И вновь послышался еще более твердый приказ хозяина: «Иди, Оши! Иди отсюда! Ты еще нужен людям». Отшельник не знал, как это может быть, как хозяин мог скомандовать ему будучи мертвым, но он привык повиноваться хозяину, и он выполнил это последнее повеление.
Пес не помнил, сколько времени он шел по руслу реки и как выбрался из ущелья наверх. Вот он уже ковылял по буковому и пихтовому лесу. Воздух был настоян на хвое, под лапами трещали сухие ветки, слежавшиеся листья. Отшельник не знал, куда ему теперь идти, и где, кому он может быть теперь нужен? Тем более что он потерял столько крови и получил такие переломы и ушибы, что прежде всего нужно было выжить ему самому.
Отшельник часто ложился на сухие листья и отдыхал, Всего несколько минут забвенья и снова в путь. А сон у него был один и тот же: вот человекомедведь появляется из тумана, и Отшельник прыгает ему на грудь. Потом ответный яростный удар и падение. В это мгновение Отшельник вздрагивал и пробуждался из забытья. Куда идти? Силы на исходе, перед глазами круги, а на многие мили вокруг ни одной души.
Вскоре пес оказался на большой поляне, и посреди нее на небольшом холме стоял каменный домик с круглым отверстием у самой земли. Четыре массивные плиты, поставленные вертикально, сверху были перекрыты еще большей плитой. Отшельник и раньше видел в горах эти необычные домики, и всегда встреча с ними вызывала у пса странное состояние легкости и радостного оживления. Но сейчас, пролезая в отверстие домика, он не чувствовал ничего, кроме страшной усталости и безразличия ко всему. Едва проникнув внутрь домика, он распластался на каменном полу и погрузился в глубокий сон. И это уже было не тревожное, минутное забвенье, а красочный, яркий, глубокий сон.
Нельзя сказать, сколько спал Отшельник, ибо он просыпался и когда было утро, и когда на небе светили звезды, и когда солнце то ли садилось, то ли поднималось. Он пробуждался на несколько минут и вновь погружался в мягкий, сладкий сон. Однако с каждым пробуждением он отмечал, что чувствует себя намного лучше, все раны затянулись, в теле чувствовалось возрождение жизни.
А эти странные, загадочные сны! Будто у него новый хозяин — старик, белая борода до пояса, густые и темные спутанные волосы покрывали тело до пояса. У него голубые глаза и мягкий, низкий голос. Он гладил пса, что-то говорил на незнакомом языке, но самое главное, что Отшельнику было так приятно и хорошо, как никогда в жизни.
А потом этот старик во сне наконец произнес указание на языке бывшего хозяина Отшельника: "А теперь ступай, Оши, ты нужен людям. Тебе следует сослужить людям последнюю службу! ". Отшельник открыл глаза и вылез наружу. Было прекрасное утро. Как легко дышалось! В теле чувствовалась прежняя сила и энергия. Только на заднюю лапу он все-таки прихрамывал, но в целом то, что произошло с Отшельником, можно было назвать чудом возрождения.
Теперь Отшельника что-то вело, указывало путь, будто у него появился новый невидимый хозяин, который всякий раз, когда у пса появлялся вопрос, давал ему ответ. Именно этот голос привел его к горячему минеральному источнику, где Отшельник «отмокал» целую неделю, пока окончательно не окреп. Именно этот голос и привел пса в этот приморский городок и повелел жить на берегу моря, у пирса.
С тех пор голос молчал, и Отшельник лежал на гальке, греясь под солнцем, вспоминая свою прежнюю жизнь и ожидая, когда же он понадобится, чтобы сослужить людям последнюю службу, о которой говорил седой старик во сне.
Глава 4. КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА
Мария заснула глубоко за полночь под стук колес. В вагоне было душно и тревожно. По вагону сновали люди, постоянно хлопали двери, из тамбура тянуло запахом дыма сигарет. Она лежала на нижней полке лицом к стене и думала обо всем сразу. Поезд останавливался на каких-то полустанках, а порой просто на пустыре. Иногда такие остановки длились более часа. Единственное, что радовало ее, так это шевелящийся ребеночек в животе. Это был единственный лучик, который согревал ее душу, вселял надежду на то, что в конце концов весь этот кошмар закончится, все станет на свои места и потечет прежняя, мирная, спокойная и счастливая жизнь. Порой Марии казалось, что все, что с нею происходит, просто дурной сон, от которого вот-вот она очнется, и все будет хорошо. Она забудет эти ночные тревоги, будет светить солнце, а вокруг нее будут резвиться ее дети и заливаться звонким смехом, как колокольчики.
Последнее, что запомнила Мария в поезде, так это то, что на нее навалилось что-то тяжелое, лицо ее зажали подушкой, а ее руки были цепко схвачены чьими— то чужими, грубыми руками.
Очнулась она с болью в голове, дышать было тяжело, рот был стянут тряпкой. Мария открыла глаза и поняла, что находится в мешке, руки и ноги были туго связаны веревкой. Стоял неприятный, удушливый запах мешковины. Она лежала на боку на твердой поверхности, которая то и дело подскакивала, и она ударялась головой и телом. Да, конечно, ее везли на машине и, судя по тому как машину подбрасывало, ехали они не по асфальту. Пронзительно гудел двигатель. Может быть, опять дурной сон, подумала она. Нет, конечно, не сон, а реальность, что ни на есть самая подлинная. Сердце ее вдруг охватило такое отчаяние, что она застонала и заплакала. Слезы текли по пыльным щекам, и никто не мог утереть их, никто в мире не мог утереть слезы этой женщине, которая во чреве своем носила будущего человечка планеты, человечка Святой Руси.
Мария погрузилась в полуобморочное состояние между сном и бодрствованием и находилась в нем пока машина не остановилась. Потом ее, как бревно, подняли, понесли и бросили на земляной пол. «Господи! — взмолилась Мария, — лишь бы с Аннушкой все было в порядке!» С нее стащили мешок, развязали руки, ноги, сдернули тряпку, которая перетягивала рот. Затем скрипнула дверь, и раздался скрип задвижки. Она, пока ее освобождали от пут, боялась открыть глаза. Только когда она поняла, что осталась одна, наконец открыла глаза и стала осматривать место своего заточения. А в том, что это было заточение, она уже не сомневалась. Только одна мысль сверлила ее и разъедала изнутри: почему именно со мной это произошло? Чем я прогневила Бога? В чем согрешила, что такие испытания выпали на мою долю?
Она находилась в небольшом деревянном сарае, на земляном полу, в углу лежала сухая трава, пахло навозом. У одной стены стоял лежак, какие берут напрокат отдыхающие на море. Он лежал на двух ящиках из-под вина. Мария встала с земли и села на лежак. Из щелей в стенах просачивался свет. Наверное, сейчас утро, подумала она. Ведь за время ее исчезновения с поезда она потеряла ориентацию во времени, впрочем, и в пространстве, ибо даже и не могла представить, где она находится. Она прислушивалась к звукам извне. Дул ветер, доносился лай собак, где-то рядом кричали индюки, иногда горланил петух.
Где я? Что со мной? Что сделают со мной те люди, которые похитили меня? Зачем я им нужна? Такие вопросы, как острое лезвие, разрезали ее существо, и она содрогалась от догадок, которые наконец стали посещать ее. Это было столь несуразно и ошеломляюще, что невозможно себе представить. Это она видела только по телевизору и слышала только по радио, и теперь это коснулось ее. Она гнала от себя дурные предчувствия, но все факты говорили в пользу ужасной догадки, которая вскоре подтвердилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Пес не помнил, сколько времени он шел по руслу реки и как выбрался из ущелья наверх. Вот он уже ковылял по буковому и пихтовому лесу. Воздух был настоян на хвое, под лапами трещали сухие ветки, слежавшиеся листья. Отшельник не знал, куда ему теперь идти, и где, кому он может быть теперь нужен? Тем более что он потерял столько крови и получил такие переломы и ушибы, что прежде всего нужно было выжить ему самому.
Отшельник часто ложился на сухие листья и отдыхал, Всего несколько минут забвенья и снова в путь. А сон у него был один и тот же: вот человекомедведь появляется из тумана, и Отшельник прыгает ему на грудь. Потом ответный яростный удар и падение. В это мгновение Отшельник вздрагивал и пробуждался из забытья. Куда идти? Силы на исходе, перед глазами круги, а на многие мили вокруг ни одной души.
Вскоре пес оказался на большой поляне, и посреди нее на небольшом холме стоял каменный домик с круглым отверстием у самой земли. Четыре массивные плиты, поставленные вертикально, сверху были перекрыты еще большей плитой. Отшельник и раньше видел в горах эти необычные домики, и всегда встреча с ними вызывала у пса странное состояние легкости и радостного оживления. Но сейчас, пролезая в отверстие домика, он не чувствовал ничего, кроме страшной усталости и безразличия ко всему. Едва проникнув внутрь домика, он распластался на каменном полу и погрузился в глубокий сон. И это уже было не тревожное, минутное забвенье, а красочный, яркий, глубокий сон.
Нельзя сказать, сколько спал Отшельник, ибо он просыпался и когда было утро, и когда на небе светили звезды, и когда солнце то ли садилось, то ли поднималось. Он пробуждался на несколько минут и вновь погружался в мягкий, сладкий сон. Однако с каждым пробуждением он отмечал, что чувствует себя намного лучше, все раны затянулись, в теле чувствовалось возрождение жизни.
А эти странные, загадочные сны! Будто у него новый хозяин — старик, белая борода до пояса, густые и темные спутанные волосы покрывали тело до пояса. У него голубые глаза и мягкий, низкий голос. Он гладил пса, что-то говорил на незнакомом языке, но самое главное, что Отшельнику было так приятно и хорошо, как никогда в жизни.
А потом этот старик во сне наконец произнес указание на языке бывшего хозяина Отшельника: "А теперь ступай, Оши, ты нужен людям. Тебе следует сослужить людям последнюю службу! ". Отшельник открыл глаза и вылез наружу. Было прекрасное утро. Как легко дышалось! В теле чувствовалась прежняя сила и энергия. Только на заднюю лапу он все-таки прихрамывал, но в целом то, что произошло с Отшельником, можно было назвать чудом возрождения.
Теперь Отшельника что-то вело, указывало путь, будто у него появился новый невидимый хозяин, который всякий раз, когда у пса появлялся вопрос, давал ему ответ. Именно этот голос привел его к горячему минеральному источнику, где Отшельник «отмокал» целую неделю, пока окончательно не окреп. Именно этот голос и привел пса в этот приморский городок и повелел жить на берегу моря, у пирса.
С тех пор голос молчал, и Отшельник лежал на гальке, греясь под солнцем, вспоминая свою прежнюю жизнь и ожидая, когда же он понадобится, чтобы сослужить людям последнюю службу, о которой говорил седой старик во сне.
Глава 4. КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА
Мария заснула глубоко за полночь под стук колес. В вагоне было душно и тревожно. По вагону сновали люди, постоянно хлопали двери, из тамбура тянуло запахом дыма сигарет. Она лежала на нижней полке лицом к стене и думала обо всем сразу. Поезд останавливался на каких-то полустанках, а порой просто на пустыре. Иногда такие остановки длились более часа. Единственное, что радовало ее, так это шевелящийся ребеночек в животе. Это был единственный лучик, который согревал ее душу, вселял надежду на то, что в конце концов весь этот кошмар закончится, все станет на свои места и потечет прежняя, мирная, спокойная и счастливая жизнь. Порой Марии казалось, что все, что с нею происходит, просто дурной сон, от которого вот-вот она очнется, и все будет хорошо. Она забудет эти ночные тревоги, будет светить солнце, а вокруг нее будут резвиться ее дети и заливаться звонким смехом, как колокольчики.
Последнее, что запомнила Мария в поезде, так это то, что на нее навалилось что-то тяжелое, лицо ее зажали подушкой, а ее руки были цепко схвачены чьими— то чужими, грубыми руками.
Очнулась она с болью в голове, дышать было тяжело, рот был стянут тряпкой. Мария открыла глаза и поняла, что находится в мешке, руки и ноги были туго связаны веревкой. Стоял неприятный, удушливый запах мешковины. Она лежала на боку на твердой поверхности, которая то и дело подскакивала, и она ударялась головой и телом. Да, конечно, ее везли на машине и, судя по тому как машину подбрасывало, ехали они не по асфальту. Пронзительно гудел двигатель. Может быть, опять дурной сон, подумала она. Нет, конечно, не сон, а реальность, что ни на есть самая подлинная. Сердце ее вдруг охватило такое отчаяние, что она застонала и заплакала. Слезы текли по пыльным щекам, и никто не мог утереть их, никто в мире не мог утереть слезы этой женщине, которая во чреве своем носила будущего человечка планеты, человечка Святой Руси.
Мария погрузилась в полуобморочное состояние между сном и бодрствованием и находилась в нем пока машина не остановилась. Потом ее, как бревно, подняли, понесли и бросили на земляной пол. «Господи! — взмолилась Мария, — лишь бы с Аннушкой все было в порядке!» С нее стащили мешок, развязали руки, ноги, сдернули тряпку, которая перетягивала рот. Затем скрипнула дверь, и раздался скрип задвижки. Она, пока ее освобождали от пут, боялась открыть глаза. Только когда она поняла, что осталась одна, наконец открыла глаза и стала осматривать место своего заточения. А в том, что это было заточение, она уже не сомневалась. Только одна мысль сверлила ее и разъедала изнутри: почему именно со мной это произошло? Чем я прогневила Бога? В чем согрешила, что такие испытания выпали на мою долю?
Она находилась в небольшом деревянном сарае, на земляном полу, в углу лежала сухая трава, пахло навозом. У одной стены стоял лежак, какие берут напрокат отдыхающие на море. Он лежал на двух ящиках из-под вина. Мария встала с земли и села на лежак. Из щелей в стенах просачивался свет. Наверное, сейчас утро, подумала она. Ведь за время ее исчезновения с поезда она потеряла ориентацию во времени, впрочем, и в пространстве, ибо даже и не могла представить, где она находится. Она прислушивалась к звукам извне. Дул ветер, доносился лай собак, где-то рядом кричали индюки, иногда горланил петух.
Где я? Что со мной? Что сделают со мной те люди, которые похитили меня? Зачем я им нужна? Такие вопросы, как острое лезвие, разрезали ее существо, и она содрогалась от догадок, которые наконец стали посещать ее. Это было столь несуразно и ошеломляюще, что невозможно себе представить. Это она видела только по телевизору и слышала только по радио, и теперь это коснулось ее. Она гнала от себя дурные предчувствия, но все факты говорили в пользу ужасной догадки, которая вскоре подтвердилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81