Большинство офицеров обошлись обычными в таких случаях пожеланиями — вроде «не отставайте от своих». Но некоторые не удержались от зажигательных речей. Наибольшую известность получила речь полковника Говарда «Джампи» Джонсона, командира 501-го полка. Любой солдат в его подразделении мог бы процитировать каждое слово. Лейтенант Карл Картледж так описан выступление полковника: «Он говорил о победе, освобождении от нацизма, о том, что некоторым из нас предстоит погибнуть, но ценой нашей смерти настанет мир и так далее в том же духе. Потом Джонсон заявил:
— Я хочу в этот вечер пожать руку каждому из вас.
Он наклонился, вытащил нож из голенища ботинок, поднял его высоко над головой и прокричал:
— Еще до того, как начнется новый день, я всажу этот нож в сердце первого же нацистского ублюдка!
В ответ раздался рев двух тысяч глоток, и мы все как один вскинули ножи в воздух».
После полковых встреч прошли ротные и взводные собрания. Офицеры кратко поставили задачи, дали пароли и ответы на них: «флэш» («вспышка»), «тандер» («гром») и «уэлком» («добро пожаловать»). Слово «уэлком» выбрали, потому что знали: немцы непременно произнесут его как «велком». Когда капитан Чарлз Шеттл из 506-го парашютно-пехотного полка раздал позывные, к нему подошел доктор Замуэль Файлер, полковой дантист, вызвавшийся добровольцем идти в атаку с первым эшелоном. Он был немецким евреем, сбежавшим из Берлина в 1938 г. Доктор спросил:
— Капитан Шеттл, ват ду ай ду? (Что я должен делать?)
— Док, — ответил Шеттл, — когда вы высадитесь, не открывайте рта. Возьмите с собой несколько «сверчков» и при любой встрече щелкните два раза.
Позже, когда Шеттл проверял загрузку самолетов, он увидел Файлера, буквально облепленного «сверчками», которые торчали и на руках, и на ногах и высовывались из карманов.
Около 19.00 генерал Эйзенхауэр посетил 101-ю воздушно-десантную дивизию в Гринхем-Комман. Он общался с солдатами, намеренно пытаясь приободрить их. Но, как вспоминает лейтенант Уоллес Стробел из 502-го парашютно-пехотного полка, «честно говоря, настроение генерала заметно улучшилось, когда он побывал у нас». Эйзенхауэр сказал тогда капитану Л. «Легз» Джонсону:
— Я сделал все, что мог. Теперь ваша очередь.
Генерал поговорил с группой новобранцев, попросил их особенно не волноваться, заверил в том, что они обеспечены самым лучшим снаряжением в мире и что за ними следом идет огромная сила, которая окажет необходимую поддержку. В разговор встрял сержант из Техаса:
— Черт возьми, генерал, мы и не волнуемся. Беспокоиться надо фрицам.
На встрече с другой группой солдат Эйзенхауэр поинтересовался:
— Есть ли кто-нибудь из Канзаса? Рядовой Шерман Ойлер из Топики ответил:
— Я из Канзаса, сэр!
— Как тебя звать, сынок?
Ойлера настолько ошарашило прямое обращение к нему Верховного главнокомандующего, что он остолбенел и не мог вымолвить ни слова. Возникло неловкое молчание. Его друзья начали кричать:
— Ойлер, как тебя зовут?! Эйзенхауэр поднял палец и сказал:
— Канзас! Смелее вперед и дай им жару!
Верховный главнокомандующий повернулся к лейтенанту Стробелу, у которого на груди висел знак с номером 23. Это означало, что Стробел возглавлял команду парашютистов на борту самолета 23. Эйзенхауэр спросил, как его зовут и откуда он родом.
— Стробел, сэр. Штат Мичиган.
— О да! Мичиган. Там отличная рыбалка. Я люблю эти места.
Потом Эйзенхауэр спросил лейтенанта, готов ли он к бою. Тот начал рассказывать, какие у них были учения, тренировки, инструктажи… И кто-то из строя в это время выкрикнул:
— Не беспокойтесь, генерал, все остальное — за нами!
Около 22.00, когда уже надвигалась темнота, поступила команда: «Надеть парашюты!» Началась нудная процедура пристегивания парашютных лямок, карабинов и поиска укромного местечка, куда можно втиснуть что-нибудь еще из снаряжения, остававшегося на земле. После того как все полностью экипировались и ремни затянули, многим захотелось пойти по маленькой нужде… Но времени уже не оставалось. Сдерживая позывы сделать напоследок пи-пи, десантники шли к своим «С-47» и впервые увидели «печать войны» — три белые полосы на фюзеляже и крыльях. (На всех самолетах союзников, участвовавших в дне «Д», имелись эти полосы, на изображение которых ушла вся белая краска, имевшаяся в Англии. По ним распознавались «свои» и «чужие». В Сицилии, случалось, союзнические корабли и войска сбивали собственные самолеты.)
Рядовой Джон Ричарде из 508-го полка увидел на борту «С-47» картинку: дьявол, держащий на подносе девушку в бикини с надписью «Небеса подождут». Он подумал про себя: «Надеюсь».
У «Датча» Шульца из 505-го полка, которому все-таки удалось отыграть 2500 долларов, оставались на руках часы Джерри Колумби в качестве задатка, оцененного в 25 долларов. «Ходики» были подарком родителей в день окончания школы с соответствующей гравировкой. Колумби служил в соседнем подразделении, но Шульц разыскал его и отдал часы, сказав:
— Они твои, Джерри. Ты должен мне немного денег. Когда-нибудь вернешь.
505-й полк грузился на аэродроме Спанхо. Когда Шульц стоял в очереди, чтобы ему помогли подняться в «С-47» (на парашютистов навешали столько снаряжения, что они были не в состоянии взобраться на борт самостоятельно), раздался взрыв. Один из солдат штабной роты 1-го батальона не справился с гранатой «Гаммон». Рядом стоявший самолет вспыхнул как факел. Три человека погибли, десять получили ранения. Двух оставшихся в живых солдат перевели на другой борт, но и они потерялись в первые часы сражения, еще до наступления рассвета.
Потрясенный, Шульц поднялся в самолет. «Первое, что я сделал, — рассказывает он, — достал четки. Как правоверный католик, я верил в силу молитвы Божьей Матери. И я начал читать одну молитву за другой, обещая, что никогда, никогда больше не нарушу шестую заповедь».
Когда сумерки перешли в ночь, самолеты были наготове. Эйзенхауэр по-прежнему находился на взлетно-посадочной полосе, говоря всем:
— Удачи! Удачи!
Его взгляд остановился на коротышке-солдате, который, по выражению генерала, выглядел как кипа снаряжения, а не как человек. Тот, стараясь держаться прямо, отдал честь Эйзенхауэру, и Верховный главнокомандующий ответил тем же. Потом десантник повернулся лицом на восток и крикнул:
— Берегись, Гитлер! Мы идем!
Пилоты запустили моторы. Аэродром наполнился оглушительным ревом двигателей, когда «С-47» один за другим пошли на взлетную полосу. Отпущены тормоза, рев моторов стал еще сильнее. Затем с интервалом в 15 секунд самолеты, разогнавшись, тяжело поднялись в воздух.
Когда в небе исчез последний «С-47», Эйзенхауэр повернулся к своему водителю Кей Саммерсби. Она увидела в глазах генерала слезы. Эйзенхауэр медленно пошел к автомобилю.
— Вот и все, — сказал он тихо. — Началось.
Прежде чем отправиться спать, адмират Рамсей сделал последнюю запись в дневнике: «Понедельник, 5 июня 1944 года. Итак, принято решение, которое {должно?}, я надеюсь, привести к падению нацистской Германии и к прекращению насилия.
У меня нет {никаких} иллюзий по поводу риска, с которым связано проведение этой сложнейшей операции… Успех ее висит на волоске. Нам остается полагаться на наши невидимые ресурсы, которые позволят нам одолеть противника.
Мы молим Бога, чтобы Он помог нам, и я верю, что эта помощь придет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
— Я хочу в этот вечер пожать руку каждому из вас.
Он наклонился, вытащил нож из голенища ботинок, поднял его высоко над головой и прокричал:
— Еще до того, как начнется новый день, я всажу этот нож в сердце первого же нацистского ублюдка!
В ответ раздался рев двух тысяч глоток, и мы все как один вскинули ножи в воздух».
После полковых встреч прошли ротные и взводные собрания. Офицеры кратко поставили задачи, дали пароли и ответы на них: «флэш» («вспышка»), «тандер» («гром») и «уэлком» («добро пожаловать»). Слово «уэлком» выбрали, потому что знали: немцы непременно произнесут его как «велком». Когда капитан Чарлз Шеттл из 506-го парашютно-пехотного полка раздал позывные, к нему подошел доктор Замуэль Файлер, полковой дантист, вызвавшийся добровольцем идти в атаку с первым эшелоном. Он был немецким евреем, сбежавшим из Берлина в 1938 г. Доктор спросил:
— Капитан Шеттл, ват ду ай ду? (Что я должен делать?)
— Док, — ответил Шеттл, — когда вы высадитесь, не открывайте рта. Возьмите с собой несколько «сверчков» и при любой встрече щелкните два раза.
Позже, когда Шеттл проверял загрузку самолетов, он увидел Файлера, буквально облепленного «сверчками», которые торчали и на руках, и на ногах и высовывались из карманов.
Около 19.00 генерал Эйзенхауэр посетил 101-ю воздушно-десантную дивизию в Гринхем-Комман. Он общался с солдатами, намеренно пытаясь приободрить их. Но, как вспоминает лейтенант Уоллес Стробел из 502-го парашютно-пехотного полка, «честно говоря, настроение генерала заметно улучшилось, когда он побывал у нас». Эйзенхауэр сказал тогда капитану Л. «Легз» Джонсону:
— Я сделал все, что мог. Теперь ваша очередь.
Генерал поговорил с группой новобранцев, попросил их особенно не волноваться, заверил в том, что они обеспечены самым лучшим снаряжением в мире и что за ними следом идет огромная сила, которая окажет необходимую поддержку. В разговор встрял сержант из Техаса:
— Черт возьми, генерал, мы и не волнуемся. Беспокоиться надо фрицам.
На встрече с другой группой солдат Эйзенхауэр поинтересовался:
— Есть ли кто-нибудь из Канзаса? Рядовой Шерман Ойлер из Топики ответил:
— Я из Канзаса, сэр!
— Как тебя звать, сынок?
Ойлера настолько ошарашило прямое обращение к нему Верховного главнокомандующего, что он остолбенел и не мог вымолвить ни слова. Возникло неловкое молчание. Его друзья начали кричать:
— Ойлер, как тебя зовут?! Эйзенхауэр поднял палец и сказал:
— Канзас! Смелее вперед и дай им жару!
Верховный главнокомандующий повернулся к лейтенанту Стробелу, у которого на груди висел знак с номером 23. Это означало, что Стробел возглавлял команду парашютистов на борту самолета 23. Эйзенхауэр спросил, как его зовут и откуда он родом.
— Стробел, сэр. Штат Мичиган.
— О да! Мичиган. Там отличная рыбалка. Я люблю эти места.
Потом Эйзенхауэр спросил лейтенанта, готов ли он к бою. Тот начал рассказывать, какие у них были учения, тренировки, инструктажи… И кто-то из строя в это время выкрикнул:
— Не беспокойтесь, генерал, все остальное — за нами!
Около 22.00, когда уже надвигалась темнота, поступила команда: «Надеть парашюты!» Началась нудная процедура пристегивания парашютных лямок, карабинов и поиска укромного местечка, куда можно втиснуть что-нибудь еще из снаряжения, остававшегося на земле. После того как все полностью экипировались и ремни затянули, многим захотелось пойти по маленькой нужде… Но времени уже не оставалось. Сдерживая позывы сделать напоследок пи-пи, десантники шли к своим «С-47» и впервые увидели «печать войны» — три белые полосы на фюзеляже и крыльях. (На всех самолетах союзников, участвовавших в дне «Д», имелись эти полосы, на изображение которых ушла вся белая краска, имевшаяся в Англии. По ним распознавались «свои» и «чужие». В Сицилии, случалось, союзнические корабли и войска сбивали собственные самолеты.)
Рядовой Джон Ричарде из 508-го полка увидел на борту «С-47» картинку: дьявол, держащий на подносе девушку в бикини с надписью «Небеса подождут». Он подумал про себя: «Надеюсь».
У «Датча» Шульца из 505-го полка, которому все-таки удалось отыграть 2500 долларов, оставались на руках часы Джерри Колумби в качестве задатка, оцененного в 25 долларов. «Ходики» были подарком родителей в день окончания школы с соответствующей гравировкой. Колумби служил в соседнем подразделении, но Шульц разыскал его и отдал часы, сказав:
— Они твои, Джерри. Ты должен мне немного денег. Когда-нибудь вернешь.
505-й полк грузился на аэродроме Спанхо. Когда Шульц стоял в очереди, чтобы ему помогли подняться в «С-47» (на парашютистов навешали столько снаряжения, что они были не в состоянии взобраться на борт самостоятельно), раздался взрыв. Один из солдат штабной роты 1-го батальона не справился с гранатой «Гаммон». Рядом стоявший самолет вспыхнул как факел. Три человека погибли, десять получили ранения. Двух оставшихся в живых солдат перевели на другой борт, но и они потерялись в первые часы сражения, еще до наступления рассвета.
Потрясенный, Шульц поднялся в самолет. «Первое, что я сделал, — рассказывает он, — достал четки. Как правоверный католик, я верил в силу молитвы Божьей Матери. И я начал читать одну молитву за другой, обещая, что никогда, никогда больше не нарушу шестую заповедь».
Когда сумерки перешли в ночь, самолеты были наготове. Эйзенхауэр по-прежнему находился на взлетно-посадочной полосе, говоря всем:
— Удачи! Удачи!
Его взгляд остановился на коротышке-солдате, который, по выражению генерала, выглядел как кипа снаряжения, а не как человек. Тот, стараясь держаться прямо, отдал честь Эйзенхауэру, и Верховный главнокомандующий ответил тем же. Потом десантник повернулся лицом на восток и крикнул:
— Берегись, Гитлер! Мы идем!
Пилоты запустили моторы. Аэродром наполнился оглушительным ревом двигателей, когда «С-47» один за другим пошли на взлетную полосу. Отпущены тормоза, рев моторов стал еще сильнее. Затем с интервалом в 15 секунд самолеты, разогнавшись, тяжело поднялись в воздух.
Когда в небе исчез последний «С-47», Эйзенхауэр повернулся к своему водителю Кей Саммерсби. Она увидела в глазах генерала слезы. Эйзенхауэр медленно пошел к автомобилю.
— Вот и все, — сказал он тихо. — Началось.
Прежде чем отправиться спать, адмират Рамсей сделал последнюю запись в дневнике: «Понедельник, 5 июня 1944 года. Итак, принято решение, которое {должно?}, я надеюсь, привести к падению нацистской Германии и к прекращению насилия.
У меня нет {никаких} иллюзий по поводу риска, с которым связано проведение этой сложнейшей операции… Успех ее висит на волоске. Нам остается полагаться на наши невидимые ресурсы, которые позволят нам одолеть противника.
Мы молим Бога, чтобы Он помог нам, и я верю, что эта помощь придет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173