«Обратите внимание, что Израиль не упоминается в советском заявлении. Пока ни один израильский представитель не должен делать официальных заявлений на этот счет… Имейте в виду, что Израиль не заинтересован вступать в открытый конфликт с Советской Россией…»
Но молчать было невозможно.
Девятнадцатого января министр иностранных дел Моше Шаретт выступил в кнессете: «Государство Израиль не может молчать, когда какие-либо политические силы предпринимают попытку опозорить имя еврейского народа. Правительство Израиля всегда рассматривало дружеские отношения с Советским Союзом как одну из основ своего международного положения и высоко ценило их значение для всего еврейского народа. С глубоким сожалением и беспокойством наблюдает оно за официально развернутой в Советском Союзе антисемитской клеветнической кампанией…»
Двадцатого января Бен-Гурион отправил членам правительства письмо:
«Я решительно не приемлю большевистский режим. Это никакое не социалистические государство, а загон для рабов. Это строй, основанный на убийствах, лжи и подавлении человеческого духа, отрицании свободы рабочих и крестьян… Но против строя можно вести борьбу только средствами идеологической агитации; люди, верящие, что в России — социализм, а СССР — освободитель всего человечества, — не преступники, а всего лишь заблуждающиеся…
В тех же случаях, когда Россия совершает враждебные акции в отношении еврейского народа и возводит на него кровавые наветы, может быть, даже более грязные и опасные, чем кровавые наветы средневековья, тут дело обстоит иначе.
Мы не должны делать того, что может ухудшить положение евреев в России. Понимаю также, что против этого гиганта мы бессильны. И тем не менее молчать мы не можем и не должны…
Если бы России было абсолютно безразлично мировое общественное мнение, Советы не вступили бы в ООН. На самом деле СССР изо всех сил старается перетянуть общественное мнение в Азии, Африке, Америке, да и в Западной Европе на свою сторону…
В жизни нации бывают минуты, когда следует повиноваться моральным императивам, даже если это не приносит на первый взгляд никакой пользы. Сейчас нельзя молчать. Мы должны протестовать против кровавого навета и требовать (заранее понимая, что в практическом плане никакого ответа не будет) свободы репатриации: «Отпусти народ мой»…
Сталин не антисемит. Какое ему вообще дело до семитов? Просто для достижения определенных политических целей ему понадобилось сегодня возвести напраслину на евреев и еврейское государство…»
Бен-Гурион был очень близок к истине.
Двадцать второго января посланник Эльяшив сообщал в свое министерство иностранных дел:
«Дело еще не закончено, и сейчас мы можем только делать предположения о его значении и пытаться сформулировать выводы на основании первой волны публикаций…
В отличие от пражского процесса здесь все обвинения выдвигаются в адрес «сионизма», а не государства Израиль…
Возможно, что на самом деле идет подспудная борьба между группировками в структурах власти. На протяжении многих лет службы внутренней безопасности находились в руках Берии. До самого последнего времени его имя постоянно упоминалось аналитиками в одном контексте с именем Маленкова.
Но в последние месяцы Маленков, как известно, резко пошел вверх: вполне возможно, что именно он стоит за всеми последними событиями, желая окончательно отделаться от соперника, который еще может поднять голову.
Вся эта кампания имеет и еще одну цель — усилить полицейский контроль за населением, запугать его, установить режим, при котором невозможны никакие действия, могущие повредить властям…
Может быть, в государстве обнаружилось много слабых мест, требующих «твердой руки» во всех областях жизни…
Почему власти выбрали мишенью именно врачей? Трудно дать однозначный ответ. Некоторые говорят, что это продолжение кампании против интеллектуалов, начавшейся уже давно…
Пока государство Израиль не обвиняется открыто, нам как государству (и правительству, и кнессету, и миссии) следует воздержаться от какой-либо реакции. Возможно, здесь еще произойдет что-то, что вынудит нас к энергичному ответу. Возможно также, что в результате отношения будут разорваны или персонал миссий взаимно сокращен до минимума.
Но нам не следует подгонять такое развитие событий, следует воздержаться от действий, которые приведут здесь к прямому ущербу интересам государства Израиль».
Двадцать четвертого января руководители отдела стран Ближнего и Среднего Востока министерства иностранных дел доложили Вышинскому о реакции западной печати «на арест в СССР группы врачей-вредителей». Западные газеты, цитируя такие статьи, как «Сионистская агентура американской разведки» в журнале «Новое время», предсказывали, что Москва в скором времени разорвет отношения с Израилем.
Вышинскому доложили и о реакции руководителей Израиля: представитель Израиля в Организации Объединенных Наций Абба Эбан заявил, что поставил перед ООН «вопрос о процессе в Чехословакии и вопрос о последствиях антисемитизма и кампании, проводимой против Израиля в некоторых странах».
Двадцать второго января на обложке приложения к израильской газете «Давар» поместили пятилетней давности фотографии — советские люди приветстввуют Голду Меир перед московской синагогой в октябре сорок восьмого года.
Израильские дипломаты в Москве были просто испуганы: худшего времени для публикации этого снимка трудно было себе придумать. Двадцать восьмого января Эльяшив телеграфировал в МИД Израиля:
«Публикация даст предлог для обвинения миссии в „запретных связях“ в СССР и организации беспорядков. Весь тон выступлений и статей в Израиле, выступление Эбана в США наполняют меня тревогой и беспокойством. Они оставляют впечатление демонстративного вызова и желания ускорить конец наших отношений с СССР…»
На самом деле эта публикация уже ничего не могла изменить. Политика Советского Союза полностью переменилась — и все усилия Израиля были обречены на неудачу.
Зато Москва впервые проявила интерес к новым отношениям с арабскими государствами.
Двадцать девятого января советский посланник в Египте Семен Павлович Козырев нанес протокольный визит новому руководителю страны генералу Нагибу.
Козырев начинал трудовую деятельность рабочим Краснохолмской ткацкой фабрики, после окончания юридического института в Москве стал работать в аппарате Совнаркома. В тридцать девятом, когда Молотов проводил большую чистку наркомата иностранных дел, Козырев стал дипломатом. Через четыре года он уже был членом коллегии и генеральным секретарем наркомата. После войны Семен Павлович заведовал Первым европейским отделом в министерстве, а в пятьдесятом уехал посланником в Египет. Со временем он станет заместителем министра иностранных дел.
После беседы Козырев отправил в Москву телеграмму, составленную в достаточно скептических выражениях. Но в министерстве обратили внимание на один пассаж, которому советский посланник не придал значения.
Козырев говорил Нагибу о попытках Соединенных Штатов и Англии объединить страны региона в военный блок, что Москву никак не устраивало. Вдруг египетский премьер сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Но молчать было невозможно.
Девятнадцатого января министр иностранных дел Моше Шаретт выступил в кнессете: «Государство Израиль не может молчать, когда какие-либо политические силы предпринимают попытку опозорить имя еврейского народа. Правительство Израиля всегда рассматривало дружеские отношения с Советским Союзом как одну из основ своего международного положения и высоко ценило их значение для всего еврейского народа. С глубоким сожалением и беспокойством наблюдает оно за официально развернутой в Советском Союзе антисемитской клеветнической кампанией…»
Двадцатого января Бен-Гурион отправил членам правительства письмо:
«Я решительно не приемлю большевистский режим. Это никакое не социалистические государство, а загон для рабов. Это строй, основанный на убийствах, лжи и подавлении человеческого духа, отрицании свободы рабочих и крестьян… Но против строя можно вести борьбу только средствами идеологической агитации; люди, верящие, что в России — социализм, а СССР — освободитель всего человечества, — не преступники, а всего лишь заблуждающиеся…
В тех же случаях, когда Россия совершает враждебные акции в отношении еврейского народа и возводит на него кровавые наветы, может быть, даже более грязные и опасные, чем кровавые наветы средневековья, тут дело обстоит иначе.
Мы не должны делать того, что может ухудшить положение евреев в России. Понимаю также, что против этого гиганта мы бессильны. И тем не менее молчать мы не можем и не должны…
Если бы России было абсолютно безразлично мировое общественное мнение, Советы не вступили бы в ООН. На самом деле СССР изо всех сил старается перетянуть общественное мнение в Азии, Африке, Америке, да и в Западной Европе на свою сторону…
В жизни нации бывают минуты, когда следует повиноваться моральным императивам, даже если это не приносит на первый взгляд никакой пользы. Сейчас нельзя молчать. Мы должны протестовать против кровавого навета и требовать (заранее понимая, что в практическом плане никакого ответа не будет) свободы репатриации: «Отпусти народ мой»…
Сталин не антисемит. Какое ему вообще дело до семитов? Просто для достижения определенных политических целей ему понадобилось сегодня возвести напраслину на евреев и еврейское государство…»
Бен-Гурион был очень близок к истине.
Двадцать второго января посланник Эльяшив сообщал в свое министерство иностранных дел:
«Дело еще не закончено, и сейчас мы можем только делать предположения о его значении и пытаться сформулировать выводы на основании первой волны публикаций…
В отличие от пражского процесса здесь все обвинения выдвигаются в адрес «сионизма», а не государства Израиль…
Возможно, что на самом деле идет подспудная борьба между группировками в структурах власти. На протяжении многих лет службы внутренней безопасности находились в руках Берии. До самого последнего времени его имя постоянно упоминалось аналитиками в одном контексте с именем Маленкова.
Но в последние месяцы Маленков, как известно, резко пошел вверх: вполне возможно, что именно он стоит за всеми последними событиями, желая окончательно отделаться от соперника, который еще может поднять голову.
Вся эта кампания имеет и еще одну цель — усилить полицейский контроль за населением, запугать его, установить режим, при котором невозможны никакие действия, могущие повредить властям…
Может быть, в государстве обнаружилось много слабых мест, требующих «твердой руки» во всех областях жизни…
Почему власти выбрали мишенью именно врачей? Трудно дать однозначный ответ. Некоторые говорят, что это продолжение кампании против интеллектуалов, начавшейся уже давно…
Пока государство Израиль не обвиняется открыто, нам как государству (и правительству, и кнессету, и миссии) следует воздержаться от какой-либо реакции. Возможно, здесь еще произойдет что-то, что вынудит нас к энергичному ответу. Возможно также, что в результате отношения будут разорваны или персонал миссий взаимно сокращен до минимума.
Но нам не следует подгонять такое развитие событий, следует воздержаться от действий, которые приведут здесь к прямому ущербу интересам государства Израиль».
Двадцать четвертого января руководители отдела стран Ближнего и Среднего Востока министерства иностранных дел доложили Вышинскому о реакции западной печати «на арест в СССР группы врачей-вредителей». Западные газеты, цитируя такие статьи, как «Сионистская агентура американской разведки» в журнале «Новое время», предсказывали, что Москва в скором времени разорвет отношения с Израилем.
Вышинскому доложили и о реакции руководителей Израиля: представитель Израиля в Организации Объединенных Наций Абба Эбан заявил, что поставил перед ООН «вопрос о процессе в Чехословакии и вопрос о последствиях антисемитизма и кампании, проводимой против Израиля в некоторых странах».
Двадцать второго января на обложке приложения к израильской газете «Давар» поместили пятилетней давности фотографии — советские люди приветстввуют Голду Меир перед московской синагогой в октябре сорок восьмого года.
Израильские дипломаты в Москве были просто испуганы: худшего времени для публикации этого снимка трудно было себе придумать. Двадцать восьмого января Эльяшив телеграфировал в МИД Израиля:
«Публикация даст предлог для обвинения миссии в „запретных связях“ в СССР и организации беспорядков. Весь тон выступлений и статей в Израиле, выступление Эбана в США наполняют меня тревогой и беспокойством. Они оставляют впечатление демонстративного вызова и желания ускорить конец наших отношений с СССР…»
На самом деле эта публикация уже ничего не могла изменить. Политика Советского Союза полностью переменилась — и все усилия Израиля были обречены на неудачу.
Зато Москва впервые проявила интерес к новым отношениям с арабскими государствами.
Двадцать девятого января советский посланник в Египте Семен Павлович Козырев нанес протокольный визит новому руководителю страны генералу Нагибу.
Козырев начинал трудовую деятельность рабочим Краснохолмской ткацкой фабрики, после окончания юридического института в Москве стал работать в аппарате Совнаркома. В тридцать девятом, когда Молотов проводил большую чистку наркомата иностранных дел, Козырев стал дипломатом. Через четыре года он уже был членом коллегии и генеральным секретарем наркомата. После войны Семен Павлович заведовал Первым европейским отделом в министерстве, а в пятьдесятом уехал посланником в Египет. Со временем он станет заместителем министра иностранных дел.
После беседы Козырев отправил в Москву телеграмму, составленную в достаточно скептических выражениях. Но в министерстве обратили внимание на один пассаж, которому советский посланник не придал значения.
Козырев говорил Нагибу о попытках Соединенных Штатов и Англии объединить страны региона в военный блок, что Москву никак не устраивало. Вдруг египетский премьер сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102