«Сионизм смог осуществить свою цель только благодаря революции».
Даже во время «дела врачей», которое потрясло Израиль, депутат кнессета Хазан продолжал твердить: «Этот процесс нас не интересует. Он не может изменить нашу позицию по отношению к социалистическим странам.
Только через год после смерти Сталина руководители партии твердо заявили: «Мы больше не зависим от Советского Союза».
Но генеральный секретарь партии Меир Яари все равно пытался совместить сионизм с ленинизмом. В юности он был поклонником Льва Толстого и Аарона Давида Гордона, который считал физический труд и возвращение к природе необходимыми условиями возрождения евреев в Палестине. Яари в Первую мировую служил в австро-венгерской армии, в двадцатом эмигрировал в Палестину и работал в кибуце, проповедуя библейский социализм.
Отношение к Советскому Союзу как ко второй родине сохранялось до шестидневной войны, когда лидеры партии осознали, что Египет намерен уничтожить еврейское государство советским оружием…
В январе сорок девятого Трумэн решил, наконец, избавиться от надоевшего ему министра обороны Форрестола. Президент предложил ему поработать еще пару месяцев и написать прошение об отставке, но все знали: бедного Джеймса уволили. Двадцать восьмого марта уходящий в отставку министр в последний раз приехал в Белый дом. Трумэн вручил ему медаль и поблагодарил за службу.
Форрестол стал рассказывать всем знакомым, что из министерства обороны его выжили сионисты. Изумленный Трумэн попросил аккуратно выяснить, что происходит с министром. Президенту доложили, что Форрестол страдает психическим расстройством и предрасположен к суициду.
В свой последний рабочий день Форрестол несколько часов просидел за столом, пока помощник не отвез его домой и не позвонил одному из близких друзей бывшего министра. Тот спешно приехал. Министр стал жаловаться, что коммунисты, евреи и люди из Белого дома объединились и совместными силами избавились от него. Немедленно заказали самолет и отправили Форрестола во Флориду, надеясь, что мягкий климат благоприятно подействует на него, но улучшения не произошло.
Прогуливаясь по берегу, он вдруг озабоченно сказал сопровождавшим его приятелям, указывая на зонтики, под которыми отдыхающие укрывались от солнца: «Нам не следует говорить здесь. Это подслушивающие устройства. Она знают все, что мы говорим.
Стало ясно, что он тяжело болен.
В апреле сорок девятого его поместили в военно-морской госпиталь в Бетесде, где лечат высокопоставленных чиновников. Он кричал, что его преследуют евреи и коммунисты. Рано утром двадцать второго мая он покончил с собой. Его по недосмотру оставили одного, и он выпрыгнул с шестнадцатого этажа.
Если в правительстве Соединенных Штатах одним борцом против сионизма стало меньше, то в Советском Союзе их полку прибавилось.
ИСТОРИЯ МОЛОТОВА И ЕГО ЖЕНЫ
Четвертого марта сорок девятого года Вячеслав Михайлович Молотов потерял кресло министра иностранных дел. Это было верным признаком опалы, хотя он остался членом политбюро и заместителем главы.
Сталин методично сокрушал авторитет Молотова, считавшегося вторым человеком в стране. Объектом дискредитации вождь избрал жену Молотова.
Полина Семеновна Жемчужина (Карповская) была на семь лет моложе Молотова. Она родилась в Екатеринославе и с четырнадцати лет работала набивщицей на папиросной фабрике. В мае семнадцатого года заболела туберкулезом. Не могла работать, лечилась и жила у сестры.
После революции поступила в Красную Армию. В восемнадцатом вступила в партию, в следующем году ее взяли инструктором ЦК компартии Украины по работе среди женщин.
С Молотовым они познакомились на совещании в Петрограде. В двадцать первом она вслед за Вячеславом Михайловичем перебралась в Москву и стала инструктором Рогожско-Симоновского райкома. В том же году они с Молотовым поженились.
После свадьбы Жемчужина пошла учиться. В двадцать пятом году она окончила в Москве рабочий факультет имени М. Н. Покровского, в двадцать седьмом — курсы марксизма при коммунистической академии.
Летом двадцать седьмого Жемчужина стала секретарем партийной ячейки на парфюмерной фабрике «Новая заря». Год проработала инструктором Замоскворецкого райкома.
В сентябре тридцатого года ее назначили директором парфюмерной фабрики «Новая заря». Судя по воспоминаниям Анастаса Микояна, в начале тридцатых Сталин очень прислушивался к мнению Полины Семеновны. Она внушала вождю, что необходимо развивать парфюмерию, потому что советским женщинам нужно не только мыло, но и духи, и косметика.
Жемчужина сначала возглавила трест мыловаренно-парфюмерной промышленности, а летом тридцать шестого года — главное управление мыловаренной и парфюмерно-косметической промышленности наркомата пищевой промышленности. Через год она уже заместитель наркома пищевой промышленности.
В январе тридцать девятого года Сталин сделал ее наркомом рыбной промышленности, распорядился избрать кандидатом в члены ЦК и депутатом Верховного Совета СССР. Ее наградили орденами Ленина, Трудового Красного знамени, Красной звезды, Знак почета. Но в тот же год отношение Сталина к Молотову резко изменилось.
Вячеславу Михайловичу отныне отводится роль не соратника, а, как и всем, подручного вождя. Сталин продолжал обсуждать с Молотовым важнейшие вопросы, но решил поставить его на место и покончить с прежними приятельскими отношениями.
В тридцать седьмом году политбюро уволило нескольких помощников Молотова, и он не смог их защитить. Потом Сталин нашел слабое место Вячеслава Михайловича — его жену…
В тридцать девятом году глава правительства Молотов получил неожиданное назначение — стал одновременно еще и наркомом иностранных дел. Считается, что таким образом Сталин желал усилить внешнеполитическое направление. В реальности назначение Молотова в наркоминдел было признаком начинающейся опалы: Вячеслав Михайлович по существу отстранялся от остальных дел. В том же году у его жены возникли куда более серьезные неприятности.
На нее завели дело в наркомате внутренних дел — по обвинению в связях с «врагами народа и шпионами». Хотя по этому обвинению следовало судить прежде всего самого Сталина — это он назначал на высокие должности тех, кого потом сам объявлял врагами.
Десятого августа тридцать девятого политбюро приняло постановление, которое прошло под высшим грифом секретности — «особая папка». В нем говорилось, что жена Молотова (имя Вячеслава Михайловича не называлось), «проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужины оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа».
Политбюро поручило НКВД «произвести тщательную проверку всех материалов, касающихся т. Жемчужины». Умелые люди в госбезопасности немедленно состряпали показания о ее причастности к «вредительской и шпионской работе» и представили их в ЦК.
Но Сталин ее пока что помиловал — ему достаточно было подорвать репутацию Молотова. Двадцать четвертого октября политбюро вновь разбирало поведение Полины Семеновны. Более серьезные обвинения против нее были признаны «клеветническими», но упрек в «неосмотрительности и неразборчивости» был записан в постановлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102