А позже таки у Эвы оказалась трещина в ребре, к счастью, одна и продольная, и все из-за приёмника, который держала на коленях.
Отработала я эту аварию добросовестно и эффективно и решила — все, хватит. И в самом деле, с тех пор наши машины попадали в аварии исключительно в моё отсутствие.
Конфликты на почве пользования средствами передвижения росли у нас как-то неопределённо, графически выглядели бы как сплошные зубцы вверх и вниз. Однажды вечером решила я съездить в город, захватив Ежи, чтобы он забежал к отцу за алиментами, затем решила смотаться по своим делам, возможно, ребёнок тоже собирался куда-то. Войтек оставался дома.
— Где регистрационное свидетельство? — осведомилась я вполне спокойно.
— На буфете.
Я взяла свидетельство, снова вошла в комнату:
— Дай ключи от машины.
Войтек лежал на тахте. Машинально полез было в карман, остановился:
— А где твои ключи?
— Не знаю, — с нетерпением ответила я. — Не нашла с тех пор, как запустила ими в тебя на кухне.
— Ну так найди.
— Спешу. Возьму твои.
— Не дам.
Я взвилась с маху, куда-то очень спешила. Швырнула в него свидетельство и молча пошла из дому, забрав ребёнка.
Войтек вышел на балкон.
— Держи! — крикнул он, бросив оба предмета — свидетельство и ключи; упали прямо около нас.
— Не поднимай! — рявкнула я на Ежи.
Ежи уже наклонился и поднял.
— Мать, ты что?..
— Говорю, не смей поднимать! — прошипела я не хуже разъярённой змеи.
— Так что же мне делать?
— Брось!
Я обошла машину и пешком направилась к Бельведерской. Перепуганный Ежи спешил за мной, все ещё держа в руках камень преткновения. За Кондукторской во мне расцвела решительная мысль.
— Дай это сюда!
Забрала у ребёнка свидетельство и ключи и спрятала в сумочку. В город поехала на такси, Ежи взял алименты, я подвезла его куда-то, сделала свои дела и вернулась домой. Наверх поднялась не сразу, спустилась в подвал и зарыла машинные принадлежности в угольной крошке за дверью. Между планками в двери рука проходила свободно. Только после этого пошла домой.
Войтек попытался разрядить ситуацию неубедительно, без всякой энергии, а посему результатов не достиг. Поздно вечером потребовал вернуть свои вещи, с утра собирался ехать на работу. Пока он сидел в ванной, я отыскала под кухонным буфетом свои ключи и закопала их в горшке с фикусом.
— У меня их нет, — ответила я холодно.
— Как это нет? Ведь Ежи все подобрал. Что ты опять натворила?
— Бросила в сток на улице.
— Ты в своём уме?!
— В своём. Выбросила. Коли не имею права пользоваться машиной, на черта мне сдались ключи.
— Ты совсем одурела? Ключи и свидетельство вместе?!..
Я пожала плечами. Войтек прямо-таки обезумел, вытащил Ежи из комнаты и потребовал начать поиски. Мой сын опешил.
— Мать, что мне делать?..
— Да ничего, ребёнок, поищи, почему не поискать?
Ребёнок усёк ситуацию и принял мою сторону, а может, ему просто понравилось развлечение. Обыскали всю улицу, у Войтека слов не хватало, а я сияла от величайшего удовольствия.
Ночью я не выдержала — Войтек непрерывно бегал на балкон, скрипел полом, стучал дверью. Мне требовалось хоть немного поспать.
— Успокойся, — обронила я с презрительной снисходительностью. — Никто не украдёт твою машину, свидетельство и ключи в надёжном месте.
— Где?!
— А тебе-то что? Довольно и того, что я знаю где, перестань бегать как наскипидаренный. Дома их нет.
Утром поехал на работу автобусом. Я выдержала характер ещё дня два. и больше уже никогда он не осмеливался мне отказать, к тому же кредит за эту телегу выплачивала в основном я. В разной, правда, форме, порой швыряла Войтеку две тысячи злотых мелкими купюрами, но все-таки платила. Время от времени случались ситуации и наоборот.
Откуда-то со двора мы выезжали задним ходом, за рулём сидел Войтек, забыл следить, что делается впереди, и сорвал крышку от бака. Я промолчала.
— Ну скажи же что-нибудь! — потребовал он со злостью. — Почему молчишь?
— А что мне говорить? Придираться?
— Я бы придрался.
— Знаю. А я нет. Ты же ведёшь машину, глупо нервировать тебя за рулём. Починишь эту крышку, и ладно.
Случилось это на море, во Владиславове. Никто в бак нам не плевал, возвращаться мы собирались через Быдгощ, где был магазин с запчастями для «шкоды», открытый до трех. Накануне отъезда вечер мы провели у Влодека с Боженкой.
И здесь даже гипс не поможет, могу ошибаться на целый год. После того как с меня сняли эту мерзость, я разрабатывала руку в бешеном темпе — срочно собиралась делать флокировку для Юрека, дающую неплохой заработок. Сперва возбудила всеобщий интерес в больнице на Барской, где установила всеобщий рекорд по оздоровлению, потом мне велели для разработки руки раздавать карты и резать хлеб. Мы поехали во Владиславов, играли в бридж, я раздавала карты за всех, а хлеб — двухкилограммовые буханки — резала маленьким ножом, против чего восстали и дети и Войтек.
— Не станем жрать хлеб, политый твоими слезами! — орали они согласным хором.
— Вон! — шипела я сквозь стиснутые зубы. — Станете! Мне нужна рука.
И действительно, не могу вспомнить, когда это было: в том же году, когда Войтек сорвал крышку от бака, или в предыдущем. Во всяком случае, с крышкой рука у меня уже действовала.
И надо же, как раз в это время Влодек и Боженка въехали в сезон матримониальных конфликтов.
Вся история их брака весьма поучительна, только поэтому и опишу её, а вообще-то я очень их люблю и не имею ни малейшего желания подложить свинью. От Боженки никогда не скрывала, что думаю, так что я не поливаю их за спиной, так сказать.
Влодек познакомился с Боженкой вскорости после того, как отказался от меня. Она приехала отдыхать на море, понравилась, да и неудивительно — прелестная женщина: огромные прозрачные голубые глаза сиротки Марыси, обворожительно сладкая мордашка, ну и все остальное. Влодек мужик умный, интересный, оперативный, предприимчивый, компанейский, прекрасно и охотно танцевал, имел виллу, машину, множество живых мехов и чувство юмора. Чувством юмора, и прямо-таки всесторонним, обладала и Боженка, и видно, сошлось много бед и неурядиц, коли брак их не выдержал испытаний.
Одна из этих «неурядиц» — явно Баська, младшая дочь Влодека. У него две дочери, старшая уже замужем, младшая, Баська, училась в Варшаве и приезжала домой на лето. Был ещё сын, подросток типа трудная молодёжь, но он отравлял существование в основном милиции всего побережья, а не Боженке.
Баська, красивая девица, оказалась исключительной стервой. Высшего класса в ней было все: лицо, фигура, ноги, физическая выносливость — плавала как рыба, умная и способная, а вот чей унаследовала характер, я, зная семью, понять не могу.
Абсолютная эгоцентристка, не считалась ни с кем, в качестве надувалы демонстрировала наглость удивительную. Несчастная Боженка, имевшая сына помладше, старалась все расходы на него ограничить алиментами от первого мужа, отдельно покупала ему, например, яблоки. Прятала их в самых фантастических местах, но Баська всегда находила их и злостно сжирала.
Однажды она нарвалась на Войтека, что доставило мне большое удовольствие. В умении врать ему и до пят не достигала — попусту потратила всю вторую половину дня, не добившись ни шиша, — свой свояка видит издалека. Я даже не очень рассердилась на Войтека за все мои сигареты, отданные этой мерзавке, — спектакль стоил того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Отработала я эту аварию добросовестно и эффективно и решила — все, хватит. И в самом деле, с тех пор наши машины попадали в аварии исключительно в моё отсутствие.
Конфликты на почве пользования средствами передвижения росли у нас как-то неопределённо, графически выглядели бы как сплошные зубцы вверх и вниз. Однажды вечером решила я съездить в город, захватив Ежи, чтобы он забежал к отцу за алиментами, затем решила смотаться по своим делам, возможно, ребёнок тоже собирался куда-то. Войтек оставался дома.
— Где регистрационное свидетельство? — осведомилась я вполне спокойно.
— На буфете.
Я взяла свидетельство, снова вошла в комнату:
— Дай ключи от машины.
Войтек лежал на тахте. Машинально полез было в карман, остановился:
— А где твои ключи?
— Не знаю, — с нетерпением ответила я. — Не нашла с тех пор, как запустила ими в тебя на кухне.
— Ну так найди.
— Спешу. Возьму твои.
— Не дам.
Я взвилась с маху, куда-то очень спешила. Швырнула в него свидетельство и молча пошла из дому, забрав ребёнка.
Войтек вышел на балкон.
— Держи! — крикнул он, бросив оба предмета — свидетельство и ключи; упали прямо около нас.
— Не поднимай! — рявкнула я на Ежи.
Ежи уже наклонился и поднял.
— Мать, ты что?..
— Говорю, не смей поднимать! — прошипела я не хуже разъярённой змеи.
— Так что же мне делать?
— Брось!
Я обошла машину и пешком направилась к Бельведерской. Перепуганный Ежи спешил за мной, все ещё держа в руках камень преткновения. За Кондукторской во мне расцвела решительная мысль.
— Дай это сюда!
Забрала у ребёнка свидетельство и ключи и спрятала в сумочку. В город поехала на такси, Ежи взял алименты, я подвезла его куда-то, сделала свои дела и вернулась домой. Наверх поднялась не сразу, спустилась в подвал и зарыла машинные принадлежности в угольной крошке за дверью. Между планками в двери рука проходила свободно. Только после этого пошла домой.
Войтек попытался разрядить ситуацию неубедительно, без всякой энергии, а посему результатов не достиг. Поздно вечером потребовал вернуть свои вещи, с утра собирался ехать на работу. Пока он сидел в ванной, я отыскала под кухонным буфетом свои ключи и закопала их в горшке с фикусом.
— У меня их нет, — ответила я холодно.
— Как это нет? Ведь Ежи все подобрал. Что ты опять натворила?
— Бросила в сток на улице.
— Ты в своём уме?!
— В своём. Выбросила. Коли не имею права пользоваться машиной, на черта мне сдались ключи.
— Ты совсем одурела? Ключи и свидетельство вместе?!..
Я пожала плечами. Войтек прямо-таки обезумел, вытащил Ежи из комнаты и потребовал начать поиски. Мой сын опешил.
— Мать, что мне делать?..
— Да ничего, ребёнок, поищи, почему не поискать?
Ребёнок усёк ситуацию и принял мою сторону, а может, ему просто понравилось развлечение. Обыскали всю улицу, у Войтека слов не хватало, а я сияла от величайшего удовольствия.
Ночью я не выдержала — Войтек непрерывно бегал на балкон, скрипел полом, стучал дверью. Мне требовалось хоть немного поспать.
— Успокойся, — обронила я с презрительной снисходительностью. — Никто не украдёт твою машину, свидетельство и ключи в надёжном месте.
— Где?!
— А тебе-то что? Довольно и того, что я знаю где, перестань бегать как наскипидаренный. Дома их нет.
Утром поехал на работу автобусом. Я выдержала характер ещё дня два. и больше уже никогда он не осмеливался мне отказать, к тому же кредит за эту телегу выплачивала в основном я. В разной, правда, форме, порой швыряла Войтеку две тысячи злотых мелкими купюрами, но все-таки платила. Время от времени случались ситуации и наоборот.
Откуда-то со двора мы выезжали задним ходом, за рулём сидел Войтек, забыл следить, что делается впереди, и сорвал крышку от бака. Я промолчала.
— Ну скажи же что-нибудь! — потребовал он со злостью. — Почему молчишь?
— А что мне говорить? Придираться?
— Я бы придрался.
— Знаю. А я нет. Ты же ведёшь машину, глупо нервировать тебя за рулём. Починишь эту крышку, и ладно.
Случилось это на море, во Владиславове. Никто в бак нам не плевал, возвращаться мы собирались через Быдгощ, где был магазин с запчастями для «шкоды», открытый до трех. Накануне отъезда вечер мы провели у Влодека с Боженкой.
И здесь даже гипс не поможет, могу ошибаться на целый год. После того как с меня сняли эту мерзость, я разрабатывала руку в бешеном темпе — срочно собиралась делать флокировку для Юрека, дающую неплохой заработок. Сперва возбудила всеобщий интерес в больнице на Барской, где установила всеобщий рекорд по оздоровлению, потом мне велели для разработки руки раздавать карты и резать хлеб. Мы поехали во Владиславов, играли в бридж, я раздавала карты за всех, а хлеб — двухкилограммовые буханки — резала маленьким ножом, против чего восстали и дети и Войтек.
— Не станем жрать хлеб, политый твоими слезами! — орали они согласным хором.
— Вон! — шипела я сквозь стиснутые зубы. — Станете! Мне нужна рука.
И действительно, не могу вспомнить, когда это было: в том же году, когда Войтек сорвал крышку от бака, или в предыдущем. Во всяком случае, с крышкой рука у меня уже действовала.
И надо же, как раз в это время Влодек и Боженка въехали в сезон матримониальных конфликтов.
Вся история их брака весьма поучительна, только поэтому и опишу её, а вообще-то я очень их люблю и не имею ни малейшего желания подложить свинью. От Боженки никогда не скрывала, что думаю, так что я не поливаю их за спиной, так сказать.
Влодек познакомился с Боженкой вскорости после того, как отказался от меня. Она приехала отдыхать на море, понравилась, да и неудивительно — прелестная женщина: огромные прозрачные голубые глаза сиротки Марыси, обворожительно сладкая мордашка, ну и все остальное. Влодек мужик умный, интересный, оперативный, предприимчивый, компанейский, прекрасно и охотно танцевал, имел виллу, машину, множество живых мехов и чувство юмора. Чувством юмора, и прямо-таки всесторонним, обладала и Боженка, и видно, сошлось много бед и неурядиц, коли брак их не выдержал испытаний.
Одна из этих «неурядиц» — явно Баська, младшая дочь Влодека. У него две дочери, старшая уже замужем, младшая, Баська, училась в Варшаве и приезжала домой на лето. Был ещё сын, подросток типа трудная молодёжь, но он отравлял существование в основном милиции всего побережья, а не Боженке.
Баська, красивая девица, оказалась исключительной стервой. Высшего класса в ней было все: лицо, фигура, ноги, физическая выносливость — плавала как рыба, умная и способная, а вот чей унаследовала характер, я, зная семью, понять не могу.
Абсолютная эгоцентристка, не считалась ни с кем, в качестве надувалы демонстрировала наглость удивительную. Несчастная Боженка, имевшая сына помладше, старалась все расходы на него ограничить алиментами от первого мужа, отдельно покупала ему, например, яблоки. Прятала их в самых фантастических местах, но Баська всегда находила их и злостно сжирала.
Однажды она нарвалась на Войтека, что доставило мне большое удовольствие. В умении врать ему и до пят не достигала — попусту потратила всю вторую половину дня, не добившись ни шиша, — свой свояка видит издалека. Я даже не очень рассердилась на Войтека за все мои сигареты, отданные этой мерзавке, — спектакль стоил того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85