Теперь это дело прошлое, несмотря на то что произошло оно два дня назад; официальное решение было сообщено Джет-Тех сегодня днем, и на этом пока все остановилось. Лумис мог бы вернуться с новым предложением и возобновить переговоры. Я искренне надеюсь, что он это сделает. Вы понимаете? Я хочу, чтобы у вас были деньги. Когда у меня появится хоть какая-нибудь возможность что-то сделать в этом отношении, я сделаю. В настоящее же время ничего больше не может быть сделано… мной.
Гаусс кивнул медленно, устало.
— Я знаю. Лумис говорит мне почти то же самое. Я должен ждать. Со временем деньги будут.
— Он сказал это? Когда?
— Сегодня. И много раз до этого.
— Насколько определенно это звучало? — спросил Палмер.
— Бесконечно определенно. Вы знаете этих финансовых дельцов. — Гаусс заморгал. — Дельцов типа Лумиса, вы понимаете. Вы совершенно другой человек, мой старый друг.
— Лумис уверен, что деньги будут в конце концов?
— В конце концов. — Тонкий рот немца скривился, будто у этих слов был неприятный привкус. Он замолчал.
Палмер встал.
— Гаусс, боюсь, я уже должен двигаться. Было очень приятно поговорить с вами, хотя я и не смог вам помочь. — Он стоял, ожидая, когда старый человек тоже поднимется. Вместо этого Гаусс сидел, навалившись грудью на стол, глаза устремлены на кольцо и стрелу из воды. — Где вы остановились в городе? — продолжал Палмер, надеясь как-то встряхнуть его и вывести из транса.
Гаусс продолжал молчать. Палмер откашлялся. Положение, сообразил он, может скоро выйти из-под его контроля. Теперь он пожалел, что дал Гауссу три порции виски… или же вообще позволил ему пить.
— Гаусс, — спросил он, — вам нехорошо?
Маленький человек заморгал. Взгляд его медленно переместился вверх, на лицо Палмера.
— Я хочу кое-что сказать вам, — произнес он тихим хриплым голосом. — Они меня не посылали. Я притворился, что это они послали. Но они даже не знают об этом. Они и не представляют, что мы знаем друг друга.
— Это была целиком ваша идея?
Гаусс кивнул:
— Пожалуйста.
— Что?
— Сядьте, пожалуйста.
Палмер посмотрел на стенные часы. Через десять минут у него встреча с Вирджинией.
— Только на одну-две минуты, — сказал он, усаживаясь за стол напротив Гаусса. — А потом я действительно должен уйти.
— Конечно, — медленно улыбнулся Гаусс, но не Палмеру, а нарисованному на столе знаку. — Это знак мужчины, — сказал он, дотрагиваясь до него пальцем. — Это также знак железа. А кроме того, планеты Марс. Странно. — Он еще очень долго сидел, улыбаясь и ничего не говоря.
— Гаусс, я спешу.
— Да. Да. Да. — Старый человек, казалось, взял себя в руки. — В моих возможностях, — сказал он гораздо громче, — сделать имя Гаусса более знаменитым, чем когда-либо мог это сделать Карл Фридрих. Они назовут его «тот, другой Гаусс». И когда будут упоминать Гаусса, то это буду я, Гейнц Вальтер Гаусс, du kennst [Знаешь (нем.)].
— Надеюсь, так и будет.
Гаусс покачал головой:
— Na. Na. Вы не очень любите меня, mein alter Freund [Мой старый друг (нем.)]. Ваши слова лишены чувства, потому что вы торопитесь, а я вас задерживаю, nicht wahr? [Не так ли? (нем.)] И вас раздражает мой проклятый эгоизм. Но я знаю. Я знаю, что прав. Это в моей власти.
— О чем вы? — спросил Палмер, жалея, что он вообще пригласил сюда этого болтливого старика.
— Я говорил, что другой Гаусс изучал магнетизм, да? — начал немец. — Я тоже еще в молодости занимался некоторыми опытами по магнетизму. Вы знакомы с поздними гипотезами Эйнштейна? Магнитное происхождение гравитационного поля Земли? [Здесь и далее рассуждения Гаусса не вполне достоверны и научно обоснованы. — Прим. ред.]
— Совершенно не знаком, — признался Палмер.
— В Германии я не имел к ним доступа, — продолжал Гаусс. — Этот человек был еврей. Но когда после войны я наткнулся на его работу, это опять было deja vu. В своем воображении я уже видел это. Избранный ариец и опальный еврей. Вы знаете, как много времени я потерял — мир потерял, — потому что не имел понятия о работе Эйнштейна.
Гаусс водил указательным пальцем по знаку, изображенному на поверхности стола. — Очевидная, простая, элементарная истина. По крайней мере, как только Эйнштейн объяснил это, стало очевидно, насколько это все просто. И если гравитация является магнитной силой, теоретически ей может противодействовать равная противоположная магнитная сила. Вам понятно?
Палмер кивнул:
— На практике, конечно, это не может быть осуществлено.
— В науке нет «конечно». — Гаусс бросил на Палмера быстрый взгляд. — Теперь следите внимательно. Магниты, необходимые для противодействия силе тяготения, были бы слишком тяжелы, чтобы поднять самих себя с земли. Проблема ясна. Добавьте больше магнитной силы, добавится больше веса, добавится больше неудач. Это можно доказать на бумаге, так что никто не терял на это времени. Ясно?
— Ясно.
— За последние несколько лет, — продолжал Гаусс, — возникла новая область — физика низких температур. Мы охлаждаем тело, приближая, насколько возможно, его температуру к абсолютному нулю, и изучаем, что с ним происходит. Имеете представление об этом?
— Очень смутное. Кажется, четыреста градусов ниже нуля?
Гаусс нетерпеливо махнул рукой.
— Не важно. Между тем в «Бэлл» и в «Вестингауз» сконструировали электромагнит и сократили до минимума потери. Таким образом были созданы сверхмагниты. Но каждый электромагнит имеет ферромагнитный сердечник. Железо. Никель. Кобальт. Любое из группы железа. Так?
— Раз вы так говорите…
Немец пожал плечами:
— Это факт. Был. До недавнего времени. Но…— Он снял со стола свой палец и указал им в потолок:— Сверхохлаждение показывает, что другие металлы, некоторые неметаллы и определенные сплавы могут стать высокомагнитными.
— Понимаю, — сказал Палмер. — Более магнитными, чем группа железа.
— Правильнее сказать, — поправил Гаусс, его голос стал очень спокойным, — феноменально более магнитными. Я взял на время одну из наших джет-теховских охлаждающих установок. Ни один человек не знал, зачем она мне нужна. Кроме того, я взял на время описание различных экспериментов, проводимых в «Белл» и в «Вестингауз». Произошла очень странная вещь. О ней знает только один человек, один из моих ассистентов, Кармер, человек, почти лишенный воображения. Он помогал мне и видел то же, что видел я. Но он не имеет понятия о том, что это означает. — Старик замолчал и на мгновение задумался.
— Продолжайте, — сказал Палмер.
Гаусс кивнул:
— Попытайтесь представить это. В охлаждающей камере имеется прозрачное кварцевое окошко. Вы можете наблюдать, что происходит с охлаждаемым веществом. Сплав берется в форме бруска, около четырех дюймов в длину и полутора дюймов в ширину. Конечно, он имеет электромагнитную обмотку. Я снижаю его температуру до 10° Кельвина или же минус 263°С. Затем я пропускаю через обмотку сфазированный пульсирующий ток. Я увеличиваю силу тока и регулирую фазу. И вот что я вижу — что Кармер и я видим — через кварцевое окошко. Магнит — сердечник и обмотка, — весящий около двух фунтов, медленно поднимается со дна камеры и парит в воздухе.
— Несмотря на гравитацию?
— Точно. Первый раз я настолько разволновался, что слишком быстро повернул регулятор напряжения. Магнит взлетел и ударился о потолок охлаждающей камеры. В последующих экспериментах я регулировал это более успешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Гаусс кивнул медленно, устало.
— Я знаю. Лумис говорит мне почти то же самое. Я должен ждать. Со временем деньги будут.
— Он сказал это? Когда?
— Сегодня. И много раз до этого.
— Насколько определенно это звучало? — спросил Палмер.
— Бесконечно определенно. Вы знаете этих финансовых дельцов. — Гаусс заморгал. — Дельцов типа Лумиса, вы понимаете. Вы совершенно другой человек, мой старый друг.
— Лумис уверен, что деньги будут в конце концов?
— В конце концов. — Тонкий рот немца скривился, будто у этих слов был неприятный привкус. Он замолчал.
Палмер встал.
— Гаусс, боюсь, я уже должен двигаться. Было очень приятно поговорить с вами, хотя я и не смог вам помочь. — Он стоял, ожидая, когда старый человек тоже поднимется. Вместо этого Гаусс сидел, навалившись грудью на стол, глаза устремлены на кольцо и стрелу из воды. — Где вы остановились в городе? — продолжал Палмер, надеясь как-то встряхнуть его и вывести из транса.
Гаусс продолжал молчать. Палмер откашлялся. Положение, сообразил он, может скоро выйти из-под его контроля. Теперь он пожалел, что дал Гауссу три порции виски… или же вообще позволил ему пить.
— Гаусс, — спросил он, — вам нехорошо?
Маленький человек заморгал. Взгляд его медленно переместился вверх, на лицо Палмера.
— Я хочу кое-что сказать вам, — произнес он тихим хриплым голосом. — Они меня не посылали. Я притворился, что это они послали. Но они даже не знают об этом. Они и не представляют, что мы знаем друг друга.
— Это была целиком ваша идея?
Гаусс кивнул:
— Пожалуйста.
— Что?
— Сядьте, пожалуйста.
Палмер посмотрел на стенные часы. Через десять минут у него встреча с Вирджинией.
— Только на одну-две минуты, — сказал он, усаживаясь за стол напротив Гаусса. — А потом я действительно должен уйти.
— Конечно, — медленно улыбнулся Гаусс, но не Палмеру, а нарисованному на столе знаку. — Это знак мужчины, — сказал он, дотрагиваясь до него пальцем. — Это также знак железа. А кроме того, планеты Марс. Странно. — Он еще очень долго сидел, улыбаясь и ничего не говоря.
— Гаусс, я спешу.
— Да. Да. Да. — Старый человек, казалось, взял себя в руки. — В моих возможностях, — сказал он гораздо громче, — сделать имя Гаусса более знаменитым, чем когда-либо мог это сделать Карл Фридрих. Они назовут его «тот, другой Гаусс». И когда будут упоминать Гаусса, то это буду я, Гейнц Вальтер Гаусс, du kennst [Знаешь (нем.)].
— Надеюсь, так и будет.
Гаусс покачал головой:
— Na. Na. Вы не очень любите меня, mein alter Freund [Мой старый друг (нем.)]. Ваши слова лишены чувства, потому что вы торопитесь, а я вас задерживаю, nicht wahr? [Не так ли? (нем.)] И вас раздражает мой проклятый эгоизм. Но я знаю. Я знаю, что прав. Это в моей власти.
— О чем вы? — спросил Палмер, жалея, что он вообще пригласил сюда этого болтливого старика.
— Я говорил, что другой Гаусс изучал магнетизм, да? — начал немец. — Я тоже еще в молодости занимался некоторыми опытами по магнетизму. Вы знакомы с поздними гипотезами Эйнштейна? Магнитное происхождение гравитационного поля Земли? [Здесь и далее рассуждения Гаусса не вполне достоверны и научно обоснованы. — Прим. ред.]
— Совершенно не знаком, — признался Палмер.
— В Германии я не имел к ним доступа, — продолжал Гаусс. — Этот человек был еврей. Но когда после войны я наткнулся на его работу, это опять было deja vu. В своем воображении я уже видел это. Избранный ариец и опальный еврей. Вы знаете, как много времени я потерял — мир потерял, — потому что не имел понятия о работе Эйнштейна.
Гаусс водил указательным пальцем по знаку, изображенному на поверхности стола. — Очевидная, простая, элементарная истина. По крайней мере, как только Эйнштейн объяснил это, стало очевидно, насколько это все просто. И если гравитация является магнитной силой, теоретически ей может противодействовать равная противоположная магнитная сила. Вам понятно?
Палмер кивнул:
— На практике, конечно, это не может быть осуществлено.
— В науке нет «конечно». — Гаусс бросил на Палмера быстрый взгляд. — Теперь следите внимательно. Магниты, необходимые для противодействия силе тяготения, были бы слишком тяжелы, чтобы поднять самих себя с земли. Проблема ясна. Добавьте больше магнитной силы, добавится больше веса, добавится больше неудач. Это можно доказать на бумаге, так что никто не терял на это времени. Ясно?
— Ясно.
— За последние несколько лет, — продолжал Гаусс, — возникла новая область — физика низких температур. Мы охлаждаем тело, приближая, насколько возможно, его температуру к абсолютному нулю, и изучаем, что с ним происходит. Имеете представление об этом?
— Очень смутное. Кажется, четыреста градусов ниже нуля?
Гаусс нетерпеливо махнул рукой.
— Не важно. Между тем в «Бэлл» и в «Вестингауз» сконструировали электромагнит и сократили до минимума потери. Таким образом были созданы сверхмагниты. Но каждый электромагнит имеет ферромагнитный сердечник. Железо. Никель. Кобальт. Любое из группы железа. Так?
— Раз вы так говорите…
Немец пожал плечами:
— Это факт. Был. До недавнего времени. Но…— Он снял со стола свой палец и указал им в потолок:— Сверхохлаждение показывает, что другие металлы, некоторые неметаллы и определенные сплавы могут стать высокомагнитными.
— Понимаю, — сказал Палмер. — Более магнитными, чем группа железа.
— Правильнее сказать, — поправил Гаусс, его голос стал очень спокойным, — феноменально более магнитными. Я взял на время одну из наших джет-теховских охлаждающих установок. Ни один человек не знал, зачем она мне нужна. Кроме того, я взял на время описание различных экспериментов, проводимых в «Белл» и в «Вестингауз». Произошла очень странная вещь. О ней знает только один человек, один из моих ассистентов, Кармер, человек, почти лишенный воображения. Он помогал мне и видел то же, что видел я. Но он не имеет понятия о том, что это означает. — Старик замолчал и на мгновение задумался.
— Продолжайте, — сказал Палмер.
Гаусс кивнул:
— Попытайтесь представить это. В охлаждающей камере имеется прозрачное кварцевое окошко. Вы можете наблюдать, что происходит с охлаждаемым веществом. Сплав берется в форме бруска, около четырех дюймов в длину и полутора дюймов в ширину. Конечно, он имеет электромагнитную обмотку. Я снижаю его температуру до 10° Кельвина или же минус 263°С. Затем я пропускаю через обмотку сфазированный пульсирующий ток. Я увеличиваю силу тока и регулирую фазу. И вот что я вижу — что Кармер и я видим — через кварцевое окошко. Магнит — сердечник и обмотка, — весящий около двух фунтов, медленно поднимается со дна камеры и парит в воздухе.
— Несмотря на гравитацию?
— Точно. Первый раз я настолько разволновался, что слишком быстро повернул регулятор напряжения. Магнит взлетел и ударился о потолок охлаждающей камеры. В последующих экспериментах я регулировал это более успешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176