И все же Розекрансу удалось переправить армию через Теннесси вдали от батарей Чаттануги и зайти городу в тыл. Брэггу пришлось 7 сентября оставить Чаттанугу и отправиться навстречу северянам. Из Виргинии к нему вот-вот Должны были прибыть подкрепления во главе с опытным Лонгстритом, и Брэгг ждал только их.
Утром 18 сентября виргинцы начали прибывать в расположение армии Брэгга, и он решил начать сражение, не дожидаясь подхода всего войска Лонгстрита. Северяне к тому времени создали мощный оборонительный рубеж к западу от ручья Чикамога, а армия Брэгга еще днем того же 18 сентября переправилась через этот ручей и на глазах у северян стала развертываться для атаки. Розекрансу ничего не оставалось, как принять вызов. Бой, в котором участвовали примерно 57 тыс. северян и 59 тыс. южан, начался утром 19 сентября у западного берега Чикамоги (в переводе с одного из индейских наречий — «Кровавая река», иначе — «река Смерти». Это название стало поистине роковым для обеих армий).
Первым в атаку пошел корпус генерала-северянина Джорджа Томаса, но спешившиеся кавалеристы Н. Форреста отразили удар и сами перешли в контрнаступление. Томас бросил вперед еще две дивизии и, казалось, сумел сломить сопротивление противника. Но тут в дело вступили виргинцы Лонгстрита. Бой был яростным, противники не раз сходились в рукопашной. Введя в сражение дополнительные силы, Брэгг сумел потеснить левый фланг обороны северян, хотя сопротивлялись те с завидным мужеством. Участник боя, доброволец иа Индианы капитан Дж. Кэрнехэн вспоминал, как дрались его товарищи: «Они утратили всякое понятие об опасности и о мощи атакующих. И лишь это полное безрассудство наших солдат помогло нам удержать оборону». В первый день сражения удача явно благоприятствовала южанам, но все же северяне устояли.
За ночь к месту сражения прибыли остальные части Лонгстрита, и утром 20 сентября Брэгг двинул их в атаку на корпус Томаса. Но тот стойко выдерживал все удары противника. Именно после отчаянных схваток этого дня Томас получил прозвище Чикамогский Утес. И все же после нескольких часов героического сопротивления его отряды начали отходить. Перепуганный Розекранс по принципу «тришкина кафтана» начал перебрасывать части с места на место. Эта суета кончилась роковой ошибкой; объезжая позиции, командующий обратил внимание на небольшой зазор между дивизиями Вуда и Брэннана. Небрежно указав на это место майору Бонду из своего штаба, Розекранс сказал: «Передайте Вуду, чтобы он закрыл эту брешь». В результате, отойдя в сторону примерно на полмили, дивизия Вуда образовала не ту, мнимую, а самую настоящую брешь!
И вскоре прямо к этому участку вышли пехотинцы Лонгстрита. После некоторых колебаний, вызванных опасениями, что северяне заготовили какую-то дьявольскую ловушку, прямо в брешь были одна за другой брошены семь дивизий южан. 30 тыс. солдат, ворвавшись туда, подобно реке, прорвавшей плотину, растекались в разные стороны. Буквально за 10—15 минут практически весь фронт северян рухнул. Дивизии ван Клеве и Брэннана были почти полностью перебиты либо взяты в плен. Многие солдаты побросали оружие и бежали куда глаза глядят. Даже отчаянные усилия дивизии Филипа Шеридана, будущего героя войны, не могли спасти положения. Попыталась было преградить путь наступавшим кавалерия Митчелла, но мятежники вскоре смяли и ее.
Вспоминая эти страшные часы, генерал-северянин Г. Трастов писал: «Все пришло в смятение. Ни единого приказа нельзя было услышать в грохоте бушевавшей битвы. С дикими воплями конфедераты мчались вдали, на своем левом фланге. Казалось, что они побеждают повсюду… Беглецы, раненые, ящики со снарядами, охрана, санитарные повозки запрудили узкие тропинки…» Поток отступавших, в основном устремившийся к Ровиллу, вскоре увлек за собой незадачливого командующего и всю его штаб-квартиру.
Особенно тяжелое положение создалось на левом фланге северян, где продолжали держаться солдаты Томаса. Глядя на их отчаянное сопротивление, некоторые из бежавших сумели преодолеть страх, вернуться и присоединиться к товарищам. А на соседнем холмике Снод-грасс держали оборону истекавшие кровью остатки дивизии Брэннана. Мятежники, подтянув орудия, расстреливали оборонявшихся чуть ли не в упор. Генерал-южанин Д. X. Хилл вспоминал позднее: «Я никогда не видел такого плотного слоя тел убитых федералистов, разве что перед полузатопленной стеной во Фредериксберге», о которой мы уже знаем. Как раз в те минуты опьяненный успехом Лонгстрит произнес фразу, сразу ставшую знаменитой: «Они бросили в бой своего последнего солдата, но и он уже бежит». Катастрофа Камберлендской армии казалась неминуемой.
Розекранс и начальник его штаба Джеймс Гарфилд в это время во весь опор скакали к Чаттануге. Услышав, что позади вдруг разом стих шум боя, генералы остановились. В полной прострации Розекранс сказал: «Скачите назад и найдите генерала Томаса, если он еще жив. Прикажите ему прикрыть отступление вместе с солдатами Грэнжера». И Гарфилд отправился исполнять казавшееся ему уже бессмысленным приказание. Этому генералу была уготована необычная судьба: 4 марта 1881 г. он вступил на пост президента США, но спустя всего четыре месяца был смертельно ранен на перроне вашингтонского вокзала бродягой и неудачником, решившимся столь громко покончить счеты с жизнью.
Но отчего же стих шум у Чикамоги? Возможно, когда мы расскажем об этом, у многих из тех, кто интересуется историей, возникнет ассоциация со знаменитой битвой при Ватерлоо 18 июня 1815 г. Тогда, как известно, генерал Груши, отправленный Наполеоном преследовать прусскую армию фельдмаршала Блюхера и из-за нерасторопности потерявший ее, услышал со стороны Ватерлоо шум гигантского сражения. Подчиненные Груши генералы умоляли его срочно идти туда или хотя бы отпустить с ними часть войск. Но педантичный Груши отвечал, что не может нарушить приказ императора. И именно в эти часы солдаты Наполеона, ценой невероятных усилий уже почти сломившие сопротивление английской армии герцога Веллингтона, были разгромлены внезапно ударившими им во фланг частями Блюхера.
Шум чикамогского боя слышал и генерал Г. Грэнжер, 6-тысячный корпус которого Розекранс приказал укрыть в кустарнике милях в двух к северу от места сражения. Грэнжер еще с 10 часов утра видел толпы беглецов, в панике растекавшихся по окрестностям. А когда Грэнжер увидел в подзорную трубу, что к месту боя едва ли не бегом движутся новые отряды мятежников — это были последние подразделения Лонгстрита, только что выгрузившиеся из поездов, — он воскликнул: «Я иду к Томасу, есть у меня приказ или нет!»
Примерно в это время Томас, чувствуя, что мятежники вот-вот уничтожат их, бросил своих солдат в контратаку, которая волей-неволей оказалась штыковой: патроны кончились почти у всех. И здесь произошло одно из тех удивительных совпадений, которыми так богата история. Именно в момент контратаки Томаса на поле боя появился корпус Грэнжера, нанесший сильнейший удар по правому флангу мятежников. Теперь уже их войска были в замешательстве, а порыв северян, горевших желанием рассчитаться за гибель товарищей, казалось, был неудержим. Но вскоре наступательный пыл северян стал угасать, да и мятежников по-прежнему было больше, и вот они уже сами пошли в атаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50