Противоположности не могут
воздействовать друг на друга, говорит Аристотель. Между ними должно
находиться нечто третье, которое Аристотель обозначает термином
ЙpokeЕmenon, дословно переводимым как подлежащее (лежащее внизу, в основе),
или, по-латыни, субстрат: "...возникновение вещей из противоположностей во
всех случаях предполагает некоторый субстрат; значит, этот последний у
противоположностей должен быть налицо всего скорее. Следовательно, все
противоположные определения всегда восходят к некоторому субстрату, и ни
одно <из них> не может существовать отдельно".
Субстрат у Аристотеля есть, таким образом, посредник между
противоположностями; обе они отнесены именно к субстрату и представляют
собой уже не субъекты, но предикаты этого посредника; или, говоря словами
Аристотеля, противоположности - это то, что сказывается о подлежащем, о
субстрате.
Категория сущности
С этой точки зрения следует обратить внимание на аристотелевское понятие
"сущности" - oКsЕa, которое он вводит с целью прояснения новой системы
понятий, призванной служить опорным пунктом его мышления. Сущность - это
первая из десяти категорий Аристотеля. В "Категориях" и в "Метафизике" эта
категория рассматривается наиболее детально; при этом в "Категориях"
Аристотель опускает некоторые из аспектов, присутствующих в "Метафизике",
где он стремится показать соотношение понятия "сущность" с понятиями
"материя", "форма", "суть бытия" и др. Связь этих понятий с категорией
сущности Аристотель пытается раскрыть также в таких работах, как "'изика",
"О душе", "Вторая аналитика", "Об истолковании". Выявление взаимной связи
основных понятий аристотелевской философии требует специального анализа;
здесь мы не ставим эту задачу, а потому ограничимся только той стороной
вопроса, которая должна быть принята во внимание при рассмотрении
аристотелевского понимания науки.
В "Категориях" Аристотель следующим образом определяет категорию сущности:
"Сущностью, о которой бывает <идет> речь главным образом, прежде всего и
чаще всего является та, которая не сказывается ни о каком подлежащем и не
находится ни в каком подлежащем, как, например, отдельный человек или
отдельная лошадь. А вторичными сущностями называются те, в которых, как
видах, заключаются сущности, называемые <так> в первую очередь, как эти
виды, так и обнимающие их роды; так, например, определенный человек
заключается, как в виде, в человеке, а родом для <этого> вида является
живое существо. Поэтому здесь мы и говорим о вторичных сущностях, например
это - человек и живое существо".
Главным определением категории сущности, как видим, является то, что
сущность "не сказывается ни о каком подлежащем", т.е. не может быть
предикатом чего-либо другого; она сама как раз и является тем подлежащим, о
котором сказывается все остальное. А это значит, что сущность есть "сама по
себе", что она не есть нечто вторичное по сравнению с "отношением", как это
мы видели у Платона. Сущность, как замечает далее Аристотель, также и не
находится ни в каком подлежащем. Как же различает Аристотель "сказывание" о
подлежащем и "нахождение" в нем? То, что сказывается о подлежащем, является
характеристикой рода или вида этого подлежащего; то же, что находится в
подлежащем, не является его родовым или видовым определением, а есть лишь
его сопровождающий признак. Так, "животное" - это то, что "сказывается" о
человеке (а тем самым и об отдельном человеке), а цвет - то, что
"находится" в отдельном человеке, но не "сказывается" о нем.
Главное же, важное для нас в аристотелевском определении сущности - это то,
что сама сущность ни о чем не сказывается (и ни в чем не находится); на
этом определении основано и деление Аристотелем сущностей на "первичные" и
"вторичные". Вторичные сущности - это те, которые сказываются о первичных,
а первичные - те, которые уже ни о чем не сказываются. В этом смысле вид -
более сущность, чем род, а отдельный индивид - более сущность, чем вид:
"животное" (род) сказывается о "человеке", но "человек" о "животном" - нет,
говорит Аристотель. Что же касается самих первичных сущностей, то ни одна
из них, по словам Аристотеля, не является в большей мере сущностью, чем
любая другая: "Отдельный человек является сущностью нисколько не в большей
степени, чем отдельный бык". Именно в этом смысле к сущности, по
Аристотелю, неприменимы определения "большее" и "меньшее", и все сущности,
поскольку они первичные сущности, подлежащие, совершенно равноправны: ни
одна сущность не имеет привилегированного положения по сравнению с другой.
Отсюда, собственно говоря, происходит аристотелевский интерес ко всем
явлениям природы в равной мере: к движению светил, так же как и к строению
червя, к гражданскому устройству полиса, так же как к пищеварительной и
дыхательной системе пресмыкающихся. Здесь следует искать обоснование того -
совершенно нового по сравнению с платоновским - пафоса науки в ее
аристотелевском понимании, науки, которая не знает предпочтений, для
которой нет предметов, не достойных ее интереса.
В Академии отдавалось предпочтение изучению "существ ценных и
божественных", говоря словами Аристотеля; с обоснованием этого предпочтения
Платоном мы уже знакомы. Аристотель полемически замечает по этому поводу:
"Выходит, однако, что об этих ценных и божественных существах нам присуща
гораздо меньшая степень знания (ибо то, исходя из чего мы могли исследовать
их, и то, что мы жаждем узнать о них, чрезвычайно мало известно нам из
непосредственного ощущения), а относительно преходящих вещей - животных и
растений - мы имеем большую возможность знать, потому, что мы вырастаем с
ними..." По поводу пренебрежения этими предметами как "низменными"
Аристотель делает программное заявление, формулируя свое научное кредо так:
"Остается сказать о природе животных, не упуская по мере возможности ничего
- ни менее, ни более ценного, ибо наблюдением даже над теми из них, которые
неприятны для чувств, создавшая их природа доставляет все-таки невыразимые
наслаждения людям, способным к познанию причин и философам по природе...
Если же кто-нибудь считает изучение других животных низким, так же следует
думать и о нем самом, ибо нельзя без большого отвращения смотреть на то, из
чего составлен человек, как-то: на кровь, кости, жилы и подобные части..."
Конечно, эта программа аристотелевской науки имеет в качестве своего
теоретического обоснования не только его учение о сущности, как мы далее
увидим. Но несомненно, что интерес к многообразию индивидуальных форм,
существующих как в живой, так и в неживой природе (причем интерес к ним
именно как своеобразным и не сводимым к другим формам или другой форме,
которая принималась бы за универсальную), глубоко связан с учением о
сущности и равноправном статусе первичных сущностей.
Тот принцип, который характеризуют как эмпиризм Аристотеля, находит свое
методологическое выражение в учении о сущности. Первичная сущность - это
индивидуальный предмет: этот человек, это дерево. Вторичная сущность - роды
и виды; видом для этого человека будет "человек", для этого дерева -
"береза"; родом же для человека - животное, для дерева - растение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
воздействовать друг на друга, говорит Аристотель. Между ними должно
находиться нечто третье, которое Аристотель обозначает термином
ЙpokeЕmenon, дословно переводимым как подлежащее (лежащее внизу, в основе),
или, по-латыни, субстрат: "...возникновение вещей из противоположностей во
всех случаях предполагает некоторый субстрат; значит, этот последний у
противоположностей должен быть налицо всего скорее. Следовательно, все
противоположные определения всегда восходят к некоторому субстрату, и ни
одно <из них> не может существовать отдельно".
Субстрат у Аристотеля есть, таким образом, посредник между
противоположностями; обе они отнесены именно к субстрату и представляют
собой уже не субъекты, но предикаты этого посредника; или, говоря словами
Аристотеля, противоположности - это то, что сказывается о подлежащем, о
субстрате.
Категория сущности
С этой точки зрения следует обратить внимание на аристотелевское понятие
"сущности" - oКsЕa, которое он вводит с целью прояснения новой системы
понятий, призванной служить опорным пунктом его мышления. Сущность - это
первая из десяти категорий Аристотеля. В "Категориях" и в "Метафизике" эта
категория рассматривается наиболее детально; при этом в "Категориях"
Аристотель опускает некоторые из аспектов, присутствующих в "Метафизике",
где он стремится показать соотношение понятия "сущность" с понятиями
"материя", "форма", "суть бытия" и др. Связь этих понятий с категорией
сущности Аристотель пытается раскрыть также в таких работах, как "'изика",
"О душе", "Вторая аналитика", "Об истолковании". Выявление взаимной связи
основных понятий аристотелевской философии требует специального анализа;
здесь мы не ставим эту задачу, а потому ограничимся только той стороной
вопроса, которая должна быть принята во внимание при рассмотрении
аристотелевского понимания науки.
В "Категориях" Аристотель следующим образом определяет категорию сущности:
"Сущностью, о которой бывает <идет> речь главным образом, прежде всего и
чаще всего является та, которая не сказывается ни о каком подлежащем и не
находится ни в каком подлежащем, как, например, отдельный человек или
отдельная лошадь. А вторичными сущностями называются те, в которых, как
видах, заключаются сущности, называемые <так> в первую очередь, как эти
виды, так и обнимающие их роды; так, например, определенный человек
заключается, как в виде, в человеке, а родом для <этого> вида является
живое существо. Поэтому здесь мы и говорим о вторичных сущностях, например
это - человек и живое существо".
Главным определением категории сущности, как видим, является то, что
сущность "не сказывается ни о каком подлежащем", т.е. не может быть
предикатом чего-либо другого; она сама как раз и является тем подлежащим, о
котором сказывается все остальное. А это значит, что сущность есть "сама по
себе", что она не есть нечто вторичное по сравнению с "отношением", как это
мы видели у Платона. Сущность, как замечает далее Аристотель, также и не
находится ни в каком подлежащем. Как же различает Аристотель "сказывание" о
подлежащем и "нахождение" в нем? То, что сказывается о подлежащем, является
характеристикой рода или вида этого подлежащего; то же, что находится в
подлежащем, не является его родовым или видовым определением, а есть лишь
его сопровождающий признак. Так, "животное" - это то, что "сказывается" о
человеке (а тем самым и об отдельном человеке), а цвет - то, что
"находится" в отдельном человеке, но не "сказывается" о нем.
Главное же, важное для нас в аристотелевском определении сущности - это то,
что сама сущность ни о чем не сказывается (и ни в чем не находится); на
этом определении основано и деление Аристотелем сущностей на "первичные" и
"вторичные". Вторичные сущности - это те, которые сказываются о первичных,
а первичные - те, которые уже ни о чем не сказываются. В этом смысле вид -
более сущность, чем род, а отдельный индивид - более сущность, чем вид:
"животное" (род) сказывается о "человеке", но "человек" о "животном" - нет,
говорит Аристотель. Что же касается самих первичных сущностей, то ни одна
из них, по словам Аристотеля, не является в большей мере сущностью, чем
любая другая: "Отдельный человек является сущностью нисколько не в большей
степени, чем отдельный бык". Именно в этом смысле к сущности, по
Аристотелю, неприменимы определения "большее" и "меньшее", и все сущности,
поскольку они первичные сущности, подлежащие, совершенно равноправны: ни
одна сущность не имеет привилегированного положения по сравнению с другой.
Отсюда, собственно говоря, происходит аристотелевский интерес ко всем
явлениям природы в равной мере: к движению светил, так же как и к строению
червя, к гражданскому устройству полиса, так же как к пищеварительной и
дыхательной системе пресмыкающихся. Здесь следует искать обоснование того -
совершенно нового по сравнению с платоновским - пафоса науки в ее
аристотелевском понимании, науки, которая не знает предпочтений, для
которой нет предметов, не достойных ее интереса.
В Академии отдавалось предпочтение изучению "существ ценных и
божественных", говоря словами Аристотеля; с обоснованием этого предпочтения
Платоном мы уже знакомы. Аристотель полемически замечает по этому поводу:
"Выходит, однако, что об этих ценных и божественных существах нам присуща
гораздо меньшая степень знания (ибо то, исходя из чего мы могли исследовать
их, и то, что мы жаждем узнать о них, чрезвычайно мало известно нам из
непосредственного ощущения), а относительно преходящих вещей - животных и
растений - мы имеем большую возможность знать, потому, что мы вырастаем с
ними..." По поводу пренебрежения этими предметами как "низменными"
Аристотель делает программное заявление, формулируя свое научное кредо так:
"Остается сказать о природе животных, не упуская по мере возможности ничего
- ни менее, ни более ценного, ибо наблюдением даже над теми из них, которые
неприятны для чувств, создавшая их природа доставляет все-таки невыразимые
наслаждения людям, способным к познанию причин и философам по природе...
Если же кто-нибудь считает изучение других животных низким, так же следует
думать и о нем самом, ибо нельзя без большого отвращения смотреть на то, из
чего составлен человек, как-то: на кровь, кости, жилы и подобные части..."
Конечно, эта программа аристотелевской науки имеет в качестве своего
теоретического обоснования не только его учение о сущности, как мы далее
увидим. Но несомненно, что интерес к многообразию индивидуальных форм,
существующих как в живой, так и в неживой природе (причем интерес к ним
именно как своеобразным и не сводимым к другим формам или другой форме,
которая принималась бы за универсальную), глубоко связан с учением о
сущности и равноправном статусе первичных сущностей.
Тот принцип, который характеризуют как эмпиризм Аристотеля, находит свое
методологическое выражение в учении о сущности. Первичная сущность - это
индивидуальный предмет: этот человек, это дерево. Вторичная сущность - роды
и виды; видом для этого человека будет "человек", для этого дерева -
"береза"; родом же для человека - животное, для дерева - растение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99