— Наверное, нет ничего вкуснее на свете, чем сухарики царицы с небес!
Я думал о рассказанном, не зная, как можно поверить во все это. А с другой стороны, можно ли поверить мне, если я поведаю о той фантастической ночи сбора зверей под предводительством загадочной женщины? Молчание нарушил Илюша:
— Дядя Вова, а вы где работаете?
— Я в лесу тружусь, — ответил я с юмором.
— Вот видите! — Я тоже так же, как и вы, буду жить! — радостно загорелся он от того, что его желание жить на природе вдруг обрело реальную основу на моем примере.
— Да нет, Илюша, я пошутил. Вернее, на природе— то я живу, но я — писатель. Книги пишу, — пояснил я.
Мальчик посмотрел на меня удивленными глазами:
— А покажете?
— Вот, на, посмотри. — И я протянул ему книгу «Праздник навсегда!».
— Интересно было бы почитать.
— Вот-вот, почитать, — укорительно сказал я. — А читать-то ты толком не умеешь.
— А я научусь, обязательно. Вы мне поможете?
— Конечно, — сказал я и подумал, что давно уже надо было начать уроки.
Илюша, наконец, осилил название книги, которую он держал в руках, и сказал:
— Красивое название, только как понять: «навсегда»? Разве может быть праздник каждый день? Ведь праздник только по праздникам бывает?
Точная мысль мальчика, честно говоря, порадовала меня, только я не знал, как объяснить, что праздник может быть каждый день, как объяснить это тому, у кого и праздников-то, я имею в виду настоящих праздников, возможно, никогда и не было.
— Понимаешь, Илья, — произнес я в раздумье. — Если человек будет жить в согласии со своей душой, с природой, зверями и людьми, то каждый день у него будет таким радостным и добрым, будто настоящий праздник.
— А разве так можно жить, чтобы со всеми дружить?
— Это, конечно, трудно, но можно. Просто нужно научиться прощать людей и любить все, что нас окружает.
— А я вот, дядя Вова, не поверите мне, но люблю все, что меня окружает. Только людей не люблю. Они такие злые. За бутылку самогонки или за деньги готовы даже убить.
— Людей необходимо прощать, а это — ты прав — самое трудное. Но если все же сумеешь простить, то будешь счастлив каждый день и каждый час.
— А вы так можете?
— Я стараюсь, Илюша. Но иногда не получается. И злюсь порой, и людей ругаю, и даже нехорошие слова про них говорю. Про себя, правда, но это не имеет значения, думаешь ли только, говоришь или делаешь — все одно плохо.
— По вам не скажешь.
— Ты просто меня не знаешь.
— Знаю, — утвердительно заключил Илья, и я не стал с ним спорить о себе. Зачем ему мои проблемы?
— Дядя Вова, пожалуйста, почитайте мне вашу книгу, — вдруг произнес умоляюще Илья. — Я вас очень прошу!
— Ну, если очень, то почитаю, — улыбнулся я.
Тогда Илья у меня жил целую неделю, и каждый вечер я читал ему «Праздник навсегда!». Он лежал в кровати под одеялом, и его глазки горели оттуда удивлением и восторгом, как у озорного зверька, выглядывающего из норки. А на грустных моментах повествования у него даже наворачивались слезы. Когда же мы дошли до узелкового послания, то я сказал, что ему это будет неинтересно, потому как здесь написано для взрослых. Но Илья настоял, и я прочитал ему все узлы, он внимательно слушал.
После этих вечерних чтений Илья серьезно взялся за азбуку и вскоре уже сносно читал. А потом он по— просил у меня «Азбуку жизни», и уже сам, запинаясь, осилил ее, постоянно приставая ко мне, чтобы я объяснил ту или иную мысль. Я старался перевести на его язык то, что ему было непонятно, хотя это было трудно.
Глава 4. ДВА БУМАЖНЫХ КОРАБЛИКА
— Дядя Вова, а вы сводите меня на дальнюю пустыньку? — спросил вдруг как-то перед сном Илюша, и я уловил в его голосе скрытое волнение.
— А зачем тебе? — поинтересовался я.
— Ну, сводите? — уже умоляюще произнес Илюша.
— Да, конечно, сходим, что ты так тревожишься? — Обещайте, что как только у вас появится время, сразу пойдем.
— Обещаю, Илюша, спи, — сказал я утвердительным голосом, чтобы успокоить мальчика.
Мы еще долго лежали в темноте, и я думал, что Илюша уже заснул, но он нарушил тишину тихим голосом, переходящим на шепот:
— Вы спите, дядя Вова?
— Нет, а вот ты уже должен седьмой сон видеть. — Я знаете что думаю? — Илюша сделал паузу. — Что?
— Ведь вы же сказали, что если очень верить, то мечты сбудутся?
— Если по-настоящему верить, то обязательно.
— Вот-вот! — подхватил Илья оживленным голоском. — Я верю, очень верю, дядя Вова, что я найду своих близких. Ведь должен у меня кто-то быть? — мальчик помолчал и мечтательно продолжил. — Где-нибудь, в каком-нибудь городе ходят мои мамочка и папочка. Ищут меня, но не знают, где я.
— Конечно, Илюша, у тебя обязательно кто-нибудь есть из родных, вот плохо только, что ты не помнишь своей фамилии, города, где ты раньше жил.
— Никак не вспомню, дядя Вова, сколько старался, а ничего не получается.
— Ничего, все будет хорошо, найдутся твои близкие.
— Как же найдутся, если я сам для этого ничего не буду делать? — возразил Илья. — Вы же сами писали, что ничего не будет, ничего не произойдет, если я сегодня немедленно для этого не буду предпринимать усилий.
Я улыбнулся в темноте тому, что мальчик запомнил дословно то, что он прочитал в моей книге «Азбука жизни».
— Ты прав, мой друг, нужно что-нибудь обязательно делать. Извини меня. Мы обязательно что-нибудь придумаем. А теперь давай спать.
Через неделю мы стояли в сыром полумраке каменной часовни на дальней пустыньке. Потрескивали три свечи, едва освещая иконки и наполняя воздух ароматом меда. Когда я пропевал «Радуйся, Благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая» — строчку из акафиста Иверской Божьей Матери, Илюша подхватывал, и наш каменный лесной храмик наполнялся искренностью детского сердца, силе которого равного нет на земле.
Потом мы купались в небольшой заводи, которую выбили зимние бушующие воды, а затем грелись у костра и с удовольствием уплетали жареный хлеб, запивая молоком.
— Вы идите, — сказал Илюша, когда я перекрестился на часовню и повернулся уходить. — Я вас догоню.
Когда я обернулся, пройдя уже несколько десятков шагов, то увидел, как Илюша осторожно по воде пускает бумажный кораблик. Ах, вон оно что! Наконец проняло взрослого мужчину, который никак в толк не мог взять, зачем мальчику так хотелось попасть на дальнюю пустынь? «Вот уж недотепа! — сказал я сам себе. — А ведь мое желание тогда сбылось! — Арсения-то я встретил. Вот тебе и кораблик — детские шалости».
Я покраснел от стыда, хорошо, что ребенок не видит, и, отвернувшись, пошел вперед. Когда через минуту меня догнал Илюша, я, сам от себя не ожидая, спросил у него:
— А у тебя нет тетрадного листа или бумаги? — И почувствовал, что вновь мои щеки заливаются краской.
— Есть, дядя Вова! — участливо и радостно ответил Илюша и полез в потайной карман куртки.
— А ручка?
— Карандаш, — ответил он серьезно, по-хозяйски, дескать, все что нужно при себе имеем.
— Ты посиди здесь, а я сейчас мигом вернусь. — Да вы не спешите, я подожду сколько надо.
Нет надобности объяснять, какое желание я тогда загадал — вновь встретиться с незнакомкой — было моим главным сокровенным желанием, которое не оставляло меня с той фантастической ночи, когда ее увидел. Я смотрел на уплывающий кораблик и думал, что, может быть, второй раз моя мечта сбудется?
А когда мы возвращались домой, то торжественно молчали, каждый думал о своем, о своей мечте, и сердце каждого замирало только от одной мысли, что вдруг все-таки произойдет чудо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Я думал о рассказанном, не зная, как можно поверить во все это. А с другой стороны, можно ли поверить мне, если я поведаю о той фантастической ночи сбора зверей под предводительством загадочной женщины? Молчание нарушил Илюша:
— Дядя Вова, а вы где работаете?
— Я в лесу тружусь, — ответил я с юмором.
— Вот видите! — Я тоже так же, как и вы, буду жить! — радостно загорелся он от того, что его желание жить на природе вдруг обрело реальную основу на моем примере.
— Да нет, Илюша, я пошутил. Вернее, на природе— то я живу, но я — писатель. Книги пишу, — пояснил я.
Мальчик посмотрел на меня удивленными глазами:
— А покажете?
— Вот, на, посмотри. — И я протянул ему книгу «Праздник навсегда!».
— Интересно было бы почитать.
— Вот-вот, почитать, — укорительно сказал я. — А читать-то ты толком не умеешь.
— А я научусь, обязательно. Вы мне поможете?
— Конечно, — сказал я и подумал, что давно уже надо было начать уроки.
Илюша, наконец, осилил название книги, которую он держал в руках, и сказал:
— Красивое название, только как понять: «навсегда»? Разве может быть праздник каждый день? Ведь праздник только по праздникам бывает?
Точная мысль мальчика, честно говоря, порадовала меня, только я не знал, как объяснить, что праздник может быть каждый день, как объяснить это тому, у кого и праздников-то, я имею в виду настоящих праздников, возможно, никогда и не было.
— Понимаешь, Илья, — произнес я в раздумье. — Если человек будет жить в согласии со своей душой, с природой, зверями и людьми, то каждый день у него будет таким радостным и добрым, будто настоящий праздник.
— А разве так можно жить, чтобы со всеми дружить?
— Это, конечно, трудно, но можно. Просто нужно научиться прощать людей и любить все, что нас окружает.
— А я вот, дядя Вова, не поверите мне, но люблю все, что меня окружает. Только людей не люблю. Они такие злые. За бутылку самогонки или за деньги готовы даже убить.
— Людей необходимо прощать, а это — ты прав — самое трудное. Но если все же сумеешь простить, то будешь счастлив каждый день и каждый час.
— А вы так можете?
— Я стараюсь, Илюша. Но иногда не получается. И злюсь порой, и людей ругаю, и даже нехорошие слова про них говорю. Про себя, правда, но это не имеет значения, думаешь ли только, говоришь или делаешь — все одно плохо.
— По вам не скажешь.
— Ты просто меня не знаешь.
— Знаю, — утвердительно заключил Илья, и я не стал с ним спорить о себе. Зачем ему мои проблемы?
— Дядя Вова, пожалуйста, почитайте мне вашу книгу, — вдруг произнес умоляюще Илья. — Я вас очень прошу!
— Ну, если очень, то почитаю, — улыбнулся я.
Тогда Илья у меня жил целую неделю, и каждый вечер я читал ему «Праздник навсегда!». Он лежал в кровати под одеялом, и его глазки горели оттуда удивлением и восторгом, как у озорного зверька, выглядывающего из норки. А на грустных моментах повествования у него даже наворачивались слезы. Когда же мы дошли до узелкового послания, то я сказал, что ему это будет неинтересно, потому как здесь написано для взрослых. Но Илья настоял, и я прочитал ему все узлы, он внимательно слушал.
После этих вечерних чтений Илья серьезно взялся за азбуку и вскоре уже сносно читал. А потом он по— просил у меня «Азбуку жизни», и уже сам, запинаясь, осилил ее, постоянно приставая ко мне, чтобы я объяснил ту или иную мысль. Я старался перевести на его язык то, что ему было непонятно, хотя это было трудно.
Глава 4. ДВА БУМАЖНЫХ КОРАБЛИКА
— Дядя Вова, а вы сводите меня на дальнюю пустыньку? — спросил вдруг как-то перед сном Илюша, и я уловил в его голосе скрытое волнение.
— А зачем тебе? — поинтересовался я.
— Ну, сводите? — уже умоляюще произнес Илюша.
— Да, конечно, сходим, что ты так тревожишься? — Обещайте, что как только у вас появится время, сразу пойдем.
— Обещаю, Илюша, спи, — сказал я утвердительным голосом, чтобы успокоить мальчика.
Мы еще долго лежали в темноте, и я думал, что Илюша уже заснул, но он нарушил тишину тихим голосом, переходящим на шепот:
— Вы спите, дядя Вова?
— Нет, а вот ты уже должен седьмой сон видеть. — Я знаете что думаю? — Илюша сделал паузу. — Что?
— Ведь вы же сказали, что если очень верить, то мечты сбудутся?
— Если по-настоящему верить, то обязательно.
— Вот-вот! — подхватил Илья оживленным голоском. — Я верю, очень верю, дядя Вова, что я найду своих близких. Ведь должен у меня кто-то быть? — мальчик помолчал и мечтательно продолжил. — Где-нибудь, в каком-нибудь городе ходят мои мамочка и папочка. Ищут меня, но не знают, где я.
— Конечно, Илюша, у тебя обязательно кто-нибудь есть из родных, вот плохо только, что ты не помнишь своей фамилии, города, где ты раньше жил.
— Никак не вспомню, дядя Вова, сколько старался, а ничего не получается.
— Ничего, все будет хорошо, найдутся твои близкие.
— Как же найдутся, если я сам для этого ничего не буду делать? — возразил Илья. — Вы же сами писали, что ничего не будет, ничего не произойдет, если я сегодня немедленно для этого не буду предпринимать усилий.
Я улыбнулся в темноте тому, что мальчик запомнил дословно то, что он прочитал в моей книге «Азбука жизни».
— Ты прав, мой друг, нужно что-нибудь обязательно делать. Извини меня. Мы обязательно что-нибудь придумаем. А теперь давай спать.
Через неделю мы стояли в сыром полумраке каменной часовни на дальней пустыньке. Потрескивали три свечи, едва освещая иконки и наполняя воздух ароматом меда. Когда я пропевал «Радуйся, Благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая» — строчку из акафиста Иверской Божьей Матери, Илюша подхватывал, и наш каменный лесной храмик наполнялся искренностью детского сердца, силе которого равного нет на земле.
Потом мы купались в небольшой заводи, которую выбили зимние бушующие воды, а затем грелись у костра и с удовольствием уплетали жареный хлеб, запивая молоком.
— Вы идите, — сказал Илюша, когда я перекрестился на часовню и повернулся уходить. — Я вас догоню.
Когда я обернулся, пройдя уже несколько десятков шагов, то увидел, как Илюша осторожно по воде пускает бумажный кораблик. Ах, вон оно что! Наконец проняло взрослого мужчину, который никак в толк не мог взять, зачем мальчику так хотелось попасть на дальнюю пустынь? «Вот уж недотепа! — сказал я сам себе. — А ведь мое желание тогда сбылось! — Арсения-то я встретил. Вот тебе и кораблик — детские шалости».
Я покраснел от стыда, хорошо, что ребенок не видит, и, отвернувшись, пошел вперед. Когда через минуту меня догнал Илюша, я, сам от себя не ожидая, спросил у него:
— А у тебя нет тетрадного листа или бумаги? — И почувствовал, что вновь мои щеки заливаются краской.
— Есть, дядя Вова! — участливо и радостно ответил Илюша и полез в потайной карман куртки.
— А ручка?
— Карандаш, — ответил он серьезно, по-хозяйски, дескать, все что нужно при себе имеем.
— Ты посиди здесь, а я сейчас мигом вернусь. — Да вы не спешите, я подожду сколько надо.
Нет надобности объяснять, какое желание я тогда загадал — вновь встретиться с незнакомкой — было моим главным сокровенным желанием, которое не оставляло меня с той фантастической ночи, когда ее увидел. Я смотрел на уплывающий кораблик и думал, что, может быть, второй раз моя мечта сбудется?
А когда мы возвращались домой, то торжественно молчали, каждый думал о своем, о своей мечте, и сердце каждого замирало только от одной мысли, что вдруг все-таки произойдет чудо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81