https://www.dushevoi.ru/products/akrilovye_vanny/150x90/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Sic transit gloria mundi [Так проходит слава мирская (лат.)].
Палмер снова зашагал по Лексингтон-авеню. Дойдя до угла Пятьдесят третьей улицы, он обнаружил среди сплошных строительных площадок уцелевшее старое здание, которое не успели снести. Одинокое и неуместное на фоне общего опустошения, оно напоминало последний тонкий кусок торта, оставшийся на тарелке после того, как гости разобрали все предназначенные для них порции. Интересно, подумал Палмер, какую цену заломил владелец этого здания? Может быть, Эстору эта цена была и не по карману, но уж «Фёрст нешнл сити бэнк», разумеется, в состоянии предложить подходящие отступные. Впрочем, это дело времени.
Улыбаясь, Палмер продолжал идти в южном направлении вдоль Лексингтон-авеню. Созерцание этого последнего бастиона среди опустошенного, превращенного в руины квартала подействовало на него успокоительно. Дело было, конечно, не в том, что хозяин дома заломил непомерную цену. Просто, владея хорошей вещью, он старался использовать ее наилучшим образом. Но мысль о том, что против все сметающей на своем пути лавины Великого прогресса мог еще устоять этот одинокий бастион, доставила Палмеру известное удовольствие.
Конечно, если бы перед ЮБТК встала такая проблема, размышлял он, то именно в его, Палмера, обязанности входило бы сокрушить этот одинокий бастион всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Но поскольку сейчас это было заботой «Фёрст нешнл», ему было приятно созерцать эту картину.
Ожидая перехода у светофора на углу Пятьдесят второй улицы, Палмер обдумывал, что же ему сказать Бэркхардту, когда они наконец встретятся. Передача в прессу информации о его назначении без предварительного согласования с ним самим была, несомненно, серьезным нарушением установленного порядка. Надо получить у мисс Клэри более подробные сведения, прежде чем он пойдет объясняться с Бэркхардтом, Но он должен проявить максимальную твердость. Обойти этот инцидент молчанием значило бы с самого начала ослабить свои позиции, а это может сказаться на характере его дальнейших отношений с Бэркхардтом и банком. Палмер не мог этого допустить, надо было сегодня же предпринять лобовую атаку и со всей решительностью настоять на своем.
Палмер понимал, что, ставя этот вопрос перед Бэркхардтом, придется одновременно коснуться и личности Бернса. Почему этот человек вообще был связан с ЮБТК? Когда положение банка настолько пошатнулось, что пришлось прибегнуть к помощи субъектов, подобных Бернсу?
Бернс сам по себе не мог принести вреда, но лишь до тех пор, пока он не связан с респектабельным банком, решил Палмер.
Люди его типа вполне на месте во многих других отраслях бизнеса, где внешняя, чисто показная сторона имеет решающее значение.
Но банк, хотя он, как и все в этом мире, должен иметь свою внешнюю, показную сторону, по своей сути явление более сложное. В его основе лежит самая конкретная ценность — деньги. Это фундамент, на котором воздвигаются сложные конструкции бизнеса и сервиса. Стоит лишь банку в своих взаимоотношениях с обществом упустить из виду эту концепцию — как это уже имело место в ряде случаев, — немедленно в движение приходит процесс упадка, утраты престижа и доверия в глазах клиентов, — процесс, неминуемо ведущий к катастрофе.
Кто такой Мак Бернс? — спрашивал себя Палмер. Каким образом Бэркхардт оказался связанным с ним? Может быть, по линии рекламного агентства, которое возглавлял Бернс? Почему Бэркхардт так упорно не желал иметь дела лично с Бернсом и в то же время так настаивал на том, чтобы Палмер побыстрее наладил с ним отношения? Почему до настоящего времени отношения между Бэркхардтом и Бернсом держались в тайне? Что нужно было ЮБТК от Мака Бернса? И до каких пределов Бэркхардт готов рисковать репутацией, а может быть, и большим, прибегая к его услугам?
Палмер только шагнул, чтобы сойти с тротуара на мостовую Пятьдесят первой улицы, где он стоял, как вдруг перед ним, едва не задев его, за угол завернул большой семиместный черный «кадиллак». Палмер отпрянул назад. Его удивило, что он мог так глубоко задуматься над всем этим, что даже перестал обращать внимание, куда идет. Черт бы побрал этого Бернса, подумал Палмер, и Лэйна Бэкхардта вместе с ним.
Тут Палмер вспомнил, что толстяк в ресторане, прощаясь с Бернсом, упомянул какое-то имя. Стоя на углу, Палмер напряженно старался вызвать его в памяти. Небрежно произнесенное, оно будто скользнуло мимо него, но в то же время успело оставить след где-то глубоко в тайниках его мозга. Палмер почти интуитивно ощущал, что должен знать это имя и что непременно его вспомнит.
Напрягая память, Палмер закрыл глаза. Кто-то толкнул его, он снова чуть не оказался на мостовой и сразу же открыл глаза.
Большой Вик!
Палмер с облегчением торопливо пересек улицу и устремился вдоль Лексингтон-авеню. Большой Вик Калхэйн. Палмер чуть не прошел мимо здания библиотеки. Но тут же повернулся и вошел в сумрачный тихий вестибюль, раздумывая, с чего бы начать. Разумеется, не с «Who's who». [Биографический справочник видных деятелей.] Вместо этого он попросил библиотекаря дать ему справочник для читателей периодических изданий и стал просматривать все, что имеется в нем на букву «К». В январском номере «Нью-Йорк таймс мэгэзин» была опубликована статья о Викторе С. Калхэйне. В мае «Атлантик мансли» опубликовал биографический очерк под заголовком «Большому Вику — большой пирог». В июне журналы «Ньюсуик» и «Нью-Йоркер» также напечатали заметки о нем. Палмер взглянул на часы: у него осталось всего лишь полчаса до первого назначенного им приема служащих в его оффисе. За двадцать минут он успел просмотреть все, что ему было нужно. Материалы, касающиеся Калхэйна, не представляли особого интереса. Отец его был ирландец, а мать — итальянка, по желанию родителей он готовился стать священником, вместо этого оказался в самой гуще борьбы местных политических деятелей, база которых находилась на Сто шестой улице восточной части города. Затем, в годы депрессии, Калхэйн ведет борьбу с организацией Маркантонио, становится наемным организатором политических кампаний и достигает апогея своей славы в период падения Эда Флинна. Теперь же, в возрасте Палмера, Калхэйн, по всеобщему признанию, прибрал к рукам значительную часть политической машины Нью-Йорка. Для Палмера это было не ново. Его внимание привлекло лишь то обстоятельство, что во всех статьях, касающихся карьеры Калхэйна в период после второй мировой войны, неизменно упоминалось имя Мака Бернса. «Таймс» без обиняков назвал его «советником Калхэйна по вопросам общественных связей и рекламы». «Атлантик» дважды упоминал его имя: один раз в связи с жестокой борьбой, разгоревшейся между Калхэйном и Кармином де Сапио, а в другой раз изобразил Бернса «гением, который, по общему мнению, незримо руководил восхождением Большого Вика к вершинам славы». «Ньюсуик» охарактеризовал Бернса как «человека, который мастерски отточил и отполировал Калхейну когти». А «Нью-Йоркер» посвятил ему довольно пространный абзац, в котором говорилось:
«Недавно при встрече с одним из своих ближайших единомышленников Калхэйн заявил: „Мак Бернс? Это же мой близкий друг, к которому я отношусь с величайшим уважением. Изумительный, черт побери, парень во всех отношениях!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
 магазин сантехника в Москве 

 плитка для наружных работ керамогранит