Позабыв обиды, я бросилась за помощью к Иренею, ведь пожар на стройке — страшное дело. И тут Иреней проявил себя с самой лучшей стороны, продемонстрировав хладнокровие, смекалку и даже мужество. Выломав двери запертого склада, он загасил уже горящие тряпки. Заведующий потом при всех выразил ему благодарность, а Здислав чуть не расхворался от зависти.
Завидовать у него были все основания. Дело в том, что в одной из секций в нашем коридоре работала некая Ада, немного чокнутая блондинка, разведённая, с ребёнком. Была она очень важным человеком на стройке. Во-первых, исполняла обязанности секретарши всех заведующих на нашем этаже, во-вторых, оформляла всевозможные выплаты, не только наши зарплаты, но и бюллетени по болезни, всякие социальные надбавки, а также прочие чрезвычайно важные денежные документы. Здислав уже принялся её обхаживать, что, впрочем, вскоре закончилось их свадьбой. Но тогда он только приступил к делу и очень хотел как-то отличиться перед любимой женщиной, вот почему и жалел, что пожар прошёл без него. И вот вскоре подвернулся отличный случай проявить себя. Об этом я тогда написала репортаж (как и о многих других вещах; именно в ту пору я стала активно сотрудничать в периодической печати), поэтому могу сейчас рассказать о случившемся со всеми подробностями, с диалогами включительно.
Возможность отличиться предоставил наш туалет. Уходя с работы, каждый норовил его посетить, а туалет был заперт изнутри. Занят, значит. Сначала это никого особенно не встревожило, но время шло, и заинтересованные лица начали вежливо стучать в дверь, поторапливая засевшего внутри. Не помогало. Тогда принялись стучать уже невежливо и позволять себе всякие высказывания по адресу засевшего. Поскольку неизвестно было, кто там, высказывания звучали в неопределённой форме.
На стуки и крики никто не реагировал. Под дверью собралась уже приличная кучка сотрудников, мы получили возможность выяснить, кого же из нас не хватает. Оказалось, никого, все мы тут! Возможно, пришёл посторонний, занял помещение, а теперь боится выйти? Кто-то высказал предположение, что просто в туалете кто-то повесился. И тут началось!
Чрезвычайно взволнованный Здислав решил: вот прекрасный случай отличиться, ведь в толпе у туалета стояла и Ада. Он быстренько принёс стул и длинную, загнутую на конце проволоку. Влез на стул, просунул проволоку в дырку над дверью и принялся вслепую шуровать ею, пытаясь приподнять крючок.
Дело в том, что в нашем временном нужнике запор был примитивный — обыкновенный крючок, цеплявшийся за петлю. Если бы там стоял захлопывающийся нормальный замок, можно было бы предположить, что он как-то сам собой захлопнулся и внутри никого нет. Если бы замок запирался на ключ, можно было бы предположить, что кто-то ушёл, запер, а ключ куда-то подевался. Крючок не давал оснований для подобных предположений, запереться на него можно было только изнутри. Значит, внутри кто-то был. Среди нас все крепло убеждение — тот, кто внутри, мёртв, и очень хотелось знать, кто же это. Среди ожидающих были кладовщики и обслуживающий персонал, и никому не пришло в голову принести топор и вышибить дверь, а может, и приходило, но останавливала мысль о необходимости потом платить за восстановление двери. Нет, думаю, идея вышибить дверь никому не пришла в голову потому, что Здислав с самого начала принялся орудовать проволокой.
Действовать ею было очень неудобно. Здислав вслепую тыкал и тыкал, пока у Кристины не кончилось терпение.
— Пан неправильно тыкает! — крикнула она. — Дайте я попробую!
Здислав проигнорировал бестактный выпад и продолжал елозить проволокой, никому не уступая своего поста на стуле. Кристина нетерпеливо кричала:
— Да не туда, не туда суёте! Ближе надо и ниже! Пустите меня, я вмиг открою! Надо же, какой безрукий!
И она принялась спихивать Здислава со стула.
— Пустите её, пусть попробует! — сказал кто-то из рабочих. — У женщин пальцы половчее.
Обиженный Здислав слез со стула и вручил орудие Кристине.
— Пожалуйста, пробуйте, посмотрим, какая вы рукастая.
На стул влезла Кристина и принялась шуровать проволокой. Никто из собравшихся не сдвинулся с места, хотя рабочий день давно кончился. Кристина, покраснев от натуги, шуровала и шуровала проволокой, тщетно пытаясь сбросить крючок. Кое-кто прикладывал глаз к щели в дверце, пытаясь разглядеть, что там, внутри.
Иренею надо было закончить срочные подсчёты, он не стоял под дверью, а только прибегал на минутку, давая ценные советы и нагнетая панику.
— Ей-ей, окочурился на унитазе, — зловеще изрекал он и, убегая к себе, кричал: — Поторопитесь, у меня свидание назначено на пять. И вообще вы не так пихаете, энергичнее надо, энергичнее!
Позицию на стуле вновь занял Здислав, желавший во что бы то ни стало проявить себя мужчиной. Взопревший и растрёпанный, он бестолково тыкался проволокой, но поднять крючок не удавалось.
И тут вернулся Эдмунд, которому надо было отлучиться на стройку.
— Все ещё стоите? — удивился он. — А тот все ещё висит?
— Сейчас открою, — отозвался Здислав со своей табуретки. — Дело сложное.
Раздвинув нас, Эдмунд пробился к двери туалета, отступил, опершись спиной о противоположную стену коридора, и с силой ударил по дверце ногой в рабочем сапоге. Доска поддалась, крючок нет. Просунув в образовавшуюся щель карандаш, Эдмунд поддел крючок, и дверца распахнулась. Мы кинулись вперёд, торопясь заглянуть внутрь.
Нужник был пуст.
Все разочарованно молчали, и тут примчался Иреней, удивлённый наступившей вдруг тишиной. Заглянув в помещение, он тоже на момент онемел, но быстро пришёл в себя и возмущённо воскликнул:
— Это как же? А где самоубийца?
Собравшиеся принялись оживлённо обсуждать происшедшее и пришли к выводу, что, по всей видимости, уходящий из туалета нечаянно оставил крючок в вертикальном положении, а когда хлопнул дверью, тот, падая, угодил в металлическую петлю, и дверь крепко заперлась.
* * *
Массу развлечений доставило мне, как учётчице, бетонирование перекрытий. Перекрытие состояло из двух плит, верхней и нижней, между ними находились многочисленные балки и густая сеть арматуры, и все это составляло не меньше метра толщины. Операция требовала чёткой организации труда, плотники и бетонщики должны были идти друг за другом, прокладывая стропила, бревна, доски, арматуру и заливая их бетоном, и все без простоев, чтобы бетон хорошо схватился. Все леса вокруг были облеплены рабочими, подающими беспрерывно размешиваемый раствор и железные прутья, которые пихали под него. Все время бетонирования я пробыла наверху, надо же было знать, что именно делают вверенные мне бригады, чтобы потом правильно подсчитать объём работ и зарплату. Хорошо ещё, осень стояла прекрасная.
Подсчитывать работу арматурщиков было сущим кошмаром. Арматура состоит из тысячи металлических элементов, закладка которых, в зависимости от формы, материала и размера, оплачивается по-разному. К тому же элементы арматуры поступали иногда покорёженные или нетипичного размера, приходилось их приводить в норму, а за это полагалась особая плата. Помогал мне пан Юзеф, молодой симпатичный парень и прекрасный специалист, это он считал часами всевозможные «сороковки», «двадцатки» и «восьмёрки», круглые, прямые и гребенчатые, получались какие-то дикие количества километров, он умножал их на тонны и называл цифры, которые я записывала, а потом говорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Завидовать у него были все основания. Дело в том, что в одной из секций в нашем коридоре работала некая Ада, немного чокнутая блондинка, разведённая, с ребёнком. Была она очень важным человеком на стройке. Во-первых, исполняла обязанности секретарши всех заведующих на нашем этаже, во-вторых, оформляла всевозможные выплаты, не только наши зарплаты, но и бюллетени по болезни, всякие социальные надбавки, а также прочие чрезвычайно важные денежные документы. Здислав уже принялся её обхаживать, что, впрочем, вскоре закончилось их свадьбой. Но тогда он только приступил к делу и очень хотел как-то отличиться перед любимой женщиной, вот почему и жалел, что пожар прошёл без него. И вот вскоре подвернулся отличный случай проявить себя. Об этом я тогда написала репортаж (как и о многих других вещах; именно в ту пору я стала активно сотрудничать в периодической печати), поэтому могу сейчас рассказать о случившемся со всеми подробностями, с диалогами включительно.
Возможность отличиться предоставил наш туалет. Уходя с работы, каждый норовил его посетить, а туалет был заперт изнутри. Занят, значит. Сначала это никого особенно не встревожило, но время шло, и заинтересованные лица начали вежливо стучать в дверь, поторапливая засевшего внутри. Не помогало. Тогда принялись стучать уже невежливо и позволять себе всякие высказывания по адресу засевшего. Поскольку неизвестно было, кто там, высказывания звучали в неопределённой форме.
На стуки и крики никто не реагировал. Под дверью собралась уже приличная кучка сотрудников, мы получили возможность выяснить, кого же из нас не хватает. Оказалось, никого, все мы тут! Возможно, пришёл посторонний, занял помещение, а теперь боится выйти? Кто-то высказал предположение, что просто в туалете кто-то повесился. И тут началось!
Чрезвычайно взволнованный Здислав решил: вот прекрасный случай отличиться, ведь в толпе у туалета стояла и Ада. Он быстренько принёс стул и длинную, загнутую на конце проволоку. Влез на стул, просунул проволоку в дырку над дверью и принялся вслепую шуровать ею, пытаясь приподнять крючок.
Дело в том, что в нашем временном нужнике запор был примитивный — обыкновенный крючок, цеплявшийся за петлю. Если бы там стоял захлопывающийся нормальный замок, можно было бы предположить, что он как-то сам собой захлопнулся и внутри никого нет. Если бы замок запирался на ключ, можно было бы предположить, что кто-то ушёл, запер, а ключ куда-то подевался. Крючок не давал оснований для подобных предположений, запереться на него можно было только изнутри. Значит, внутри кто-то был. Среди нас все крепло убеждение — тот, кто внутри, мёртв, и очень хотелось знать, кто же это. Среди ожидающих были кладовщики и обслуживающий персонал, и никому не пришло в голову принести топор и вышибить дверь, а может, и приходило, но останавливала мысль о необходимости потом платить за восстановление двери. Нет, думаю, идея вышибить дверь никому не пришла в голову потому, что Здислав с самого начала принялся орудовать проволокой.
Действовать ею было очень неудобно. Здислав вслепую тыкал и тыкал, пока у Кристины не кончилось терпение.
— Пан неправильно тыкает! — крикнула она. — Дайте я попробую!
Здислав проигнорировал бестактный выпад и продолжал елозить проволокой, никому не уступая своего поста на стуле. Кристина нетерпеливо кричала:
— Да не туда, не туда суёте! Ближе надо и ниже! Пустите меня, я вмиг открою! Надо же, какой безрукий!
И она принялась спихивать Здислава со стула.
— Пустите её, пусть попробует! — сказал кто-то из рабочих. — У женщин пальцы половчее.
Обиженный Здислав слез со стула и вручил орудие Кристине.
— Пожалуйста, пробуйте, посмотрим, какая вы рукастая.
На стул влезла Кристина и принялась шуровать проволокой. Никто из собравшихся не сдвинулся с места, хотя рабочий день давно кончился. Кристина, покраснев от натуги, шуровала и шуровала проволокой, тщетно пытаясь сбросить крючок. Кое-кто прикладывал глаз к щели в дверце, пытаясь разглядеть, что там, внутри.
Иренею надо было закончить срочные подсчёты, он не стоял под дверью, а только прибегал на минутку, давая ценные советы и нагнетая панику.
— Ей-ей, окочурился на унитазе, — зловеще изрекал он и, убегая к себе, кричал: — Поторопитесь, у меня свидание назначено на пять. И вообще вы не так пихаете, энергичнее надо, энергичнее!
Позицию на стуле вновь занял Здислав, желавший во что бы то ни стало проявить себя мужчиной. Взопревший и растрёпанный, он бестолково тыкался проволокой, но поднять крючок не удавалось.
И тут вернулся Эдмунд, которому надо было отлучиться на стройку.
— Все ещё стоите? — удивился он. — А тот все ещё висит?
— Сейчас открою, — отозвался Здислав со своей табуретки. — Дело сложное.
Раздвинув нас, Эдмунд пробился к двери туалета, отступил, опершись спиной о противоположную стену коридора, и с силой ударил по дверце ногой в рабочем сапоге. Доска поддалась, крючок нет. Просунув в образовавшуюся щель карандаш, Эдмунд поддел крючок, и дверца распахнулась. Мы кинулись вперёд, торопясь заглянуть внутрь.
Нужник был пуст.
Все разочарованно молчали, и тут примчался Иреней, удивлённый наступившей вдруг тишиной. Заглянув в помещение, он тоже на момент онемел, но быстро пришёл в себя и возмущённо воскликнул:
— Это как же? А где самоубийца?
Собравшиеся принялись оживлённо обсуждать происшедшее и пришли к выводу, что, по всей видимости, уходящий из туалета нечаянно оставил крючок в вертикальном положении, а когда хлопнул дверью, тот, падая, угодил в металлическую петлю, и дверь крепко заперлась.
* * *
Массу развлечений доставило мне, как учётчице, бетонирование перекрытий. Перекрытие состояло из двух плит, верхней и нижней, между ними находились многочисленные балки и густая сеть арматуры, и все это составляло не меньше метра толщины. Операция требовала чёткой организации труда, плотники и бетонщики должны были идти друг за другом, прокладывая стропила, бревна, доски, арматуру и заливая их бетоном, и все без простоев, чтобы бетон хорошо схватился. Все леса вокруг были облеплены рабочими, подающими беспрерывно размешиваемый раствор и железные прутья, которые пихали под него. Все время бетонирования я пробыла наверху, надо же было знать, что именно делают вверенные мне бригады, чтобы потом правильно подсчитать объём работ и зарплату. Хорошо ещё, осень стояла прекрасная.
Подсчитывать работу арматурщиков было сущим кошмаром. Арматура состоит из тысячи металлических элементов, закладка которых, в зависимости от формы, материала и размера, оплачивается по-разному. К тому же элементы арматуры поступали иногда покорёженные или нетипичного размера, приходилось их приводить в норму, а за это полагалась особая плата. Помогал мне пан Юзеф, молодой симпатичный парень и прекрасный специалист, это он считал часами всевозможные «сороковки», «двадцатки» и «восьмёрки», круглые, прямые и гребенчатые, получались какие-то дикие количества километров, он умножал их на тонны и называл цифры, которые я записывала, а потом говорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85