Все обстояло не так уж плохо: и Дед, и он, и севший следом Хомяк успели сойти с полосы в сторону, а заходивший на посадку последним самолет командира группы медленно подкатывал к вешке, обозначающей конец бетонки.
«Вроде все нормально, тьфу-тьфу, не сглазить. По дереву бы постучать…» – и, наверное, именно отсутствие дерева под рукой Казака сыграло свою недобрую роль.
Раздался громкий хлопок, слышный даже сквозь остекление, и последний самолет группы нелепо развернуло поперек полосы, а неумелому парню с флажками досталось по шее ошметком горячей резины. Из стоящего рядом СУ, «сухого», послышался язвительный голос немолодого летчика с позывным «Хомяк»:
– Пневматик от нагрева разнесло, поздно наш командир парашют выпустил, и тормоза передержал. Чему только в частях учат?!
Казак в ответ промолчал, заметив про себя, что хотя званий тут и нет, но Хомяк определенно имеет в России не самые маленькие должность и чин.
Тем временем к замершему самолету подъехал «уазик», и несколько человек принялись подводить под поврежденную стойку четырехколесную тележку, с которой спешно были сброшены несколько баллонов со сжатым воздухом. Пришедший в себя «дирижер» снова замахал флажками, и Казак чуть-чуть добавил оборотов турбине, трогая самолет с места в сторону неторопливо отодвигающихся ворот, до сих пор казавшихся частью горы. За ними открывалась пещера, вырубленная в скале, тускло – по сравнению с поднимающимся солнцем – освещенная электрическими лампочками. Пещера казалась глубокой, хотя и узковатой для такой машины, как СУ-37.
«Впрочем, если быть аккуратным, то поместимся…» Казаку пришлось раз десять крутануть головой туда-сюда, пока он не убедился, что между крыльями самолета и стенками укрытия есть зазор. «Вот ведь пенал! Сюда заезжать труднее, чем отцовскую „Волгу“ в „ракушку“ ставить! Надо же такое построить!»
Увидев, что истребитель полностью вошел в укрытие, смуглый парень бросил наконец флажки и принес от стены лесенку – не штатную «суховскую» стремянку, а простую деревянную, раздвижную. Неделю назад с нее, наверное, яблоки в саду собирали, и вот теперь мирная лестница призвана на военную службу Казак осторожно поставил одну ногу на дюраль аэродинамического наплыва, как следует схватился рукой за металлический каркас фонаря и утвердил вторую ногу на деревянной перекладине. Полдела было сделано. Переведя дух, Казак оттолкнулся от наплыва и встал на садовую стремянку второй ногой. Деревянная конструкция опасно покачнулась, но смуглый парень помог удержать ее в вертикальном положении.
– Добры ден! – поприветствовал «дирижер» Казака, увидев, что тот удержал равновесие и уже спускался вниз.
– Здравствуй, – не слишком приветливо ответил тот. – Лесенку другую найди, а? А то ведь грохнусь на фиг когда-нибудь!
– Добры ден? – не понял парень.
– Лестница! – Казак показал на деревянное сооружение и, решив использовать другой язык межнационального общения, коротко охарактеризовал:
– Бэд.
– Бэд? – парень был озадачен, но, сообразив, что беседа пошла по-английски, понимающе замотал головой:
– О ес, бэд, бэд. Вонт ту слип, ес? Казак вернулся к славянскому изъяснению.
– Плохая! – рявкнул он и демонстративно легко толкнул мизинцем в ближайшую перекладину. Как и следовало ожидать, лестница покачнулась и рухнула наземь, тут же сложившись, на что Казак с укором заметил: – Добры ден, да?
– Добры ден… – смущенно согласился парень.
* * *
Свет в пещере медленно померк: створка ворот, неторопливо катясь по порыжелым рельсам, постепенно закрывала собой панораму долины. Сбоку на стене висела коробка с ведущими к ней проводами, и невысокий человек, державший рубильник, дожидался, пока створка не встанет на положенное место, а когда это произошло, энергично подошел к Казаку.
– Здравствуйте. Я подпоручик Малошан, ваш переводчик, помощник и консультант. Все ваши вопросы и просьбы адресуйте, пожалуйста, мне. У каждого человека из вашего отряда будет такой помощник. Разумеется, вы точно так же можете обращаться и к ним, но, полагаю, удобнее будет все же общаться именно с прикрепленным офицером.
Говорил Малошан гладко и практически без акцента. Лишь изредка, перед особо сложным оборотом, его речь немного запиналась, и только тогда чувствовалось, что русский язык для подпоручика не родной.
– Здравствуйте, – ответил Казак, – и я хотел бы сразу задать первый вопрос. Почему не начато техническое обслуживание самолета? Не обижайтесь, это очень важно.
– Не обижаюсь. У нас всего одна с половиной… то есть полторы бригады хорошо квалифицированных техников. Не беспокойтесь, очередь дойдет и до вашего аппарата.
– Хорошо, тогда пусть плохо квалифицированные пока что снимут с подвесок и распакуют контейнеры с ЗИПами…
– Простите, с чем?
– Ну запчасти, инструменты всякие. Сокращение такое.
– Понятно. К сожалению, этого не получится. Неквалифицированный персонал – это добровольцы из окрестных сел. Прекрасные люди, патриоты, но в авиации смыслят мало.
Казак припомнил лихие взмахи флажков и согласно кивнул. Малошан махнул рукой:
– Пойдемте!
Вслед за подпоручиком Казак двинулся в глубь укрытия. Свод пещеры поддерживали изогнутые решетчатые фермы, с которых свисали лампочки без абажуров. Под подошвами похрустывал песок, а откуда-то издалека доносился стук дизеля. У дальней стены стоял на тонких ногах двухстоечного шасси зачехленный самолет со снятыми крыльями, чем-то отдаленно похожий на тренировочно-пилотажный ЯК, только заметно побольше.
«Ничего себе! – подумал Казак. – Неужто под учебу такие казематы городили? Вряд ли… И что это за аэроплан такой? Силуэт вроде знакомый!» Не удержавшись, он свернул к зачехленному самолету. Подпоручик заметил его порыв, но останавливать не стал и сам неторопливо пошел следом.
На брезенте оказался толстый слой пыли, непонятно даже, откуда она взялась в этой пещере. Казак ухватил за свисающий конец чехла и осторожно потянул, боясь поднять в воздух тучу трухи. Но избежать этого не удалось, и он несколько раз громко, от души чихнул, а когда протер слезящиеся глаза, то сначала им не поверил. На хвосте самолета грубой, как топором рубленной, формы, красовалась черная свастика.
Чехол соскользнул дальше вниз, и когда новые облака пыли осели, перед изумленным Казаком предстал фюзеляж «Фокке-Вульфа-190». Этот самолет явно бывал в боях – на борту виднелось несколько заплат на местах бывших пробоин, краска вокруг торчащих из обтекателя двигателя стволов пушек и пулеметов явно обгорела, и на металле лежал слой пороховой копоти. Обшивка самолета даже на первый взгляд казалась обветшалой, плексиглас кабины пожелтел и потрескался, но в общем «фокке-вульф» сохранился довольно прилично.
– Этот аэродром построили немцы, – пояснил подошедший сзади Малошан. – Как скрытный узел противовоздушной обороны, и даже некоторое время так его и использовали – отсюда поднимались истребители на перехват бомбардировщиков из Италии, что бомбили румынские нефтепромыслы. Здесь же, в горах Шар-Планина, немцы отрабатывали высадку парашютного десанта на Дрвар и полосу продлили для трехмоторных транспортников.
Казак кивнул, хотя не имел никакого понятия об упомянутом подпоручиком десанте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115