, и альбом получил название «Акустическая комиссия». Вишня был в полном восторге и быстро его растиражировал. Но почему-то в некоторых анналах он фигурирует, как мой сольный альбом. Жаль, что наше сотрудничество со Славкой на этом прекратилось. Но я очень внимательно слежу за тем, что он делает. В это же время у Вишни писалось «Кино», и как-то они вписали меня сыграть в песне «Саша». Я там сыграл красивый риф, который в результате сведения почему-то еле прослушивается. Когда же эта пластинка вышла на CD, то в результате всевозможных ремастерингов он и вовсе исчез. Хотя у меня всё равно этой пластинки нет. Как-то так сложилось, что в этой стране среди музыкантов не принято покупать пластинки друг друга. Их принято дарить и получать в подарок, но по разным причинам это не всегда удается.
Летом я решил-таки устроиться на работу, и Александра предложила мне занять её место в должности пирометриста на заводе Электронприбор. Работа обещала быть интересной, поскольку надо было работать один раз через пятеро суток. И поскольку она считалась квалифицированной, то и платили больше, чем сторожам. Она позвонила своему бывшему начальнику, и он согласился меня взять, добавив лишь, что для проформы нужно получить направление из Бюро по трудоустройству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95