:, единственная уцелевшая створка которых, висевшая на одной петле, была украшена изрешеченной пулями жестяной табличкой с эмблемой Республики Сербска Босна. За воротами чернели две обгоревшие одноэтажные бетонные коробки, а рядом с ними, вытянувшись вдоль забора, лежала помятая металлическая конструкция, в которой нетрудно было угадать поваленную вышку трансляционной антенны.
Гулко ступая по щебенке, Казак зашел на территорию бывшей радиосганции и остановился перед приоткрытой дверью одного из обгоревших домов, надеясь найти в нем хоть какое-то укрытие от усиливавшегося дождя, но когда он эту дверь открыл, внутри его ждало разочарование – деревянные перекрытия крыши, прогорев, обрушились внутрь, головешки смешались с покореженным металлом оборудования. Летчик уныло шагнул назад и неизвестно зачем аккуратно прикрыл за собой дверь. Под подошвой что-то звякнуло – в щебенке оказались несколько кучек гильз, уже начавших темнеть. Они лежали так, словно стрелявшие стояли ровным рядком, и, подняв глаза, Казак заметил на некогда белой бетонной стене несколько выбоин, прямо на уровне глаз, и какие-то темные пятна, которые легко можно было принять за ржавчину.
Когда он понял, что означают эти выщербленные кусочки стены и гильзы, то первым его побуждением было поскорее уйти, покинуть это место, но потом он взял себя в руки и еще раз внимательно осмотрел все вокруг, уже по-новому понимая увиденное и молясь в душе за тех, кто жил здесь и работал и погиб от рук захватчиков.
Дальше, за вторым разрушенным домом, в лес уходила линия электропередачи, три толстых провода на деревянных столбах, и под ними туда же вела узкая тропинка. «Если тропинка, – рассуждал Казак, – значит, куда-то, куда можно дойти пешком. Если провода – значит, к населенному месту, к простым людям, славянам. А уж с ними я всегда найду общий язык», – и он направился туда, где рядом с небольшой трансформаторной будкой стоял первый столб линии и начиналась тропинка.
Она оказалась хорошо натоптанной, и даже струи дождя, с удручающим однообразием льющиеся с неба, размочили лишь самый верхний ее слой. Земля же вокруг будки, лишенная защитного травяного покрова, превратилась в липкое, вязкое месиво, которое каждый раз издавало сочное чмоканье, неохотно отпуская поднимавшуюся для очередного шага ногу Казака. Выйдя на дорожку, он потратил несколько минут на то, чтобы с помощью щепочек счистить с ботинок двухсантиметровый слой грязи, и лишь затем двинулся вперед.
Узкая просека под столбы с проводами шла сначала вдоль склона, затем круто спускалась вниз, дальше она пересекала ручей – поперек него кто-то заботливо положил пару бревен и еще прибил рядом одну жердь, – а дальше начинался уже подъем вверх. Когда летчик забрался на самый гребень, то впереди увидел большой живописный поселок, к которому и вели столбы с проводами, а дорожка, петляя по открытому пространству между большими серыми валунами, терялась среди домов.
Опасным поселок не казался – несмотря на то что Казак минут двадцать терпеливо вглядывался в открывшуюся панораму, никаких признаков присутствия каких-нибудь войск, ни вражеских, ни дружественных, он там не обнаружил. Да и вообще, за все это время по единственной доступной обозрению заасфальтированной улице прошло три человека, да и те не столько прошли, сколько перебежали из одного дома в другой. Дома в поселке были разной постройки и разноцветные, все как на подбор красивые – с увитыми плющом стенами, с цветными стеклами в стрельчатых окнах. Высокие крыши, стилизованные под старину фонари на столбах перед воротами – все создавало впечатление, что поселок этот ненастоящий, построенный специально для съемок какого-нибудь телесериала из жизни плачущих богатых.
Пока он так наблюдал, тепло, накопленное за время ходьбы, окончательно улетучилось и продрогшее тело охватила мелкая, противная дрожь. Есть ли смысл еще ждать? Казак решил, что нет, и зашагал по тропинке к ближайшему коттеджу, окруженному аккуратно подстриженным газоном и цветочными клумбами.
* * *
Первой его приближение заметила собака – здоровенная лохматая псина, выскочившая из будки и с хриплым лаем бросившаяся в сторону незваного гостя. Скользящая на блоке по проволоке цепь дошла до упора и натянулась, но псина продолжала рваться, демонстрируя решимость разорвать чужака на мелкие кусочки. Казак не обратил на нее особого внимания – чем-чем, а собачьим брехом его смутить было трудно – и, перемахнув декоративный заборчик, продолжил свой путь, направляясь по цементной дорожке к двери дома. За занавесками угадывалось какое-то движение, и, когда летчик был уже в паре метров от крыльца, дверь распахнулась и на пороге возник хозяин дома.
В том, что это был именно хозяин, а не случайный человек и не прислуга, Казак не сомневался, оценив то, как он был одет. Лицо у хозяина было сытое и гладкое, под стать фигуре, а недовольный голос, каким он к нему обратился, – низким и хрипловатым.
Выигрывая время, Казак нарочно пробубнил себе под нос что-то невнятное и подошел к двери почти вплотную. Хозяин повторил свой вопрос, и теперь Казак сумел разобрать несколько знакомых слов – ну, разумеется, хозяин хотел узнать, что от пего нужно.
– Вы серб? – вместо ответа спросил летчик, стараясь говорить с тем же акцентом, с каким до сих пор с ним самим здесь разговаривали по-русски.
Хозяин помедлил, затем с непонятным выражением лица кивнул. На какой-то миг Казак заколебался, но все же решил сказать правду, не надеясь на свои актерские способности.
– Я русский. Доброволец. Помогите мне добраться до сербской армии, – произнес он медленно и раздельно, полагая, что, даже если хозяин дома не знает русского, смысл слов он поймет.
На лице человека в дверях поначалу отразилось недоверие, которое вдруг сменилось самой радушной улыбкой. Он произнес длинную фразу, а потом отступил на шаг и картинно повел рукой. Двух толкований этого жеста быть не могло, и Казак вошел в дом, остановившись на линолеуме в прихожей. Вокруг его ботинок сразу же начала образовываться лужа, и хозяин, увидев это, вновь заговорил, но уже гораздо громче, обращаясь куда-то в глубь дома. Послышались шаги, забранная матовым стеклом дверь раскрылась, и в прихожую вошла молодая девушка, темноволосая и темноглазая. Увидев Казака, она в нерешительности остановилась, но хозяин быстро что-то ей сказал, и она исчезла, появившись снова меньше чем через минуту с большим махровым халатом в руках. Улыбнувшись Казаку, она произнесла, выговаривая русские слова немного странно, но вполне понятно:
– Оденьтесь в это, а мокрую одежду оставьте прямо тут. Я уберу.
– Спасибо. И спасибо вашему… – Казак запнулся, не зная, как назвать хозяина дома. Отец, что ли?
– Господин Коче Папович, я у него работаю, – поняла девушка его затруднение. – Он бизнесмен, это его дом. Михрових – поселок для простого деревенского отдыха.
Казак вспомнил ухоженные газоны, асфальтовые дорожки и усмехнулся про себя – действительно, отдых здесь простой и деревенский.
Господин Коче задал вопрос, и девушка перевела:
– А вас как зовут?
«Ну да, так я тебе и сказал!» – подумал Казак и, боясь показаться невежливым, поспешил ответить, искренне надеясь, что его поймут правильно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Гулко ступая по щебенке, Казак зашел на территорию бывшей радиосганции и остановился перед приоткрытой дверью одного из обгоревших домов, надеясь найти в нем хоть какое-то укрытие от усиливавшегося дождя, но когда он эту дверь открыл, внутри его ждало разочарование – деревянные перекрытия крыши, прогорев, обрушились внутрь, головешки смешались с покореженным металлом оборудования. Летчик уныло шагнул назад и неизвестно зачем аккуратно прикрыл за собой дверь. Под подошвой что-то звякнуло – в щебенке оказались несколько кучек гильз, уже начавших темнеть. Они лежали так, словно стрелявшие стояли ровным рядком, и, подняв глаза, Казак заметил на некогда белой бетонной стене несколько выбоин, прямо на уровне глаз, и какие-то темные пятна, которые легко можно было принять за ржавчину.
Когда он понял, что означают эти выщербленные кусочки стены и гильзы, то первым его побуждением было поскорее уйти, покинуть это место, но потом он взял себя в руки и еще раз внимательно осмотрел все вокруг, уже по-новому понимая увиденное и молясь в душе за тех, кто жил здесь и работал и погиб от рук захватчиков.
Дальше, за вторым разрушенным домом, в лес уходила линия электропередачи, три толстых провода на деревянных столбах, и под ними туда же вела узкая тропинка. «Если тропинка, – рассуждал Казак, – значит, куда-то, куда можно дойти пешком. Если провода – значит, к населенному месту, к простым людям, славянам. А уж с ними я всегда найду общий язык», – и он направился туда, где рядом с небольшой трансформаторной будкой стоял первый столб линии и начиналась тропинка.
Она оказалась хорошо натоптанной, и даже струи дождя, с удручающим однообразием льющиеся с неба, размочили лишь самый верхний ее слой. Земля же вокруг будки, лишенная защитного травяного покрова, превратилась в липкое, вязкое месиво, которое каждый раз издавало сочное чмоканье, неохотно отпуская поднимавшуюся для очередного шага ногу Казака. Выйдя на дорожку, он потратил несколько минут на то, чтобы с помощью щепочек счистить с ботинок двухсантиметровый слой грязи, и лишь затем двинулся вперед.
Узкая просека под столбы с проводами шла сначала вдоль склона, затем круто спускалась вниз, дальше она пересекала ручей – поперек него кто-то заботливо положил пару бревен и еще прибил рядом одну жердь, – а дальше начинался уже подъем вверх. Когда летчик забрался на самый гребень, то впереди увидел большой живописный поселок, к которому и вели столбы с проводами, а дорожка, петляя по открытому пространству между большими серыми валунами, терялась среди домов.
Опасным поселок не казался – несмотря на то что Казак минут двадцать терпеливо вглядывался в открывшуюся панораму, никаких признаков присутствия каких-нибудь войск, ни вражеских, ни дружественных, он там не обнаружил. Да и вообще, за все это время по единственной доступной обозрению заасфальтированной улице прошло три человека, да и те не столько прошли, сколько перебежали из одного дома в другой. Дома в поселке были разной постройки и разноцветные, все как на подбор красивые – с увитыми плющом стенами, с цветными стеклами в стрельчатых окнах. Высокие крыши, стилизованные под старину фонари на столбах перед воротами – все создавало впечатление, что поселок этот ненастоящий, построенный специально для съемок какого-нибудь телесериала из жизни плачущих богатых.
Пока он так наблюдал, тепло, накопленное за время ходьбы, окончательно улетучилось и продрогшее тело охватила мелкая, противная дрожь. Есть ли смысл еще ждать? Казак решил, что нет, и зашагал по тропинке к ближайшему коттеджу, окруженному аккуратно подстриженным газоном и цветочными клумбами.
* * *
Первой его приближение заметила собака – здоровенная лохматая псина, выскочившая из будки и с хриплым лаем бросившаяся в сторону незваного гостя. Скользящая на блоке по проволоке цепь дошла до упора и натянулась, но псина продолжала рваться, демонстрируя решимость разорвать чужака на мелкие кусочки. Казак не обратил на нее особого внимания – чем-чем, а собачьим брехом его смутить было трудно – и, перемахнув декоративный заборчик, продолжил свой путь, направляясь по цементной дорожке к двери дома. За занавесками угадывалось какое-то движение, и, когда летчик был уже в паре метров от крыльца, дверь распахнулась и на пороге возник хозяин дома.
В том, что это был именно хозяин, а не случайный человек и не прислуга, Казак не сомневался, оценив то, как он был одет. Лицо у хозяина было сытое и гладкое, под стать фигуре, а недовольный голос, каким он к нему обратился, – низким и хрипловатым.
Выигрывая время, Казак нарочно пробубнил себе под нос что-то невнятное и подошел к двери почти вплотную. Хозяин повторил свой вопрос, и теперь Казак сумел разобрать несколько знакомых слов – ну, разумеется, хозяин хотел узнать, что от пего нужно.
– Вы серб? – вместо ответа спросил летчик, стараясь говорить с тем же акцентом, с каким до сих пор с ним самим здесь разговаривали по-русски.
Хозяин помедлил, затем с непонятным выражением лица кивнул. На какой-то миг Казак заколебался, но все же решил сказать правду, не надеясь на свои актерские способности.
– Я русский. Доброволец. Помогите мне добраться до сербской армии, – произнес он медленно и раздельно, полагая, что, даже если хозяин дома не знает русского, смысл слов он поймет.
На лице человека в дверях поначалу отразилось недоверие, которое вдруг сменилось самой радушной улыбкой. Он произнес длинную фразу, а потом отступил на шаг и картинно повел рукой. Двух толкований этого жеста быть не могло, и Казак вошел в дом, остановившись на линолеуме в прихожей. Вокруг его ботинок сразу же начала образовываться лужа, и хозяин, увидев это, вновь заговорил, но уже гораздо громче, обращаясь куда-то в глубь дома. Послышались шаги, забранная матовым стеклом дверь раскрылась, и в прихожую вошла молодая девушка, темноволосая и темноглазая. Увидев Казака, она в нерешительности остановилась, но хозяин быстро что-то ей сказал, и она исчезла, появившись снова меньше чем через минуту с большим махровым халатом в руках. Улыбнувшись Казаку, она произнесла, выговаривая русские слова немного странно, но вполне понятно:
– Оденьтесь в это, а мокрую одежду оставьте прямо тут. Я уберу.
– Спасибо. И спасибо вашему… – Казак запнулся, не зная, как назвать хозяина дома. Отец, что ли?
– Господин Коче Папович, я у него работаю, – поняла девушка его затруднение. – Он бизнесмен, это его дом. Михрових – поселок для простого деревенского отдыха.
Казак вспомнил ухоженные газоны, асфальтовые дорожки и усмехнулся про себя – действительно, отдых здесь простой и деревенский.
Господин Коче задал вопрос, и девушка перевела:
– А вас как зовут?
«Ну да, так я тебе и сказал!» – подумал Казак и, боясь показаться невежливым, поспешил ответить, искренне надеясь, что его поймут правильно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115