Над ними низко кружили «фокке-вульфы»…
— Вниз, сэр?
Лифтер избегал взгляда Палмера и делал вид, что рассматривает узор ковра. Палмер вошел в кабину лифта, проследил глазами за тем, как сдвинулись створки двери, и по сжатию сердца понял, что лифт опускается. На какое-то мгновение он почувствовал себя почти невесомым, таким легким и свободным, каким ни разу не был за последние пятнадцать лет.
Он сделал глубокий вдох и внутренне приготовился к предстоящим событиям.
Глава третья
На Броуд-стрит Палмер вышел из такси. Всякий раз, приезжая в НьюЙорк, он удивлялся, насколько дешевле здесь обходятся такси, чем в Чикаго. Несколько мгновений он постоял на тротуаре, оглядывая здание правления ЮБТК.
Любой из многочисленных филиалов самых крупных банков всегда выглядит внушительней, чем главная контора. Так, в гигантском колесе обод всегда будет вращаться быстрей, чем осевая втулка. А здесь перед Палмером была именно такая втулка, во всей ее неприглядной наготе.
Около тридцати лет назад это пышное, аляповатое здание словно по мановению волшебной палочки выросло из-под земли. Но даже в те времена это восемнадцатиэтажное строение выглядело несовременно солидным, а его отделка старомодной. Палмер отчетливо представлял себе замысел его творцов — директоров банка. Идея соорудить это здание возникла, видимо, вскоре после знаменитой биржевой паники 1921 года, в разгар бума двадцатых годов, перед депрессией. Правление банка, наверное, было завалено сотнями эскизов и подробнейших проектов, бесчисленными заявками и калькуляциями. В правлении, наверно, определилось меньшинство, настаивавшее на эффектной масштабности здания, как на показателе незыблемости, и безграничности финансовой мощи. Но было и большинство, которое, как подсказывало Палмеру воображение, наверно, остерегало оптимистов, памятуя о событиях 1921 года. Как всегда, Осторожность противостояла Беспечности. Да и вообще один миллиард долларов, даже по тем временам, не мог свидетельствовать о могучем размахе. К тому же «Юнайтед бэнк» вовсе и не заботился о широких жестах. Многим поколениям еще задолго до слияния разных компаний в период депрессии ЮБТК представлялся неким мощным единым целым, обладающим правом существовать в полной и гордой обособленности, независимо от окружения…
В расположенный на первом этаже зал для публики вел всего лишь один вход с массивной вращающейся дверью. Палмер взглянул на небольшие позолоченные стенные часы, втиснутые в толще зеленоватого мрамора над входной дверью. До начала встречи, назначенной у Бэркхардта, оставалось менее пяти минут.
Он легонько толкнул полированную деревянную раму двери, и массивное зеркальное стекло с гранеными краями начало медленно вращаться. Тонкая, словно проведенная карандашом, золотая полоска электрической системы сигнализации была единственным украшением полированной рамы. Дверь бесшумно повернулась, и Палмер оказался в главном зале. Слева от входа, за огромными столами, прочно вросшими в высокий зеленый ворс ковров, сидели двое банковских служащих. Один из них делал какие-то пометки в календаре с золотым обрезом. А справа тянулась зеленая с белыми прожилками мраморная стена с двенадцатью кассовыми окошками в золоченом окаймлении. За окошками сидели кассиры и клерки. Хотя в этот ранний час в банке не было ни единого посетителя, кассиры деловито склонялись над своими папками; может быть, умышленно, а отчасти и непроизвольно они старались внушить клиентам уверенность, что те могут без опаски поручать им сложнейшие операции, что для них все это дело привычное.
Под ногами у Палмера искрился и сиял пол, выложенный из плит белого мрамора, как бы озаренного золотым сиянием, льющимся с потолка на трехэтажной высоте. Палмер окинул взглядом окрашенный в темно-зеленый цвет потолок и старинные золоченые, с хрустальными подвесками люстры, сияющие словно звезды в полуночном небе. По обе стороны центрального прохода выстроились зеленые кожаные диванчики, а между ними на легких ажурных подставках поблескивали позолоченные пепельницы. В глубине зала, у двух лифтов, стоял маленький, сухощавый, седой человечек, который мог бы сойти за чинного дворецкого или ливрейного лакея, если б не кобура полицейского револьвера, слегка оттопыривающая полу его форменной одежды.
В мягкой тишине, которая может царить только в зале под таким высоченным, в три этажа потолком, чуть слышно постукивала электронная аппаратура, видимо сортирующая документы в служебных помещениях. Какоето мгновение Палмер прислушивался к звукам, доносившимся из-за окошек: там, вероятно, подсчитывают задолженность по займам, решил он. Казалось, никто не обратил внимания на его приход: сидящие у входа в банк служащие, клерки и даже охранник у лифта ни разу не обернулись в его сторону. Шагая по отсвечивающему золотом мраморному полу, окруженный этим величественным бесстрастием, он лишь ощущал, как где-то в воздухе вибрирует непривычный, тупой стук его каблуков по мраморным плитам.
При приближении Палмера охранник наклоном головы беззвучно приветствовал его, нажал кнопку, и створки лифта раздвинулись. — Вам на восемнадцатый, мистер Палмер, — сказал охранник.
Палмер улыбнулся про себя разыгрывавшемуся здесь спектаклю: он вдруг резко, на одном каблуке, обернулся назад. Пристально разглядывавшие его банковские служащие — от администраторов и до кассиров включительно — были застигнуты врасплох. Он тут же отвернулся, чтобы не видеть их смущения, вошел в лифт и нажал кнопку, наблюдая, как скользят друг другу навстречу створки лифта, напоминая закрывающийся театральный занавес и как бы завершая действие первое этого спектакля. Палмер взглянул на свои часы. Без одной минуты одиннадцать. Прекрасно.
Пока лифт плавно скользил вверх, Палмер снова подумал о тех, кто по наитию, без специальных знаний, разработал в осуществил планировку банковского помещения на первом этаже. Идея этого зала была красноречивым ударом по отжившим канонам консерватизма. Ведь эти ограниченные, старые, сварливые пьянчуги — эти бизнесмены — в своем замысле сумели предвидеть и осуществить то, с чем не могли справиться самые изощренные и искушенные умы создателей театральных декораций и мизансцен.
Успех, достигнутый этими старыми сычами, поражал своей неожиданностью и совершенством. Взять хотя бы это цветовое сочетание золотого с зеленым в интерьере: утверждая его, разве они не учитывали того, что эти два цвета в большинстве стран цивилизованного мира означают деньги? А традиционное бесстрастие клерков? Ни в одном спектакле Палмер не видел еще такого блестящего исполнения актерами своих ролей. А ведь никто и никогда не говорил им, что они должны вести себя именно таким образом. Это поведение вошло в традицию постепенно, передаваясь от поколения к поколению.
Палмер почувствовал внезапную радость от сознания того, что будет работать здесь, и это чувство было совсем не похоже на то ощущение торжества, которое он испытал, узнав о своем новом назначении. Палмер улыбнулся. Улыбка все еще блуждала у него на лице, когда створки лифта раздвинулись и он вышел на верхнем этаже здания.
Девушка, сидящая в коридоре за большим столом, нагнулась, поправляя чулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
— Вниз, сэр?
Лифтер избегал взгляда Палмера и делал вид, что рассматривает узор ковра. Палмер вошел в кабину лифта, проследил глазами за тем, как сдвинулись створки двери, и по сжатию сердца понял, что лифт опускается. На какое-то мгновение он почувствовал себя почти невесомым, таким легким и свободным, каким ни разу не был за последние пятнадцать лет.
Он сделал глубокий вдох и внутренне приготовился к предстоящим событиям.
Глава третья
На Броуд-стрит Палмер вышел из такси. Всякий раз, приезжая в НьюЙорк, он удивлялся, насколько дешевле здесь обходятся такси, чем в Чикаго. Несколько мгновений он постоял на тротуаре, оглядывая здание правления ЮБТК.
Любой из многочисленных филиалов самых крупных банков всегда выглядит внушительней, чем главная контора. Так, в гигантском колесе обод всегда будет вращаться быстрей, чем осевая втулка. А здесь перед Палмером была именно такая втулка, во всей ее неприглядной наготе.
Около тридцати лет назад это пышное, аляповатое здание словно по мановению волшебной палочки выросло из-под земли. Но даже в те времена это восемнадцатиэтажное строение выглядело несовременно солидным, а его отделка старомодной. Палмер отчетливо представлял себе замысел его творцов — директоров банка. Идея соорудить это здание возникла, видимо, вскоре после знаменитой биржевой паники 1921 года, в разгар бума двадцатых годов, перед депрессией. Правление банка, наверное, было завалено сотнями эскизов и подробнейших проектов, бесчисленными заявками и калькуляциями. В правлении, наверно, определилось меньшинство, настаивавшее на эффектной масштабности здания, как на показателе незыблемости, и безграничности финансовой мощи. Но было и большинство, которое, как подсказывало Палмеру воображение, наверно, остерегало оптимистов, памятуя о событиях 1921 года. Как всегда, Осторожность противостояла Беспечности. Да и вообще один миллиард долларов, даже по тем временам, не мог свидетельствовать о могучем размахе. К тому же «Юнайтед бэнк» вовсе и не заботился о широких жестах. Многим поколениям еще задолго до слияния разных компаний в период депрессии ЮБТК представлялся неким мощным единым целым, обладающим правом существовать в полной и гордой обособленности, независимо от окружения…
В расположенный на первом этаже зал для публики вел всего лишь один вход с массивной вращающейся дверью. Палмер взглянул на небольшие позолоченные стенные часы, втиснутые в толще зеленоватого мрамора над входной дверью. До начала встречи, назначенной у Бэркхардта, оставалось менее пяти минут.
Он легонько толкнул полированную деревянную раму двери, и массивное зеркальное стекло с гранеными краями начало медленно вращаться. Тонкая, словно проведенная карандашом, золотая полоска электрической системы сигнализации была единственным украшением полированной рамы. Дверь бесшумно повернулась, и Палмер оказался в главном зале. Слева от входа, за огромными столами, прочно вросшими в высокий зеленый ворс ковров, сидели двое банковских служащих. Один из них делал какие-то пометки в календаре с золотым обрезом. А справа тянулась зеленая с белыми прожилками мраморная стена с двенадцатью кассовыми окошками в золоченом окаймлении. За окошками сидели кассиры и клерки. Хотя в этот ранний час в банке не было ни единого посетителя, кассиры деловито склонялись над своими папками; может быть, умышленно, а отчасти и непроизвольно они старались внушить клиентам уверенность, что те могут без опаски поручать им сложнейшие операции, что для них все это дело привычное.
Под ногами у Палмера искрился и сиял пол, выложенный из плит белого мрамора, как бы озаренного золотым сиянием, льющимся с потолка на трехэтажной высоте. Палмер окинул взглядом окрашенный в темно-зеленый цвет потолок и старинные золоченые, с хрустальными подвесками люстры, сияющие словно звезды в полуночном небе. По обе стороны центрального прохода выстроились зеленые кожаные диванчики, а между ними на легких ажурных подставках поблескивали позолоченные пепельницы. В глубине зала, у двух лифтов, стоял маленький, сухощавый, седой человечек, который мог бы сойти за чинного дворецкого или ливрейного лакея, если б не кобура полицейского револьвера, слегка оттопыривающая полу его форменной одежды.
В мягкой тишине, которая может царить только в зале под таким высоченным, в три этажа потолком, чуть слышно постукивала электронная аппаратура, видимо сортирующая документы в служебных помещениях. Какоето мгновение Палмер прислушивался к звукам, доносившимся из-за окошек: там, вероятно, подсчитывают задолженность по займам, решил он. Казалось, никто не обратил внимания на его приход: сидящие у входа в банк служащие, клерки и даже охранник у лифта ни разу не обернулись в его сторону. Шагая по отсвечивающему золотом мраморному полу, окруженный этим величественным бесстрастием, он лишь ощущал, как где-то в воздухе вибрирует непривычный, тупой стук его каблуков по мраморным плитам.
При приближении Палмера охранник наклоном головы беззвучно приветствовал его, нажал кнопку, и створки лифта раздвинулись. — Вам на восемнадцатый, мистер Палмер, — сказал охранник.
Палмер улыбнулся про себя разыгрывавшемуся здесь спектаклю: он вдруг резко, на одном каблуке, обернулся назад. Пристально разглядывавшие его банковские служащие — от администраторов и до кассиров включительно — были застигнуты врасплох. Он тут же отвернулся, чтобы не видеть их смущения, вошел в лифт и нажал кнопку, наблюдая, как скользят друг другу навстречу створки лифта, напоминая закрывающийся театральный занавес и как бы завершая действие первое этого спектакля. Палмер взглянул на свои часы. Без одной минуты одиннадцать. Прекрасно.
Пока лифт плавно скользил вверх, Палмер снова подумал о тех, кто по наитию, без специальных знаний, разработал в осуществил планировку банковского помещения на первом этаже. Идея этого зала была красноречивым ударом по отжившим канонам консерватизма. Ведь эти ограниченные, старые, сварливые пьянчуги — эти бизнесмены — в своем замысле сумели предвидеть и осуществить то, с чем не могли справиться самые изощренные и искушенные умы создателей театральных декораций и мизансцен.
Успех, достигнутый этими старыми сычами, поражал своей неожиданностью и совершенством. Взять хотя бы это цветовое сочетание золотого с зеленым в интерьере: утверждая его, разве они не учитывали того, что эти два цвета в большинстве стран цивилизованного мира означают деньги? А традиционное бесстрастие клерков? Ни в одном спектакле Палмер не видел еще такого блестящего исполнения актерами своих ролей. А ведь никто и никогда не говорил им, что они должны вести себя именно таким образом. Это поведение вошло в традицию постепенно, передаваясь от поколения к поколению.
Палмер почувствовал внезапную радость от сознания того, что будет работать здесь, и это чувство было совсем не похоже на то ощущение торжества, которое он испытал, узнав о своем новом назначении. Палмер улыбнулся. Улыбка все еще блуждала у него на лице, когда створки лифта раздвинулись и он вышел на верхнем этаже здания.
Девушка, сидящая в коридоре за большим столом, нагнулась, поправляя чулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176