Будучи не столь громоздки или медлительны, как перегруженные английские специализированные танки, они спешно устремлялись в глубь территории и принимали участие в важных операциях по достижению большинства целей дня «Д» на «Юте».
На «Омахе» английские специализированные танки не смогли бы помочь преодолеть первую из трудностей — перебраться через гальку. Из всех побережий только на «Омахе» галечный берег столь высок и ненадежен, что танк не может пересечь его. После того как были прорваны бреши, американские танкисты могли бы найти некоторым из английских приспособлений хорошее применение (особенно фашинам и оборудованию для мостов). Но для такой работы у янки были бульдозеры, так что она была закончена вовремя, и некоторое количество танков добралось до плато прежде, чем стемнело.
Было бы неверно утверждать, что англичане хотели вести Вторую мировую войну скорее с помощью технических приспособлений и приемов, а также шпионажа, нежели силами солдат, скорее перехитрить, чем перебороть немцев; американцы же стремились победить вермахт в схватке «лицом к лицу». Все же многие как из той, так и из другой страны считали подобные обобщения обоснованными. С этим ощущением соотносится представление англичан о том, что американцы несли ненужные потери живой силы, связанные с их агрессивной ментальностью, нацеленной на «лобовые» действия. Американцы же считали, что ненужные потери несут англичане, и связано это с их осторожностью и отказом атаковать врага в его логове, невзирая на потери, что ведет к затягиванию войны.
В какой бы мере ни были истинными эти широко распространенные представления, несомненным является тот факт, что в день «Д» англичане использовали значительно больше технических приспособлений (начиная с «Х20» и «Х23»), нежели американцы.
«Мы были буквально начинены техникой», — так вспоминает лейтенант Онор лодку «Х23». Субмарина имела дизельную конструкцию и электрический мотор, две койки, туалет (десантный люк), печь, электронное оборудование, чтобы посылать сигналы, баллоны с кислородом (взятые из самолетов люфтваффе, подбитых над Англией, так как это были самые легкие баллоны из имевшихся в Великобритании) и многое другое.
«Так вот, у нас была вся та никудышная техника, — вспоминает Онор, — и хуже всего — эта никудышная мачта». Она насчитывала 18 футов в длину, и ее приходилось привязывать к специальным стойкам на обшивке субмарины. «Гнулась она ужасающе», — жаловался Онор.
Операция носила кодовое наименование «Гамбит». Онор не умел играть в шахматы; он посмотрел это слово в словаре, и выражение «отбрасывая открывающиеся пешки» вызвало у него некоторые затруднения.
Участие в гамбите предъявляет к игроку определенные требования. Все присутствовавшие на субмарине должны были уметь выполнять любую работу (управление всем машинным и электронным оборудованием, навигация, погружение и многое другое). Они также должны были уметь действовать эффективно, находясь взаперти в закрытой лодке (размером едва ли больше, чем каноэ) в течение 40 и более часов. В процессе испытаний обнаружилось, что некоторые добровольцы не могут выдержать и часа.
— Выпустите меня! — закричал один из них через 45 минут.
Имея пять человек на борту (дополнительно присутствовал матрос, который должен был привести резиновый плот к берегу, бросить якорь и в заключение установить маркер для танков «ДД»), «Х23» и «Х20» пустились в путь в 18.00 вечера в пятницу, 2 июня. Два траулера проводили их до острова Уайт. В этом пункте они ушли под воду и отправились к месту назначения: «Х23» — к «Мечу», «Х20» — к «Юноне».
Утром в воскресенье, 4 июня, незадолго до рассвета «Х23» поднялась на поверхность. «И мы попали тютелька в тютельку. Мы были точно на том месте, где должны были оказаться. Мы быстро огляделись, чтобы понять, что происходит вокруг». К удивлению Онора, немцы зажгли маяк, чтобы отметить вход в реку Орн. Когда занялся рассвет, он приказал погрузиться на глубину действия перископа и сверился с церковными шпилями и другими ориентирами, чтобы еще раз убедиться в том, что цель избрана верно. «Там, на берегу, паслась корова», — вспоминает Онор. Он погрузил лодку на дно пролива, бросил якорь и стал ждать.
В середине дня в воскресенье Онор возвратился на глубину действия перископа, чтобы посмотреть, что происходит. «Там были немцы из мотопехоты. Они спускались на пляж, играли в мяч, плавали. Приезжали, развлекались, эти солдаты из мотопехоты — воскресенье ведь. А мы говорили: „Ничего-то они не знают“.
И вновь на дно, и вновь ожидание. Всплыли в полночь, с радио, настроенным на кодированные сообщения. Одно пришло незашифрованным, в виде голосового сообщения с острова Уайт, для «Х23» и «Х20»: «Ваша тетя сегодня катается на велосипеде». Это означало, что вторжение отложено на один день. Лодка погружается назад, на дно, чтобы ждать еще 24 часа.
Внутри субмарины было холодно, сыро, душно и тесно. Онор и его команда возились с гироскопами, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Их беспокоил кислород; никто не знал, насколько может хватить воздуха в баллонах. Играли в покер. Пытались спать на двух койках по очереди. Нельзя было курить (вот чего действительно не хватало!). Гироскоп закрепили; больше делать было нечего.
«Не нравились нам эти двадцать четыре часа, — заявлял Онор. — Мы не знали насчет кислорода: насколько еще хватит этих чертовых баллонов. Может, они полупустые, или в них и вовсе почти ничего нет».
Когда субмарины в полночь 5—6 июня поднялись на поверхность, сообщений об отсрочке не последовало. Перезарядили батареи, и вновь на дно… В 05.00 — обратно к поверхности, стоя на якоре. Погода стояла плохая. Ветер над Ла-Маншем был такой, что волны достигали одного — трех баллов. Спустить на воду резиновую лодку было невозможно. Непонятно было, удастся ли им как следует установить мачту. Волны перехлестывали через лодку. На поверхности лодки было скользко и ощущалась качка. Те, что были внизу, подавали наверх инструменты и снаряжение, а тем, что наверху, хотелось спросить: «Какого черта?»
«Х23» закончила работу около 5.20 и немедленно начала посылать радиосигналы; на вершине мачты был зажжен зеленый огонь. Зеленый означал, что они на месте; красный означал бы обратное. Они включили радио под лодкой; Онор описывал это как «отвратительную штуку, гудевшую под водой». Гудение должен был уловить радиолокатор и таким образом засечь место.
Начинался рассвет. Лейтенант Онор глядел на море, и «постепенно вдали становились видны большие корабли и суда поменьше, эсминцы, а потом — все эти силы преисподней, вырвавшиеся на волю». Над «Х23» проносились 14-дюймовые снаряды с линкоров и 5-дюймовые — с эсминцев. На побережье бомбардировщики и истребители наносили удары по берегу. «Я тихо стоял, глядя на все это, — вспоминает Онор, — и тут вдруг мою кепку смахнуло одним из тех самых ДСТ (Р), выпустившим около тысячи ракет».
Затем двинулись танки «ДД», «эти бедные, несчастные танки», как их назвал Онор. «Они просто повалили с этих ДСТ. У них были двойные винты, и они встали в ряд, образовав линию, и тронулись. Так и тронулись к берегу в развернутом строю».
Один танк начал кружиться. Очевидно, у него погнулся винт. Он начал набирать воду и пошел на дно. «Ребята вылезли наружу, — рассказывает Онор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
На «Омахе» английские специализированные танки не смогли бы помочь преодолеть первую из трудностей — перебраться через гальку. Из всех побережий только на «Омахе» галечный берег столь высок и ненадежен, что танк не может пересечь его. После того как были прорваны бреши, американские танкисты могли бы найти некоторым из английских приспособлений хорошее применение (особенно фашинам и оборудованию для мостов). Но для такой работы у янки были бульдозеры, так что она была закончена вовремя, и некоторое количество танков добралось до плато прежде, чем стемнело.
Было бы неверно утверждать, что англичане хотели вести Вторую мировую войну скорее с помощью технических приспособлений и приемов, а также шпионажа, нежели силами солдат, скорее перехитрить, чем перебороть немцев; американцы же стремились победить вермахт в схватке «лицом к лицу». Все же многие как из той, так и из другой страны считали подобные обобщения обоснованными. С этим ощущением соотносится представление англичан о том, что американцы несли ненужные потери живой силы, связанные с их агрессивной ментальностью, нацеленной на «лобовые» действия. Американцы же считали, что ненужные потери несут англичане, и связано это с их осторожностью и отказом атаковать врага в его логове, невзирая на потери, что ведет к затягиванию войны.
В какой бы мере ни были истинными эти широко распространенные представления, несомненным является тот факт, что в день «Д» англичане использовали значительно больше технических приспособлений (начиная с «Х20» и «Х23»), нежели американцы.
«Мы были буквально начинены техникой», — так вспоминает лейтенант Онор лодку «Х23». Субмарина имела дизельную конструкцию и электрический мотор, две койки, туалет (десантный люк), печь, электронное оборудование, чтобы посылать сигналы, баллоны с кислородом (взятые из самолетов люфтваффе, подбитых над Англией, так как это были самые легкие баллоны из имевшихся в Великобритании) и многое другое.
«Так вот, у нас была вся та никудышная техника, — вспоминает Онор, — и хуже всего — эта никудышная мачта». Она насчитывала 18 футов в длину, и ее приходилось привязывать к специальным стойкам на обшивке субмарины. «Гнулась она ужасающе», — жаловался Онор.
Операция носила кодовое наименование «Гамбит». Онор не умел играть в шахматы; он посмотрел это слово в словаре, и выражение «отбрасывая открывающиеся пешки» вызвало у него некоторые затруднения.
Участие в гамбите предъявляет к игроку определенные требования. Все присутствовавшие на субмарине должны были уметь выполнять любую работу (управление всем машинным и электронным оборудованием, навигация, погружение и многое другое). Они также должны были уметь действовать эффективно, находясь взаперти в закрытой лодке (размером едва ли больше, чем каноэ) в течение 40 и более часов. В процессе испытаний обнаружилось, что некоторые добровольцы не могут выдержать и часа.
— Выпустите меня! — закричал один из них через 45 минут.
Имея пять человек на борту (дополнительно присутствовал матрос, который должен был привести резиновый плот к берегу, бросить якорь и в заключение установить маркер для танков «ДД»), «Х23» и «Х20» пустились в путь в 18.00 вечера в пятницу, 2 июня. Два траулера проводили их до острова Уайт. В этом пункте они ушли под воду и отправились к месту назначения: «Х23» — к «Мечу», «Х20» — к «Юноне».
Утром в воскресенье, 4 июня, незадолго до рассвета «Х23» поднялась на поверхность. «И мы попали тютелька в тютельку. Мы были точно на том месте, где должны были оказаться. Мы быстро огляделись, чтобы понять, что происходит вокруг». К удивлению Онора, немцы зажгли маяк, чтобы отметить вход в реку Орн. Когда занялся рассвет, он приказал погрузиться на глубину действия перископа и сверился с церковными шпилями и другими ориентирами, чтобы еще раз убедиться в том, что цель избрана верно. «Там, на берегу, паслась корова», — вспоминает Онор. Он погрузил лодку на дно пролива, бросил якорь и стал ждать.
В середине дня в воскресенье Онор возвратился на глубину действия перископа, чтобы посмотреть, что происходит. «Там были немцы из мотопехоты. Они спускались на пляж, играли в мяч, плавали. Приезжали, развлекались, эти солдаты из мотопехоты — воскресенье ведь. А мы говорили: „Ничего-то они не знают“.
И вновь на дно, и вновь ожидание. Всплыли в полночь, с радио, настроенным на кодированные сообщения. Одно пришло незашифрованным, в виде голосового сообщения с острова Уайт, для «Х23» и «Х20»: «Ваша тетя сегодня катается на велосипеде». Это означало, что вторжение отложено на один день. Лодка погружается назад, на дно, чтобы ждать еще 24 часа.
Внутри субмарины было холодно, сыро, душно и тесно. Онор и его команда возились с гироскопами, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Их беспокоил кислород; никто не знал, насколько может хватить воздуха в баллонах. Играли в покер. Пытались спать на двух койках по очереди. Нельзя было курить (вот чего действительно не хватало!). Гироскоп закрепили; больше делать было нечего.
«Не нравились нам эти двадцать четыре часа, — заявлял Онор. — Мы не знали насчет кислорода: насколько еще хватит этих чертовых баллонов. Может, они полупустые, или в них и вовсе почти ничего нет».
Когда субмарины в полночь 5—6 июня поднялись на поверхность, сообщений об отсрочке не последовало. Перезарядили батареи, и вновь на дно… В 05.00 — обратно к поверхности, стоя на якоре. Погода стояла плохая. Ветер над Ла-Маншем был такой, что волны достигали одного — трех баллов. Спустить на воду резиновую лодку было невозможно. Непонятно было, удастся ли им как следует установить мачту. Волны перехлестывали через лодку. На поверхности лодки было скользко и ощущалась качка. Те, что были внизу, подавали наверх инструменты и снаряжение, а тем, что наверху, хотелось спросить: «Какого черта?»
«Х23» закончила работу около 5.20 и немедленно начала посылать радиосигналы; на вершине мачты был зажжен зеленый огонь. Зеленый означал, что они на месте; красный означал бы обратное. Они включили радио под лодкой; Онор описывал это как «отвратительную штуку, гудевшую под водой». Гудение должен был уловить радиолокатор и таким образом засечь место.
Начинался рассвет. Лейтенант Онор глядел на море, и «постепенно вдали становились видны большие корабли и суда поменьше, эсминцы, а потом — все эти силы преисподней, вырвавшиеся на волю». Над «Х23» проносились 14-дюймовые снаряды с линкоров и 5-дюймовые — с эсминцев. На побережье бомбардировщики и истребители наносили удары по берегу. «Я тихо стоял, глядя на все это, — вспоминает Онор, — и тут вдруг мою кепку смахнуло одним из тех самых ДСТ (Р), выпустившим около тысячи ракет».
Затем двинулись танки «ДД», «эти бедные, несчастные танки», как их назвал Онор. «Они просто повалили с этих ДСТ. У них были двойные винты, и они встали в ряд, образовав линию, и тронулись. Так и тронулись к берегу в развернутом строю».
Один танк начал кружиться. Очевидно, у него погнулся винт. Он начал набирать воду и пошел на дно. «Ребята вылезли наружу, — рассказывает Онор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173