Напротив, механизм оставляет
за определенностями объектов по их содержанию свойственное им значение
случайных определенностеи, к которым объект безразличен и которые не должны
быть более значимы ни для объектов, ни для субъективного рассудка, вот
почему этот принцип, связывая собой внешнюю необходимость, дает сознание
бесконечной свободы по сравнению с телеологией, выставляющей вне
незначительное и даже презренное в своем содержании как нечто абсолютное, в
котором более общая мысль может чувствовать себя лишь бесконечно стесненной
и даже
испытывать отвращение.
Формальная невыгодность позиции, которую занимает эта телеология,
заключается прежде всего в том, что она доходит лишь до внешней
целесообразности. Так как понятие тем самым положено как нечто формальное,
то содержание есть для телеологии и нечто данное ему внешним образом в
многообразии объективного мира, -данное именно в тех определенностях,
которые составляют также содержание механизма, но как нечто внешнее,
случайное. Ввиду этой общности [содержания! единственно лишь форма
целесообразности, взятая сама по себе и составляет суть всего
телеологического. В этом отношении и не принимая во внимание различия между
внешней и внутренне" целесообразностью, отношение цели вообще оказалось в
себе для себя истиной механизма. - Телеология вообще обладает лее высоким
принципом - понятием в своем существовании, каковое понятие в себе и для
себя есть бесконечное и абсолютное, - принцип свободы, который, совершенно
уверенный в своем самоопределении, абсолютно лишен присущей механизму
внешней определяемости.
Одна из великих заслуг Канта перед философией состоит в различении им
относительной, или внешней, и внутренней целесообразности; в последней он
раскрыл понятие жизни, идею и этим сделал положительно то, что критика
разума делает лишь несовершенно, весьма превратно и лишь отрицательно, - а
именно возвысил философию над рефлективными определениями и релятивным миром
метафизики. - Раньше уже было указано, что противоположность между
телеологией и механизмом - это прежде всего более общая противоположность
между свободой и необходимостью. В такой форме Кант представил эту
противоположность как одну из антиномий разума, а именно как третье
противоречие трансцендентальных идей. - Я изложу его взгляд, которого я уже
касался выше, совершенно кратко, так как существенное в нем столь просто,
что не нуждается в пространном разъяснении, а характер кантовских антиномий
мы уже осветили более подробно в другом месте58.
Тезис антиномии, подлежащей здесь рассмотрению, гласит:
"Причинность по законам природы есть не единственная причинность, из
которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо
еще допустить свободную причинность (Kausalitat durch Freiheit)".
Антитезис: "Нет никакой свободы, все совершается в мире только по законам
природы".
Доказательство, как и в прочих антиномиях, ведется, во-первых,
апагогически: допускается противное каждому тезису; во-вторых, чтобы
показать противоречивость этого допущения, принимается и предполагается
правильным противоположное этому допущению, т. е. положение, подлежащее
доказательству. Можно было поэтому обойтись без всего этого окольного пути
доказывания; доказательство состоит не в чем другом, как в ассерторическом
утверждении обоих противостоящих друг другу положений.
А именно, для доказательства тезиса нам предлагают сперва допустить
следующее: нет никакой другой причинности, кроме причинности по законам
природы, т. е. по механической необходимости вообще, включая сюда и химизм.
Это положение противоречит себе потому, что закон природы состоит именно в
том, что ничто не происходит без достаточно определенной а priori причины, в
которой, стало быть, содержится абсолютная спонтанность; другими словами,
допущение, противоположное тезису, противоречиво потому, что оно
противоречит тезису.
Для доказательства антитезиса предлагается сделать следующее допущение:
существует свобода как особый вид причинности - свобода безусловно начинать
некоторое состояние, а стало быть, и ряд следствий его. Но так как такое
начало предполагает состояние, не имеющее никакой причинной связи с
предшествующим состоянием той же самой причины, то оно противоречит закону
причинности, только согласно которому и возможно единство опыта и вообще
опыт; другими словами, допущение свободы, противоречащее антитезису,
невозможно потому, что оно противоречит антитезису.
По существу та же самая антиномия встречается снова в "Критике
телеологической способности суждения" как противоположность [между
утверждением], что "всякое возникновение материальных вещей возможно только
по механическим законам", и утверждением, что "некоторые порождения их
невозможны по таким законам". - Кантово разрешение этой антиномии таково же
как общее разрешение [им] прочих антиномий; а именно, разум не может
доказать ни того, ни другого положения, так как у нас не может быть
априорного определяющего принципа относительно возможности вещей только по
эмпирическим законам природы; далее, оба положения следует поэтому
рассматривать не как объективные положения, а как субъективные максимы: я, с
одной стороны, должен всегда размышлять о всех событиях природы согласно
принципу одного лишь механизма природы, но это не мешает мне в подходящих
случаях исследовать некоторые формы природы по другой максиме, а именно по
принципу конечных причин, - как будто эти две максимы (они, впрочем, по
мнению Канта, необходимы только для человеческого разума) не столь же
противоположны друг другу, как указанные выше положения. - Как уже было
отмечено, [Кант], придерживаясь полностью этой точки зрения, не исследует
того, чего единственно и требует философский интерес, а именно какой из этих
двух принципов истинен сам по себе. Для этой точки зрения нет никакой
разницы, рассматриваются ли принципы как объективные (это значит здесь:
внешне существующие определения природы) или только как максимы
субъективного познания. Скорее это - субъективное, т. е. случайное,
познание, применяющее ту или другую максиму в подходящих случаях, т.е. в
зависимости от того, какую из них оно находит подобающей для данных
объектов, вообще же оно не спрашивает об истинности самих этих определений -
суть ли они оба определения объектов или определения познания.
Поэтому, как бы неудовлетворителен ни был кантовский анализ
телеологического принципа с точки зрения существа дела, во всяком случае
достойно внимания то, какое место Кант отводит этому принципу. Приписывая
его рефлектирующей силе суждения Кант делает его связующим звеном между
всеобщностью разума и единичностью созерцания. Далее он различает эту
рефлектирующую силу суждения от определяющей, которая лишь подводит
особенное под всеобщее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281
за определенностями объектов по их содержанию свойственное им значение
случайных определенностеи, к которым объект безразличен и которые не должны
быть более значимы ни для объектов, ни для субъективного рассудка, вот
почему этот принцип, связывая собой внешнюю необходимость, дает сознание
бесконечной свободы по сравнению с телеологией, выставляющей вне
незначительное и даже презренное в своем содержании как нечто абсолютное, в
котором более общая мысль может чувствовать себя лишь бесконечно стесненной
и даже
испытывать отвращение.
Формальная невыгодность позиции, которую занимает эта телеология,
заключается прежде всего в том, что она доходит лишь до внешней
целесообразности. Так как понятие тем самым положено как нечто формальное,
то содержание есть для телеологии и нечто данное ему внешним образом в
многообразии объективного мира, -данное именно в тех определенностях,
которые составляют также содержание механизма, но как нечто внешнее,
случайное. Ввиду этой общности [содержания! единственно лишь форма
целесообразности, взятая сама по себе и составляет суть всего
телеологического. В этом отношении и не принимая во внимание различия между
внешней и внутренне" целесообразностью, отношение цели вообще оказалось в
себе для себя истиной механизма. - Телеология вообще обладает лее высоким
принципом - понятием в своем существовании, каковое понятие в себе и для
себя есть бесконечное и абсолютное, - принцип свободы, который, совершенно
уверенный в своем самоопределении, абсолютно лишен присущей механизму
внешней определяемости.
Одна из великих заслуг Канта перед философией состоит в различении им
относительной, или внешней, и внутренней целесообразности; в последней он
раскрыл понятие жизни, идею и этим сделал положительно то, что критика
разума делает лишь несовершенно, весьма превратно и лишь отрицательно, - а
именно возвысил философию над рефлективными определениями и релятивным миром
метафизики. - Раньше уже было указано, что противоположность между
телеологией и механизмом - это прежде всего более общая противоположность
между свободой и необходимостью. В такой форме Кант представил эту
противоположность как одну из антиномий разума, а именно как третье
противоречие трансцендентальных идей. - Я изложу его взгляд, которого я уже
касался выше, совершенно кратко, так как существенное в нем столь просто,
что не нуждается в пространном разъяснении, а характер кантовских антиномий
мы уже осветили более подробно в другом месте58.
Тезис антиномии, подлежащей здесь рассмотрению, гласит:
"Причинность по законам природы есть не единственная причинность, из
которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо
еще допустить свободную причинность (Kausalitat durch Freiheit)".
Антитезис: "Нет никакой свободы, все совершается в мире только по законам
природы".
Доказательство, как и в прочих антиномиях, ведется, во-первых,
апагогически: допускается противное каждому тезису; во-вторых, чтобы
показать противоречивость этого допущения, принимается и предполагается
правильным противоположное этому допущению, т. е. положение, подлежащее
доказательству. Можно было поэтому обойтись без всего этого окольного пути
доказывания; доказательство состоит не в чем другом, как в ассерторическом
утверждении обоих противостоящих друг другу положений.
А именно, для доказательства тезиса нам предлагают сперва допустить
следующее: нет никакой другой причинности, кроме причинности по законам
природы, т. е. по механической необходимости вообще, включая сюда и химизм.
Это положение противоречит себе потому, что закон природы состоит именно в
том, что ничто не происходит без достаточно определенной а priori причины, в
которой, стало быть, содержится абсолютная спонтанность; другими словами,
допущение, противоположное тезису, противоречиво потому, что оно
противоречит тезису.
Для доказательства антитезиса предлагается сделать следующее допущение:
существует свобода как особый вид причинности - свобода безусловно начинать
некоторое состояние, а стало быть, и ряд следствий его. Но так как такое
начало предполагает состояние, не имеющее никакой причинной связи с
предшествующим состоянием той же самой причины, то оно противоречит закону
причинности, только согласно которому и возможно единство опыта и вообще
опыт; другими словами, допущение свободы, противоречащее антитезису,
невозможно потому, что оно противоречит антитезису.
По существу та же самая антиномия встречается снова в "Критике
телеологической способности суждения" как противоположность [между
утверждением], что "всякое возникновение материальных вещей возможно только
по механическим законам", и утверждением, что "некоторые порождения их
невозможны по таким законам". - Кантово разрешение этой антиномии таково же
как общее разрешение [им] прочих антиномий; а именно, разум не может
доказать ни того, ни другого положения, так как у нас не может быть
априорного определяющего принципа относительно возможности вещей только по
эмпирическим законам природы; далее, оба положения следует поэтому
рассматривать не как объективные положения, а как субъективные максимы: я, с
одной стороны, должен всегда размышлять о всех событиях природы согласно
принципу одного лишь механизма природы, но это не мешает мне в подходящих
случаях исследовать некоторые формы природы по другой максиме, а именно по
принципу конечных причин, - как будто эти две максимы (они, впрочем, по
мнению Канта, необходимы только для человеческого разума) не столь же
противоположны друг другу, как указанные выше положения. - Как уже было
отмечено, [Кант], придерживаясь полностью этой точки зрения, не исследует
того, чего единственно и требует философский интерес, а именно какой из этих
двух принципов истинен сам по себе. Для этой точки зрения нет никакой
разницы, рассматриваются ли принципы как объективные (это значит здесь:
внешне существующие определения природы) или только как максимы
субъективного познания. Скорее это - субъективное, т. е. случайное,
познание, применяющее ту или другую максиму в подходящих случаях, т.е. в
зависимости от того, какую из них оно находит подобающей для данных
объектов, вообще же оно не спрашивает об истинности самих этих определений -
суть ли они оба определения объектов или определения познания.
Поэтому, как бы неудовлетворителен ни был кантовский анализ
телеологического принципа с точки зрения существа дела, во всяком случае
достойно внимания то, какое место Кант отводит этому принципу. Приписывая
его рефлектирующей силе суждения Кант делает его связующим звеном между
всеобщностью разума и единичностью созерцания. Далее он различает эту
рефлектирующую силу суждения от определяющей, которая лишь подводит
особенное под всеобщее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281