Историк. Однако историки, даже историки культуры, предпочитают говорить именно
об особенностях мышления или (марксистская традиция) об особенностях
производственного бытия...
Ритор. Но и профессиональные оратороведы при анализе не делают никакой
принципиальной разницы между, к примеру, речами Цицерона против Катилины и,
скажем, Хрущева против капитализма. Качественную разницу находят в количестве
мастерства: речь Хрущева хуже речи Цицерона, потому что Цицерон более хороший
оратор. Конечно, пример - искусственный, но сама искусственность - показательна.
Никому в голову не придет так сравнивать. Если все-таки сравнить, то моментально
становится очевидной вообще разная риторика вне зависимости от качества
ораторского искусства. Разные
18
риторические эпохи. Такое сравнение несло бы зачаток исторического подхода к
риторике, поэтому сравнения избегают, ибо риторика всегда в целом
рассматривается как прикладная подсобная наука уже по своему предмету (речь ведь
вроде бы тоже только средство). Просто и Цицерон, и Хрущев анализируются нашей
риторикой по одним и тем же критериям в общем ряду, а именно вне реального
исторического ряда, вне исторически обусловленного и историю же обусловливающего
способа общения, общения прежде всего и в основной сути своей речевого.
Историк. Но, насколько я понимаю, дело не в том лишь, чтобы доказать: риторика -
наука историческая, к ней нужно подходить с историческими мерками. Вы, кажется,
гнете к гораздо более тесному историко-риторическому переплетению.
Ритор. Ваша проницательность обнадеживает. Точно: не в одной риторике, в ее
методологической бесхребетности беда. Беда и в истории, в ее риторической
беспомощности...
Историк. Как уж старушку историю не шерстили! Еще по-новому чесать будете?
Ритор. Ничего тут особенно нового. Возьмите (прошу прощения за наглый совет),
Фукидида, и вы увидите, в чем у него Пелопонесская война...
Историк. Помню, помню - сплошные речи.
Ритор. Монологи, манифеста, декларации, указы, воззвания, программы - вот плоть
истории.
Историк. Может быть, все таки - душа?
Ритор. Именно, что плоть. Душа в этой, монологической системе - война, которая
где-то там вдали - вечный повод для разговоров.
Историк. Вы серьезно так думаете?
Ритор. Конечно. Если возможно в ту риторику внести этот христианский дуализм
души и тела, то явно у них все оплотнено речами, а духовный подвиг есть битва.
По крайней мере это история имеет из
19
верхнего риторического слоя.
Историк. Т.е. из Гомера, Фукидида, Геродота, Демосфена и им подобных.
Ритор. Ну из Демосфена берут только филиппики и тогда да, он входит в этот
ряд... Что нам выдает историография? Да тот факт, что хотя несомненно первыми
источниковедческими материалами были монологи знатных мужей в разных жанрах,
родах и видах, все эти материалы воспринимались как внешние, поверхностные,
несущностные. Риторику с самого начала, с софистов, отправили в оппозицию к
философии, и в этой оппозиции она и пребывала в качестве младшего члена. А
философия, явно отвергнув риторику, тайно подучивала историю. История всегда
выстраивалась по модели господствующей философии. Вытеснив риторику с научной
поверхности, философия поместила на эту поверхность своего верного вассала -
историю и вечно направляла ее течение. Поэтому прошлое всегда и везде было
непредсказуемо, а вовсе не только в СССР. Оруэлл, наглядно показывая процесс
переписывания прошлого, довел этот образ до очевидного абсурда. На практике,
чтобы переписать прошлое, не нужно переделывать все документы, газеты и книги.
Вообще не нужно ничего переделывать. Тексты обычно так противоречивы, что
достаточно большим тиражом дать новую трактовку - и прошлое переписано...
Историк. Это обидно для историков. Мы так тщательно проверяем и перепроверяем
факты.
Ритор. Вот я и говорю: чтобы составить более или менее объективную картину,
нужно издавать все тексты из этого прошлого - от какой-нибудь квитанции до
сверхсекретного договора. Нужно установить господствующую риторику времени, эти
тексты так или иначе связующую, и лишь после этого может проясниться ход событий
как цепь человеческих поступков в их риторическом взаимовлиянии...
20
Историк. Короче, вы обвиняете историю в коррупции. Она подкуплена философией,
которая постоянно нанизывает историю на свой умозрительный стержень... А (по
вашему) надо бы отдаться риторике.
Ритор. Ну, пока история отдалась философии (историософия). Не продалась, а
отдалась по склонности, я бы сказал, по интеллектуальной лени. Вокруг стержня
проще крутиться, а в бездне речевых взаимодействий эпохи можно просто утонуть.
Историк. Но и без стержня тоже нельзя. А то выйдет ползучий эмпиризм.
Ритор. О да! Внутренний стержень необходим. Но его нужно найти. Искать, искать и
найти. То, что в риторике называется изобретением. Философия практически не
пользуется этим термином, она берет стержень в готовом виде.
Историк. Откуда же берет?
Ритор. Главным образом - из мифа. Миф рационализируется, вернее
деметафоризируется, т.е. какие-то части мифа осмысляются как метафоры и
отбрасываются. Например, знаменитая ленинская партийность философии, материализм
и идеализм в их борьбе - не что иное, как рационализация того самого
христианского дуализма души и тела, о котором мы уже упоминали. Поэтому-то идея
оппозиции материализма и идеализма оказалась убедительной, а отсюда повторение
борьбы догматического христианства в сжатые до человеческой жизни сроки. Борьба
у нас шла в два цикла. Один цикл - история партии большевиков, другой - история
Советской России (СССР).
Историк. Хотя вроде бы и свой церковный раскол был...
Ритор. Раскол был, а теологического государства не было. Инквизиции не было. И
вот ее ввели на уровне философии. И пошло-поехало...
Редактор. Да почитайте Бердяева, его-то уж в
21
сочувствии к большевикам не упрекнешь, и вы увидите, что социализм в России был
неизбежен.
Историк. Есть такое мнение: то, что было, было неизбежно, философы называют это
детерминизмом.
Ритор, философы вообще со времен Платона выбрали себе выигрышную позицию.
Собственно, главная выгода в самоназвании: любители мудрости. Любит человек
мудрость. Никакой ответственности. У нас тоже были в ХIX веке "любомудры" -
никто особенного пиетета к ним не питал. А ведь для древних греков "философ"
звучало так же, как для нас "любомудр".
Простак. Любо, братцы, любо, (затягивает) "любо, братцы, жить".
Ритор. Тужить приходится, когда слово "философ" становится иностранным, а
следовательно, возвышенным и престижным.
Историк. Намекаете, что в Древней Греции никто особенно философов не чтил.
Сократа отравили, Платона и Аристотеля изгнали...
Ритор. И заметьте, что эта штука с Сократом случилась в лучшие времена. Но
Сократ еще не был в полной мере философом. Он был софистом-ритором, но со
странностями, которые Платон, я думаю, еще и преувеличивал. Скорее всего Сократу
не очень удалась карьера софиста. Платон тоже стеснялся именоваться любителем
мудрости, называл себя "геометром". А сам кропал и диалоги.
Историк. И сковал идеологию?
Ритор. Вот именно. Из кучи сельских мифов, бытовавших в Греции, слепил свой
политологический, историософский вариант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41