дело идет только о чувственно воспринимаемом. Таким
образом, нужно было бы сформулировать доказательства антитезиса коротко:
весь опыт нашего видения, осязания и т. д. показывает нам лишь сложное;
даже самые лучшие микроскопы и тончайшие измерители еще не натолкнули нас
на что-либо простое. Стало быть, и разум не должен желать натолкнуться на
нечто простое.
Следовательно, если мы пристальнее присмотримся к противоположности
тезиса и антитезиса и освободим их доказательства от всякого бесполезного
излишества и запутанности, то [окажется, что ] доказательство антитезиса
содержит - тем, что оно помещает субстанции в пространство - ассерторическое
допущение непрерывности, подобно тому как доказательство тезиса - тем, что
оно допускает сложение как вид соотношения субстанциального - содержит
ассерторическое допущение случайности этого соотношения и тем самым
допущение субстанций как абсолютных "одних". Вся антиномия сводится,
следовательно, к разъединению и прямому утверждению двух моментов количества
и притом утверждению их как безусловно раздельных. Взятые со стороны одной
только дискретности, субстанция, материя, пространство, время и т. д.
безусловно разделены; их принципом служит "одно". Взятое же со стороны
непрерывности, это "одно" есть лишь нечто снятое; деление остается
делимостью, остается возможность делить как возможность, никогда в
действительности не приводящая к атому. Если же мы остановимся на
определении, которое дано в сказанном выше об этих противоположностях, то
[убедимся, что] в самой непрерывности заключается момент разделенное(tm)
(des Atomen), ибо она безусловно есть возможность деления, подобно тому как
та деленность, дискретность снимает также всякое различие "одних", - ведь
одно из простых "одних" есть то же самое, что и другое, - следовательно,
содержит также их одинаковость, стало быть, их непрерывность. Так как каждая
из двух противоположных сторон содержит в самой себе свою другую и ни одну
из них нельзя мыслить без другой, то из этого следует, что ни одно из этих
определений, взятое отдельно, не истинно, а истинно лишь их единство. Это -
истинно диалектический способ рассмотрения этих определений и истинный
результат.
Бесконечно более остроумны и глубоки, чем рассмотренная кантовская
антиномия, диалектические примеры древней элейской школы, в особенности
примеры, касающиеся движения, которые равным образом основаны на понятии
количества и в нем находят свое разрешение. Рассмотрение здесь еще и их
сделало бы наше изложение слишком пространным; они касаются понятий
пространства и времени и могут быть обсуждены при рассмотрении последних и в
истории философии. - Они делают величайшую честь разуму их изобретателей;
они имеют своим результатом чистое бытие Парменида, показывая разложение
всякого определенного бытия в нем самом, и суть, следовательно, сами в себе
течение Гераклита. Они поэтому и достойны более основательного рассмотрения,
чем обычное заявление, что это только софизмы; такое утверждение держится за
эмпирическое восприятие по примеру столь ясного для здравого человеческого
рассудка действия Диогена, который, когда какой-то диалектик указал на
противоречие, содержащееся в движении, не счел нужным напрягать больше свой
разум, а апеллировал к наглядности, безмолвно прохаживаясь взад и вперед;
такое утверждение и опровержение, разумеется, легче выдвинуть, чем
углубиться в размышление и не упускать из виду затруднения, к которым
приводит мысль, и именно мысль, не притянутая откуда-то издалека, а
формирующаяся в самбм обыденном сознании, и затем разрешить эти затруднения
с помощью самой же мысли.
Решение этих диалектических построений, которое дает Аристотель,
заслуживает великой похвалы и содержится в его истинно спекулятивных
понятиях о пространстве, времени и движении. Бесконечной делимости (которая,
поскольку ее представляют себе так, как если бы она осуществлялась,
тождественна с бесконечной разделенностью, с атомами), на которой основаны
самые известные из этих доказательств, он противопоставляет непрерывность,
свойственную и времени, и пространству, так что бесконечная, т. е.
абстрактная множественность оказывается содержащейся в непрерывности лишь в
себе, лишь как возможность. Действительным по отношению к абстрактной
множественности, равно как и по отношению к абстрактной непрерывности,
служит их конкретное, сами время и пространство, как в свою очередь по
отношению к последним - движение и материя. Абстрактное есть лишь в себе или
только в возможности; оно существует лишь как момент чего-то реального.
Бейль, который в своем "Dictionnaire" (статья "Зенон") находит данное
Аристотелем решение зеноновской диалектики pitoyable [жалким] , не понимает,
чтб значит, что материя делима до бесконечности только в возможности; он
возражает, что если материя делима до бесконечности, то она действительно
содержит бесконечное множество частей; это, следовательно, не бесконечное en
puissance [в возможности ], а такое бесконечное, которое существует реально
и актуально. - В противоположность [Бейлю ] следует сказать, что уже сама
делимость есть лишь возможность, а не существование частей, и
множественность вообще положена в непрерывности лишь как момент, как снятое.
- Остроумного рассудка, в котором Аристотель, несомненно, также никем не
превзойден, недостаточно для того, чтобы понять и оценить его спекулятивные
понятия, точно так же как грубого чувственного представления, о котором мы
говорили выше, недостаточно для того, чтобы опровергнуть аргументацию
Зенона. Этот рассудок заблуждается, принимая за нечто истинное и
действительное такие порождения мысли, такие абстракции, как бесконечное
множество частей;
указанное же чувственное сознание неспособно перейти от эмпирии к мыслям.
Кантонское решение антиномии также состоит лишь в том, что разум не
должен выходить за пределы чувственного восприятия, а должен брать явления
такими, каковы они есть. Это решение оставляет в стороне само содержание
антиномии;
оно не достигает природы понятия ее определений, каждое из которых,
взятое само по себе, изолированно, не имеет никакой силы (nichtig ist) и
само в себе оказывается лишь переходом в свое иное, имеет своим единством
количество и в этом единстве - свою истину.
В. НЕПРЕРЫВНАЯ И ДИСКРЕТНАЯ ВЕЛИЧИНА (KONTINUIERUCHE UND DISKRETE GROSSE)
1. Количество содержит оба момента - непрерывность и дискретность. Оно
должно быть положено в обоих моментах как в своих определениях. Оно уже с
самого начала их непосредственное единство, т. е. само оно прежде всего
положено лишь в одном из своих определений - в непрерывности, и есть, таким
образом, непрерывная величина.
Или, иначе говоря, непрерывность есть, правда, один из моментов
количества, которое завершено лишь вместе с другим моментом, с
дискретностью, однако количество есть конкретное единство лишь постольку,
поскольку оно единство различных моментов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281
образом, нужно было бы сформулировать доказательства антитезиса коротко:
весь опыт нашего видения, осязания и т. д. показывает нам лишь сложное;
даже самые лучшие микроскопы и тончайшие измерители еще не натолкнули нас
на что-либо простое. Стало быть, и разум не должен желать натолкнуться на
нечто простое.
Следовательно, если мы пристальнее присмотримся к противоположности
тезиса и антитезиса и освободим их доказательства от всякого бесполезного
излишества и запутанности, то [окажется, что ] доказательство антитезиса
содержит - тем, что оно помещает субстанции в пространство - ассерторическое
допущение непрерывности, подобно тому как доказательство тезиса - тем, что
оно допускает сложение как вид соотношения субстанциального - содержит
ассерторическое допущение случайности этого соотношения и тем самым
допущение субстанций как абсолютных "одних". Вся антиномия сводится,
следовательно, к разъединению и прямому утверждению двух моментов количества
и притом утверждению их как безусловно раздельных. Взятые со стороны одной
только дискретности, субстанция, материя, пространство, время и т. д.
безусловно разделены; их принципом служит "одно". Взятое же со стороны
непрерывности, это "одно" есть лишь нечто снятое; деление остается
делимостью, остается возможность делить как возможность, никогда в
действительности не приводящая к атому. Если же мы остановимся на
определении, которое дано в сказанном выше об этих противоположностях, то
[убедимся, что] в самой непрерывности заключается момент разделенное(tm)
(des Atomen), ибо она безусловно есть возможность деления, подобно тому как
та деленность, дискретность снимает также всякое различие "одних", - ведь
одно из простых "одних" есть то же самое, что и другое, - следовательно,
содержит также их одинаковость, стало быть, их непрерывность. Так как каждая
из двух противоположных сторон содержит в самой себе свою другую и ни одну
из них нельзя мыслить без другой, то из этого следует, что ни одно из этих
определений, взятое отдельно, не истинно, а истинно лишь их единство. Это -
истинно диалектический способ рассмотрения этих определений и истинный
результат.
Бесконечно более остроумны и глубоки, чем рассмотренная кантовская
антиномия, диалектические примеры древней элейской школы, в особенности
примеры, касающиеся движения, которые равным образом основаны на понятии
количества и в нем находят свое разрешение. Рассмотрение здесь еще и их
сделало бы наше изложение слишком пространным; они касаются понятий
пространства и времени и могут быть обсуждены при рассмотрении последних и в
истории философии. - Они делают величайшую честь разуму их изобретателей;
они имеют своим результатом чистое бытие Парменида, показывая разложение
всякого определенного бытия в нем самом, и суть, следовательно, сами в себе
течение Гераклита. Они поэтому и достойны более основательного рассмотрения,
чем обычное заявление, что это только софизмы; такое утверждение держится за
эмпирическое восприятие по примеру столь ясного для здравого человеческого
рассудка действия Диогена, который, когда какой-то диалектик указал на
противоречие, содержащееся в движении, не счел нужным напрягать больше свой
разум, а апеллировал к наглядности, безмолвно прохаживаясь взад и вперед;
такое утверждение и опровержение, разумеется, легче выдвинуть, чем
углубиться в размышление и не упускать из виду затруднения, к которым
приводит мысль, и именно мысль, не притянутая откуда-то издалека, а
формирующаяся в самбм обыденном сознании, и затем разрешить эти затруднения
с помощью самой же мысли.
Решение этих диалектических построений, которое дает Аристотель,
заслуживает великой похвалы и содержится в его истинно спекулятивных
понятиях о пространстве, времени и движении. Бесконечной делимости (которая,
поскольку ее представляют себе так, как если бы она осуществлялась,
тождественна с бесконечной разделенностью, с атомами), на которой основаны
самые известные из этих доказательств, он противопоставляет непрерывность,
свойственную и времени, и пространству, так что бесконечная, т. е.
абстрактная множественность оказывается содержащейся в непрерывности лишь в
себе, лишь как возможность. Действительным по отношению к абстрактной
множественности, равно как и по отношению к абстрактной непрерывности,
служит их конкретное, сами время и пространство, как в свою очередь по
отношению к последним - движение и материя. Абстрактное есть лишь в себе или
только в возможности; оно существует лишь как момент чего-то реального.
Бейль, который в своем "Dictionnaire" (статья "Зенон") находит данное
Аристотелем решение зеноновской диалектики pitoyable [жалким] , не понимает,
чтб значит, что материя делима до бесконечности только в возможности; он
возражает, что если материя делима до бесконечности, то она действительно
содержит бесконечное множество частей; это, следовательно, не бесконечное en
puissance [в возможности ], а такое бесконечное, которое существует реально
и актуально. - В противоположность [Бейлю ] следует сказать, что уже сама
делимость есть лишь возможность, а не существование частей, и
множественность вообще положена в непрерывности лишь как момент, как снятое.
- Остроумного рассудка, в котором Аристотель, несомненно, также никем не
превзойден, недостаточно для того, чтобы понять и оценить его спекулятивные
понятия, точно так же как грубого чувственного представления, о котором мы
говорили выше, недостаточно для того, чтобы опровергнуть аргументацию
Зенона. Этот рассудок заблуждается, принимая за нечто истинное и
действительное такие порождения мысли, такие абстракции, как бесконечное
множество частей;
указанное же чувственное сознание неспособно перейти от эмпирии к мыслям.
Кантонское решение антиномии также состоит лишь в том, что разум не
должен выходить за пределы чувственного восприятия, а должен брать явления
такими, каковы они есть. Это решение оставляет в стороне само содержание
антиномии;
оно не достигает природы понятия ее определений, каждое из которых,
взятое само по себе, изолированно, не имеет никакой силы (nichtig ist) и
само в себе оказывается лишь переходом в свое иное, имеет своим единством
количество и в этом единстве - свою истину.
В. НЕПРЕРЫВНАЯ И ДИСКРЕТНАЯ ВЕЛИЧИНА (KONTINUIERUCHE UND DISKRETE GROSSE)
1. Количество содержит оба момента - непрерывность и дискретность. Оно
должно быть положено в обоих моментах как в своих определениях. Оно уже с
самого начала их непосредственное единство, т. е. само оно прежде всего
положено лишь в одном из своих определений - в непрерывности, и есть, таким
образом, непрерывная величина.
Или, иначе говоря, непрерывность есть, правда, один из моментов
количества, которое завершено лишь вместе с другим моментом, с
дискретностью, однако количество есть конкретное единство лишь постольку,
поскольку оно единство различных моментов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281