После паузы старик продолжал:
- Политический капитал Рая тоже заработает на вас. Она ведь
слывет активной сионисткой.
- Не может быть, - недоверчиво заметил Каплан. - Рая никогда не
интересовалась политикой.
- Она и теперь интересуется не политикой, а деньгами. Она
"кэсэф-сионистка".
"Кэсэф" на иврите означает деньги. И людей, старательно
рекламирующих свои сионистские убеждения с одной только целью -
извлечь из этого материальные выгоды, в Израиле величают
"кэсэф-сионистами".
Потом Капланы узнали, что они далеко не первые, кому материально
стимулируемые Рая с мужем послали вызов. Правда, муж Раи с
достоинством утверждал:
- Не думайте, эти деньги не из казенного кармана. Нет, нет! Нам
платят из благотворительных средств частных филантропов...
Ну, в точности, как в грустном анекдоте, бытующем среди тех, кто,
побывав в Израиле, не пожелал стать гражданином этого государства:
"Кого можно назвать истинным сионистом? Еврея, который за деньги
другого еврея сумел вызвать в Израиль третьего еврея".
Впрочем, Рая и ее супруг могут обидеться, если им скажут, что они
сионисты. Сейчас среди сионистов более модно именовать себя
социалистами. Один из наиболее распространенных аргументов подобной
трансформации звучит так: смотрите, мол, Голда Меир ездила в Европу не
на сионистские конгрессы, а на конференции социалистического
интернационала, причем не рядовым гостем, а влиятельным участником!
Утверждая, что премии за "вызванных" платит не государство, муж
Раи не солгал. Действительно, израильский так называемый "общественный
комитет помощи советским евреям", организующий в массовом масштабе
вызовы в Израиль от мифических родственников, субсидируется частными
организациями и щедрыми заокеанскими меценатами. Одна из активисток
хайфского филиала этого комитета, Дора Фишер, проболталась своим
подопечным, что львиную долю субсидий составляют "благотворительные
пожертвования из-за рубежа".
На сребреники этих "благотворителей" сионисты мошенническим
путем, применяя заранее обдуманный обман, из одной страны в другую
заманивают и перепродают людей для удешевления в Израиле рабочей силы,
для пополнения армии агрессора.
И подобное возрождение зверских повадок работорговцев эти
"благотворители" еще смеют прикрывать разглагольствованиями о
Декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Наций...
Возвращаюсь к чете Капланов. Они вскоре убедились: все, о чем
писала им проживающая в Израиле "кэсэф-сионистка", оказалось чистейшей
выдумкой. Принадлежащий ей "роскошный ресторан" оказался крохотной и
смрадной столовкой для рабочих близлежащей фабрики. Значительную
прибыль владелица выгадывала на том, что полицейские сквозь пальцы
смотрели на непрестанные нарушения санитарных правил и порядка
торговли: этим они оплачивали Рае слежку за рабочими, среди которых
было несколько коммунистов.
Льву Яковлевичу тут же было дано задание: прислушиваться ко
всему, о чем говорят рабочие, особенно если за столиками сидят
коммунисты. А своей не очень-то здоровой сестре Рая определила
непосильную роль "девушки для всего" - на задымленной и совершенно не
проветриваемой кухне.
Капланы решили покинуть Израиль как можно скорее, пока долговая
петля еще не совсем затянула шею.
Капланы бомбардируют слёзными письмами сыновей - слесаря в
Вильнюсе и музыканта в Минске, которые настойчиво предостерегали
родителей от шага, погубившего их жизнь.
- Ах, почему я не послушалась сыновей! - безуспешно пытается
сдержать поток слез Броня Каплан. - Лучше бы я попала под автобус, чем
ехать в Израиль! - И тихо, но с большой внутренней убежденностью
добавляет: - Как много там недобрых людей! Жизнь, видно, учит этому.
Кто знает, может быть, и я там стала бы такой же...
- Мне стыдно написать сыновьям, что израильское государство
оценило их родителей по двести лир задушу, - признается Лев Яковлевич.
Беседуя с Капланом, я еще не знал, что будь он квалифицированным
работником дефицитной для Израиля специальности да еще молодым, за его
вызов заплатили бы не двести, а даже целых триста лир!
ЖЕНЫ "НЕЧЕСТИВЫЕ"
За вызов Ици Гиршовича Меирсона его родственникам не заплатили,
вероятно, и двухсот лир. В самом деле, зачем "великому" Израилю нужен
немощный человек! Это в Риге Меирсон мог весьма неплохо жить, получая
пенсию инвалида Отечественной войны и выполняя на фабрике "Садарс"
легкую работу да еще при укороченном рабочем дне.
Но родственники в Израиле с иезуитским упорством изводили его
старую мать:
- Неужели ты сможешь спокойно умереть, зная, что твой Иця женат
на латышке? Неужели ты не выполнишь веление нашей веры и не разлучишь
их?
Старушка пыталась переубедить окружавших ее религиозно
настроенных израильтян. Иця живет с женой двадцать восемь лет,
напоминала им она. Именно заботам жены обязан он тем, что перестал
быть лежачим больным.
Такие человеческие доводы не тронули правоверных фанатиков. Они в
конце концов заставили старушку написать Ице, что она приговорена
врачами к смерти и хочет, чтобы родной сын закрыл ей глаза после
кончины.
И сын незамедлительно выехал к матери.
Но приехал он к ней - какой позор для сына израилева! - с
женой-иноверкой. Не решилась жена отпустить полуслепого мужа одного на
далекую чужбину.
Скандал выплеснулся на улицу.
Ицю с "нечестивой" женой родственники не пустили на порог своего
дома. И безжалостно потребовали:
- Прогони ее! Разведись! Тебе не потребуется даже тревожить для
этого раввина - ваша загсовская бумажка здесь не имеет никакой цены.
Меирсон пытался усовестить родственников:
- Разве могу я оставить жену? Мы прожили вместе более четверти
века! И как она будет жить одна на чужбине?
Последовал спокойный, деловой ответ:
- Не пропадет. Если подмажет щеки и как следует укоротит юбку,
сможет подработать проституцией.
Иця Меирсон с женой пытались покинуть Израиль на следующий день.
Но выданная ему "Сохнутом" пресловутая "голубая книжечка" была уже
испещрена долговыми записями. Учтено было все - от билета на самолет
из Вены в Израиль до обедов в "курортной тюрьме", как принято было
называть в Вене замок Шёнау.
Чтобы как-нибудь просуществовать, Меирсон пытался устроиться на
работу. Некий мелкий фабрикант сжалился над ним и согласился взять его
в ночные сторожа. Разумеется, с пониженной зарплатой. Меирсон с
радостью согласился.
Но его правоверные родственники многозначительно предупредили
"филантропа":
- Неужели вы решитесь взять на работу еврея, осквернившего себя
браком с иноверкой? А погладят ли вас за это по головке?
Иця работы не получил. От голода в стране правоверных его спасла
"иноверка", не гнушавшаяся никакой - самой черной, самой изнурительной
поденщины.
Встретившись с Меирсоном в Вене, я спросил его, на какие средства
живет он в этом городе.
- Если бы не жена, - прослезился он, - меня уже не было бы в
живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166