В заканчивавшемся году все мы были свидетелями того, с какой силой фюрер своими речами и действиями противостоял этим критическим течениям. Однако неудивительно, что во время зимнего кризиса 1941-1942 гг. сомнения и критика постоянно возрастали.
Сепаратный мир с Россией?
Тогда я был убежден в том, что Советский Союз, переживший с июня такие тяжелые удары, не сможет быстро прийти в себя. С моей точки зрения, еще имелся шанс разбить Россию, прежде чем Америка с ее крупным потенциалом вступит в это столкновение. Насколько я мог судить, таков был и взгляд Гитлера в то время. Он твердо верил, что разгромит Россию в 1942 г.
В этой трудной ситуации Риббентроп советовал Гитлеру заключить с Россией мир. Риббентроп полагал, что (насколько он знает Сталина и его сотоварищей по 1939 г.) еще не все возможности такого мира потеряны. Он очень обстоятельно говорил с фюрером на эту тему. Гитлер же считал заключение мира со Сталиным делом из области невозможного.
Перенапряжение сил
В новогоднем обращении к немецкому народу и приказе солдатам вермахта Гитлер указал на тяжелое положение, в котором находится Германия в эти зимние месяцы, но не оставил и тени сомнения, что вновь овладеет инициативой и отвоюет немецкому народу жизненное пространство, необходимое для его существования. «Тот, кто сражается за жизнь своего народа, за его хлеб насущный и свободу, победит! А тот, кто со своей еврейской ненавистью хочет уничтожать народы, будет повержен!» – провозглашал он в обращении к народу. Его приказ по вермахту заканчивался словами: «Кровь, пролитая в этой войне, должна, и в этом – наша надежда, быть последней для Европы на многие поколения! Да поможет нам в том Бог в наступающем году!».
Со времени своего прихода к власти в 1933 г. в эти зимние месяцы фюрер впервые увидел, как воздействует поражение, сильное вражеское сопротивление. Его жесткое вмешательство в командование армиями произошло в самый последний момент. Ему удалось не допустить превращения оперативного поражения в катастрофу. Немецкий солдат вновь обрел, благодаря сверхчеловеческим усилиям веру в собственную силу. Своей выдержкой в (по традиционным понятиям тактики) противоречащем здравому смыслу положении и успешной обороной против превосходящего раз в 20 противника наши войска укрепили собственное самосознание.
Сокращение линии фронта как предпринятый командованием оперативный вспомогательный маневр с целью вернуть себе свободу действий или сохранить свои силы Гитлер отвергал. Недоверие фюрера к генералам за минувшие недели чрезвычайно возросло и уже больше никогда не исчезало; это вызывало судорожную мелочную опеку с его стороны. Он оставлял за собой любое, даже самое небольшое тактическое решение. Мысль о том, что ему когда-либо следует покончить с этим положением, и что чья-то чужая воля может оказаться сильнее его собственной, была для фюрера просто непостижима и невыносима. Иначе быть не может и быть не должно! Говорили, – что именно болезненно-эгоцентричное поведение Гитлера и служило причиной прямого осуществления им военного командования. Я к такой точке зрения присоединиться пока еще не мог.
Не считающееся ни с чем перенапряжение людей и техники сделалось постоянным состоянием. Причиной тому был недостаток свежих отдохнувших дивизий. В 1941 г. Гитлер бросил на Восточный фронт все находившиеся в его распоряжении дивизии. Никаких сколько-нибудь значительных резервов уже не имелось. Русское пространство было для вермахта слишком велико. Расстояние от Ленинграда до Эльбруса на Кавказе равнялось 3000 км. Гитлер предпринял поход на Россию, предполагая, что ему удастся сломить силы противника точно так же, как это удавалось в предшествующих кампаниях. В России все было по-другому. У противника имелись неисчерпаемые резервы. В эти недели и месяцы впервые выявилась недостаточность сил для поставленной Гитлером задачи.
Сегодня мы знаем: Сталин смог снять свои войска с дальневосточной границы потому, что шпион Рихард Зорге сообщил ему: японцы о войне против России не думают. Это, а также американская помощь дали ему силу, необходимую для того, чтобы выдержать германское нападение и, более того, заставить наши армии обороняться, а зимой 1941-1942 г. оттеснить их на грань пропасти.
То было крупным поворотом в войне. Но оптимизм Гитлера в этой силовой борьбе против всего мира никоим образом не понес ущерба, ибо он, как и прежде, верил в то, что англичане ради сохранения своей мировой империи от войны с Германией откажутся. Надежда весьма незначительная, но фюрер видел, что размах военных усилий все больше переходит к Америке. Отсюда он делал вывод о гегемонии США в будущем над всеми западными демократиями, включая и английскую. В весенние месяцы 1942 г. Гитлер все еще считал возможным удержать и укрепить свою силовую позицию.
Весной 1942 г. русские постоянно предпринимали наступления на различных участках фронта от севера до юга. Они, в некоторых местах прорывая немецкую линию фронта, добивались частных успехов, но решающих достигнуть не смогли. Демянский котел и окруженный Холм остались в нашей памяти как пример мужественной обороны их гарнизонов, снабжавшихся только по воздуху. В этом зимнем сражении были и такие выдающиеся солдаты и офицеры, которые борьбу за Германию считали само собою разумеющейся обязанностью, ибо до сих пор Гитлеру все удавалось. Почему же тому не быть и впредь, если каждый в отдельности будет делать все от него зависящее и биться до последнего! Фюрер отдавал должное этому личному мужеству.
Гитлер и генералы сухопутных войск
Гораздо хуже обстояло дело с отношением Гитлера к командованию сухопутных войск. Здесь, несмотря на неустанные попытки Шмундта, за редкими исключениями, никакого улучшения не наблюдалось. Говоря со своими старыми товарищами по борьбе, такими, как Борман, Гиммлер и Геббельс, фюрер выражался по адресу этих генералов отрицательно, а порой грубо и резко. Дело доходило до того, что большинство генералов, контактировавших с ним, Гитлера лично даже не знало или знало мало. Сами они вели себя корректно, но замкнуто и не находили подходящих слов, чтобы заговорить с ним о проблемах и трудностях. Мы, адъютанты, имели обыкновение перед докладом фюреру давать таким посетителям соответствующие советы, как, по возможности, держаться посвободнее и вызвать у него соответствующий интерес. Некоторым из них все-таки удавалось в присутствии Гитлера сказать несколько слов, но большинство молчало.
В эти времена зачастую к нему являлось много высших офицеров, которым фюрер вручал Рыцарский крест или другие высокие награды. Наиболее беззаботно и раскованно держались молодые офицеры. Что касается офицеров люфтваффе, то среди них почти не встречалось таких, кто при фюрере проглатывал язык. Ему можно было говорить даже неприятные вещи, поскольку он придавал большое значение тому, чтобы узнавать плохие новости как можно раньше; все дело, разумеется, было в той форме, в какой они преподносились.
От Удета к Мильху
После смерти Удета в командовании люфтваффе произошло значительное изменение. Гитлер и Геринг передали ответственность за ее вооружение Мильху. Геринг пошел на это неохотно. Но он знал, что фюрер придавал этому значение, да и сам не видел другого выхода
Мильх был человек крутой, идущий напролом и пробивной, суровый к самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Сепаратный мир с Россией?
Тогда я был убежден в том, что Советский Союз, переживший с июня такие тяжелые удары, не сможет быстро прийти в себя. С моей точки зрения, еще имелся шанс разбить Россию, прежде чем Америка с ее крупным потенциалом вступит в это столкновение. Насколько я мог судить, таков был и взгляд Гитлера в то время. Он твердо верил, что разгромит Россию в 1942 г.
В этой трудной ситуации Риббентроп советовал Гитлеру заключить с Россией мир. Риббентроп полагал, что (насколько он знает Сталина и его сотоварищей по 1939 г.) еще не все возможности такого мира потеряны. Он очень обстоятельно говорил с фюрером на эту тему. Гитлер же считал заключение мира со Сталиным делом из области невозможного.
Перенапряжение сил
В новогоднем обращении к немецкому народу и приказе солдатам вермахта Гитлер указал на тяжелое положение, в котором находится Германия в эти зимние месяцы, но не оставил и тени сомнения, что вновь овладеет инициативой и отвоюет немецкому народу жизненное пространство, необходимое для его существования. «Тот, кто сражается за жизнь своего народа, за его хлеб насущный и свободу, победит! А тот, кто со своей еврейской ненавистью хочет уничтожать народы, будет повержен!» – провозглашал он в обращении к народу. Его приказ по вермахту заканчивался словами: «Кровь, пролитая в этой войне, должна, и в этом – наша надежда, быть последней для Европы на многие поколения! Да поможет нам в том Бог в наступающем году!».
Со времени своего прихода к власти в 1933 г. в эти зимние месяцы фюрер впервые увидел, как воздействует поражение, сильное вражеское сопротивление. Его жесткое вмешательство в командование армиями произошло в самый последний момент. Ему удалось не допустить превращения оперативного поражения в катастрофу. Немецкий солдат вновь обрел, благодаря сверхчеловеческим усилиям веру в собственную силу. Своей выдержкой в (по традиционным понятиям тактики) противоречащем здравому смыслу положении и успешной обороной против превосходящего раз в 20 противника наши войска укрепили собственное самосознание.
Сокращение линии фронта как предпринятый командованием оперативный вспомогательный маневр с целью вернуть себе свободу действий или сохранить свои силы Гитлер отвергал. Недоверие фюрера к генералам за минувшие недели чрезвычайно возросло и уже больше никогда не исчезало; это вызывало судорожную мелочную опеку с его стороны. Он оставлял за собой любое, даже самое небольшое тактическое решение. Мысль о том, что ему когда-либо следует покончить с этим положением, и что чья-то чужая воля может оказаться сильнее его собственной, была для фюрера просто непостижима и невыносима. Иначе быть не может и быть не должно! Говорили, – что именно болезненно-эгоцентричное поведение Гитлера и служило причиной прямого осуществления им военного командования. Я к такой точке зрения присоединиться пока еще не мог.
Не считающееся ни с чем перенапряжение людей и техники сделалось постоянным состоянием. Причиной тому был недостаток свежих отдохнувших дивизий. В 1941 г. Гитлер бросил на Восточный фронт все находившиеся в его распоряжении дивизии. Никаких сколько-нибудь значительных резервов уже не имелось. Русское пространство было для вермахта слишком велико. Расстояние от Ленинграда до Эльбруса на Кавказе равнялось 3000 км. Гитлер предпринял поход на Россию, предполагая, что ему удастся сломить силы противника точно так же, как это удавалось в предшествующих кампаниях. В России все было по-другому. У противника имелись неисчерпаемые резервы. В эти недели и месяцы впервые выявилась недостаточность сил для поставленной Гитлером задачи.
Сегодня мы знаем: Сталин смог снять свои войска с дальневосточной границы потому, что шпион Рихард Зорге сообщил ему: японцы о войне против России не думают. Это, а также американская помощь дали ему силу, необходимую для того, чтобы выдержать германское нападение и, более того, заставить наши армии обороняться, а зимой 1941-1942 г. оттеснить их на грань пропасти.
То было крупным поворотом в войне. Но оптимизм Гитлера в этой силовой борьбе против всего мира никоим образом не понес ущерба, ибо он, как и прежде, верил в то, что англичане ради сохранения своей мировой империи от войны с Германией откажутся. Надежда весьма незначительная, но фюрер видел, что размах военных усилий все больше переходит к Америке. Отсюда он делал вывод о гегемонии США в будущем над всеми западными демократиями, включая и английскую. В весенние месяцы 1942 г. Гитлер все еще считал возможным удержать и укрепить свою силовую позицию.
Весной 1942 г. русские постоянно предпринимали наступления на различных участках фронта от севера до юга. Они, в некоторых местах прорывая немецкую линию фронта, добивались частных успехов, но решающих достигнуть не смогли. Демянский котел и окруженный Холм остались в нашей памяти как пример мужественной обороны их гарнизонов, снабжавшихся только по воздуху. В этом зимнем сражении были и такие выдающиеся солдаты и офицеры, которые борьбу за Германию считали само собою разумеющейся обязанностью, ибо до сих пор Гитлеру все удавалось. Почему же тому не быть и впредь, если каждый в отдельности будет делать все от него зависящее и биться до последнего! Фюрер отдавал должное этому личному мужеству.
Гитлер и генералы сухопутных войск
Гораздо хуже обстояло дело с отношением Гитлера к командованию сухопутных войск. Здесь, несмотря на неустанные попытки Шмундта, за редкими исключениями, никакого улучшения не наблюдалось. Говоря со своими старыми товарищами по борьбе, такими, как Борман, Гиммлер и Геббельс, фюрер выражался по адресу этих генералов отрицательно, а порой грубо и резко. Дело доходило до того, что большинство генералов, контактировавших с ним, Гитлера лично даже не знало или знало мало. Сами они вели себя корректно, но замкнуто и не находили подходящих слов, чтобы заговорить с ним о проблемах и трудностях. Мы, адъютанты, имели обыкновение перед докладом фюреру давать таким посетителям соответствующие советы, как, по возможности, держаться посвободнее и вызвать у него соответствующий интерес. Некоторым из них все-таки удавалось в присутствии Гитлера сказать несколько слов, но большинство молчало.
В эти времена зачастую к нему являлось много высших офицеров, которым фюрер вручал Рыцарский крест или другие высокие награды. Наиболее беззаботно и раскованно держались молодые офицеры. Что касается офицеров люфтваффе, то среди них почти не встречалось таких, кто при фюрере проглатывал язык. Ему можно было говорить даже неприятные вещи, поскольку он придавал большое значение тому, чтобы узнавать плохие новости как можно раньше; все дело, разумеется, было в той форме, в какой они преподносились.
От Удета к Мильху
После смерти Удета в командовании люфтваффе произошло значительное изменение. Гитлер и Геринг передали ответственность за ее вооружение Мильху. Геринг пошел на это неохотно. Но он знал, что фюрер придавал этому значение, да и сам не видел другого выхода
Мильх был человек крутой, идущий напролом и пробивной, суровый к самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173