» Казак невольно прошептал короткую молитву о том, чтобы именно так все и оказалось в действительности.
Впрочем, спасение в данных обстоятельствах для Корсара еще не означало быстрого его возвращения ни на базу, ни в Россию. Казак слабо себе представлял, какие силы сейчас обладают реальной властью на территории Болгарии, но подозревал, что русского волонтера, сражающегося за сербов, вряд ли встретят с распростертыми объятиями.
Полоса подземного аэродрома открылась так же внезапно, как и в первый раз, и заходить на посадку пришлось с ходу. Когда машина Казака катилась последние метры по полосе, он увидел бегущих к нему из укрытия двух человек с ведрами воды. Они, не дожидаясь полной остановки самолета, нырнули под его плоскости и с размаху выплеснули воду на покрышки основных колес шасси. От разогретых покрышек поднялось облачко пара, но теперь по крайней мере можно было не опасаться, что пневматик вновь, как в случае с самолетом Корсара, разлетится от повысившегося давления. Казак даже вспомнил, как утром назвал Хомяк эту процедуру – «Баграмский душ».
Уже выруливая к створкам ангара, истребитель прокатился мимо четырех техников, которые стояли на краю полосы и смотрели вдаль, туда, откуда должен был показаться четвертый самолет. Один повернул голову и вопросительно глянул на Казака, но тот смотрел только вперед: не хватало еще повредить самолет, загоняя его в ангар, тем более сейчас, когда в бою они и так уже лишились одной машины.
Мелник. «СвалЕный летец» Чувствуя, что взмок как мышь, Корсар сдернул наконец полотнище парашюта с проклятой ветки. Непослушными пальцами он скомкал и обмотал стропами синтетический ворох – и огляделся. Голова гудела, переполненная обрывками лихорадочных мыслей. Все произошло слишком быстро.
Но главная мысль стучала в висках торжествующим колокольчиком: «Жив, жив, жив…» «Пока», – заставил он себя сделать неприятное уточнение. Корсар вдруг вспомнил, что, например, подготовка американских пилотов обязательно включает специальный курс по выживанию в дикой местности. Он же об этом знает только понаслышке. Его собственные воспоминания далеких курсантских времен вряд ли могли тут помочь, разве что пригодится его более или менее сносный навык ориентирования на местности. Похоже, придется руководствоваться в основном здравым смыслом.
Итак, во всех книгах и фильмах шпионы первым делом прячут парашют. Корсар поймал себя на том, что уже некоторое время глядит на большое дупло в мощном кряжистом дереве в каком-то десятке метров от него. И через минуту свернутый в кокон парашют был запихнут туда вместе с защитным шлемом и подвесной системой. Здравый смысл выдал ему еще одну рекомендацию к действиям: покинуть место приземления.
Корсар забросал дупло прелой листвой, слез с дерева и побежал прочь, наметив ориентиром ближайшую вершину, но долго, как на тренировках, бежать не получилось. Конечно, полторы тысячи метров над уровнем моря не такая уж головокружительная высота для летчика, и все же он на удивление очень скоро выдохся. «Слева горы, справа горы, а я маленький такой», – припомнилась ему старая песенка. Действительно, из кабины сверхзвукового истребителя этот пейзаж воспринимается совсем по-другому! Там летчик ощущает себя повелителем скорости и пространства, а горы под ним – просто рельефная карта. Однако, решил Корсар, лирику в сторону. Для начала – инвентаризация. Что имеем – в плюс. Каждая мелочь сейчас может оказатьс. я спасительной, так подумал Корсар, распаковывая подсумок с аварийным комплектом.
С каким-то особым вниманием он разглядывал каждый предмет. Рыболовные крючки, леска, проволока, спички, нитки, пластырь, бинт и скупой набор лекарств, сухое горючее, свеча, фонарик, монокуляр – половинка бинокля, – котелок и пластмассовая фляга, очень скромный сухой паек и трубочка с фильтром для питья из лужи.
Перебрав эту полезную мелочевку, Корсар обратился к инструментарию иного рода – довольно увесистой части снаряжения. Он погладил вороненый металл ствола «бизона», передернул затвор, досылая патрон. Прикосновение к оружию рождало уверенность в себе, и он повесил автомат на шею. Ей-Богу, одним ножом в такой ситуации ему не обойтись.
«Но вообще-то мрачные мысли надо выбросить из головы, – строго заметил себе летчик. – Выживание, – он где-то читал, – начинается в сознании. Красиво звучит. То есть если ты считаешь себя беззащитным, то хоть гранатометами увешайся, хоть в танк залезь, все равно ты пропал. Логично. А еще нельзя жалеть себя и сокрушаться о случившемся». Ну уж с этим-то как раз все было в порядке. Корсар поправил повязку на глазу и с удовольствием развернул карту. Грех жаловаться, карты выдали превосходные. Каждый холм, да что холм – отдельные хаты видно! Вот Благоевград, вот этот проклятый аэродром. К карте бы еще приемничек спутниковой навигации, маленькая такая коробочка. Жмешь кнопку – и через пару минут получаешь результат, то есть свое месторасположение. Впрочем, что о этом…
Но и без спутников ясно, что вокруг – горы хребта Пирин. Надо полагать, он находится где-то между Мелником и Разлогом, вокруг должна быть куча мелких селений, так что определиться будет можно. Придется выбираться к жилью – если, судя по карте, с водой в этой местности все о'кей, ручьев тут просто уйма, то еды, как ни растягивай, больше чем на пару дней не хватит. Еще с недельку можно поголодать, а потом? Суп с котом? Только кота этого здесь поди поймай.
Летчик усмехнулся, свернул карту и встал, уже все для себя решив. Здесь Македония. И живут здесь, как и по ту сторону границы, македонцы, привыкшие, Корсар слышал, партизанить в горах еще с прошлого века, со времен бесконечных войн с турками. Они занимались этим и перед Первой мировой войной, и во время нее, и после, и во Вторую мировую… Да и потом в этих Горах мира не было – болгарские македонцы выступали за присоединение к Македонии югославской. И было бы странно, если бы и сейчас, в такое смутное время, во всей округе не нашлось бы двух-трех отрядов повстанцев.
Обойдя вершину по склону, Корсар спустился с другой стороны и вскоре уже шел вдоль маленького весело журчащего ручья, бегущего по камешками и корням сосен. Улыбнувшись жизнерадостности своего «попутчика», Корсар плеснул воды в лицо, напился и наполнил флягу. Потом он вытащил компас и попытался сориентироваться, хотя в принципе можно было идти куда угодно. Впрочем, населенных пунктов, пожалуй, к юго-востоку будет побольше. «Что ж, – решил он, – туда и пойдем».
* * *
К счастью, местность оказалась вполне проходимой. Склоны, густо поросшие грабом и лиственницей, были временами круты, но все же не отвесны. Всегда можно было найти место, где поставить ногу или хотя бы опереться рукой. За три дня вынужденного горного туризма Корсар не раз встречал симпатичные ровные участки, которые окрестил про себя «альпийскими лугами». Эти места словно предлагали путнику поваляться вволю на усыпанном поздними цветами разнотравье, но Корсар обходил их стороной. К тому же сегодня утром один лужок преподнес ему сюрприз.
Когда в маленьком просвете между деревьями впереди Андрею почудилось какое-то движение, он сначала замер, а потом осторожно подобрался поближе. На освещенном косыми лучами солнца горном пастбище шевелилась серая масса стада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Впрочем, спасение в данных обстоятельствах для Корсара еще не означало быстрого его возвращения ни на базу, ни в Россию. Казак слабо себе представлял, какие силы сейчас обладают реальной властью на территории Болгарии, но подозревал, что русского волонтера, сражающегося за сербов, вряд ли встретят с распростертыми объятиями.
Полоса подземного аэродрома открылась так же внезапно, как и в первый раз, и заходить на посадку пришлось с ходу. Когда машина Казака катилась последние метры по полосе, он увидел бегущих к нему из укрытия двух человек с ведрами воды. Они, не дожидаясь полной остановки самолета, нырнули под его плоскости и с размаху выплеснули воду на покрышки основных колес шасси. От разогретых покрышек поднялось облачко пара, но теперь по крайней мере можно было не опасаться, что пневматик вновь, как в случае с самолетом Корсара, разлетится от повысившегося давления. Казак даже вспомнил, как утром назвал Хомяк эту процедуру – «Баграмский душ».
Уже выруливая к створкам ангара, истребитель прокатился мимо четырех техников, которые стояли на краю полосы и смотрели вдаль, туда, откуда должен был показаться четвертый самолет. Один повернул голову и вопросительно глянул на Казака, но тот смотрел только вперед: не хватало еще повредить самолет, загоняя его в ангар, тем более сейчас, когда в бою они и так уже лишились одной машины.
Мелник. «СвалЕный летец» Чувствуя, что взмок как мышь, Корсар сдернул наконец полотнище парашюта с проклятой ветки. Непослушными пальцами он скомкал и обмотал стропами синтетический ворох – и огляделся. Голова гудела, переполненная обрывками лихорадочных мыслей. Все произошло слишком быстро.
Но главная мысль стучала в висках торжествующим колокольчиком: «Жив, жив, жив…» «Пока», – заставил он себя сделать неприятное уточнение. Корсар вдруг вспомнил, что, например, подготовка американских пилотов обязательно включает специальный курс по выживанию в дикой местности. Он же об этом знает только понаслышке. Его собственные воспоминания далеких курсантских времен вряд ли могли тут помочь, разве что пригодится его более или менее сносный навык ориентирования на местности. Похоже, придется руководствоваться в основном здравым смыслом.
Итак, во всех книгах и фильмах шпионы первым делом прячут парашют. Корсар поймал себя на том, что уже некоторое время глядит на большое дупло в мощном кряжистом дереве в каком-то десятке метров от него. И через минуту свернутый в кокон парашют был запихнут туда вместе с защитным шлемом и подвесной системой. Здравый смысл выдал ему еще одну рекомендацию к действиям: покинуть место приземления.
Корсар забросал дупло прелой листвой, слез с дерева и побежал прочь, наметив ориентиром ближайшую вершину, но долго, как на тренировках, бежать не получилось. Конечно, полторы тысячи метров над уровнем моря не такая уж головокружительная высота для летчика, и все же он на удивление очень скоро выдохся. «Слева горы, справа горы, а я маленький такой», – припомнилась ему старая песенка. Действительно, из кабины сверхзвукового истребителя этот пейзаж воспринимается совсем по-другому! Там летчик ощущает себя повелителем скорости и пространства, а горы под ним – просто рельефная карта. Однако, решил Корсар, лирику в сторону. Для начала – инвентаризация. Что имеем – в плюс. Каждая мелочь сейчас может оказатьс. я спасительной, так подумал Корсар, распаковывая подсумок с аварийным комплектом.
С каким-то особым вниманием он разглядывал каждый предмет. Рыболовные крючки, леска, проволока, спички, нитки, пластырь, бинт и скупой набор лекарств, сухое горючее, свеча, фонарик, монокуляр – половинка бинокля, – котелок и пластмассовая фляга, очень скромный сухой паек и трубочка с фильтром для питья из лужи.
Перебрав эту полезную мелочевку, Корсар обратился к инструментарию иного рода – довольно увесистой части снаряжения. Он погладил вороненый металл ствола «бизона», передернул затвор, досылая патрон. Прикосновение к оружию рождало уверенность в себе, и он повесил автомат на шею. Ей-Богу, одним ножом в такой ситуации ему не обойтись.
«Но вообще-то мрачные мысли надо выбросить из головы, – строго заметил себе летчик. – Выживание, – он где-то читал, – начинается в сознании. Красиво звучит. То есть если ты считаешь себя беззащитным, то хоть гранатометами увешайся, хоть в танк залезь, все равно ты пропал. Логично. А еще нельзя жалеть себя и сокрушаться о случившемся». Ну уж с этим-то как раз все было в порядке. Корсар поправил повязку на глазу и с удовольствием развернул карту. Грех жаловаться, карты выдали превосходные. Каждый холм, да что холм – отдельные хаты видно! Вот Благоевград, вот этот проклятый аэродром. К карте бы еще приемничек спутниковой навигации, маленькая такая коробочка. Жмешь кнопку – и через пару минут получаешь результат, то есть свое месторасположение. Впрочем, что о этом…
Но и без спутников ясно, что вокруг – горы хребта Пирин. Надо полагать, он находится где-то между Мелником и Разлогом, вокруг должна быть куча мелких селений, так что определиться будет можно. Придется выбираться к жилью – если, судя по карте, с водой в этой местности все о'кей, ручьев тут просто уйма, то еды, как ни растягивай, больше чем на пару дней не хватит. Еще с недельку можно поголодать, а потом? Суп с котом? Только кота этого здесь поди поймай.
Летчик усмехнулся, свернул карту и встал, уже все для себя решив. Здесь Македония. И живут здесь, как и по ту сторону границы, македонцы, привыкшие, Корсар слышал, партизанить в горах еще с прошлого века, со времен бесконечных войн с турками. Они занимались этим и перед Первой мировой войной, и во время нее, и после, и во Вторую мировую… Да и потом в этих Горах мира не было – болгарские македонцы выступали за присоединение к Македонии югославской. И было бы странно, если бы и сейчас, в такое смутное время, во всей округе не нашлось бы двух-трех отрядов повстанцев.
Обойдя вершину по склону, Корсар спустился с другой стороны и вскоре уже шел вдоль маленького весело журчащего ручья, бегущего по камешками и корням сосен. Улыбнувшись жизнерадостности своего «попутчика», Корсар плеснул воды в лицо, напился и наполнил флягу. Потом он вытащил компас и попытался сориентироваться, хотя в принципе можно было идти куда угодно. Впрочем, населенных пунктов, пожалуй, к юго-востоку будет побольше. «Что ж, – решил он, – туда и пойдем».
* * *
К счастью, местность оказалась вполне проходимой. Склоны, густо поросшие грабом и лиственницей, были временами круты, но все же не отвесны. Всегда можно было найти место, где поставить ногу или хотя бы опереться рукой. За три дня вынужденного горного туризма Корсар не раз встречал симпатичные ровные участки, которые окрестил про себя «альпийскими лугами». Эти места словно предлагали путнику поваляться вволю на усыпанном поздними цветами разнотравье, но Корсар обходил их стороной. К тому же сегодня утром один лужок преподнес ему сюрприз.
Когда в маленьком просвете между деревьями впереди Андрею почудилось какое-то движение, он сначала замер, а потом осторожно подобрался поближе. На освещенном косыми лучами солнца горном пастбище шевелилась серая масса стада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115