Мексиканцы просто наши попутчики на долгом
пути от сумрака к вечной тьме. Некоторые из них несут свое бремя достойно,
другие - хуже. А некоторые тащат особо тяжкую ношу и делают это
мужественно и с гордостью.
Как Пепе.
Еще вчера я купался в роскоши - сегодня я нищ и весь в долгах. Но у
меня есть здоровье, ум, есть две руки... и есть Маргрета. Моя ноша легка,
и я понесу ее с радостью. Спасибо тебе, Пепе.
Над дверью консульства висел небольшой американский флаг, а на двери
- большой государственный герб. Бронзовый. Я дернул висячий звонок.
После довольно долгого ожидания дверь чуточку приоткрылась и женский
голос потребовал, чтоб мы убирались вон. (Перевод не требовался, тон
говорил сам за себя.) Дверь стала закрываться. Сержант Роберто громко
свистнул и что-то крикнул. Дверь снова приоткрылась, начался диалог.
- Он требует передать дону Амброзио, что тут находятся два
американских гражданина, которым нужно с ним немедленно повидаться, так
как в четыре часа их будут судить, - сказала Маргрета.
Нам опять пришлось ждать. Примерно минут через двадцать горничная
впустила нас и провела в затененный офис. Вошел консул, свирепо поглядел
мне в глаза и потребовал объяснить ему, по какому праву я нарушаю его
сиесту.
Но, увидев Маргрету, он заметно смягчился. И обратился к ней со
словами:
- Чем могу служить? Не окажете ли честь моему скромному дому, выпив
стаканчик вина или чашечку кофе?
Даже босая, даже в своем крикливом наряде, Маргрета оставалась
леди... А я был бродягой. И не спрашивайте меня почему - это факт, и все
тут. Эффект такого рода обычно присущ мужчинам, но встречается и у женщин.
Попробуйте определить его словами и тут же обнаружите, что пользуетесь
такими понятиями, как "королевский", "благородный", "аристократичный",
"врожденные манеры" - то есть словами, которые есть анафема с точки зрения
американского демократического идеала. Говорит ли это в пользу Маргреты
или в пользу американского идеала - пусть разбираются школьники, пишущие
сочинения на заданную тему.
Дон Амброзио оказался надутым нулем, но тем не менее с ним было легче
- он говорил на американском языке - настоящем американском, а не на
английском - поскольку родился в Браунсвилле, штат Техас. Я уверен, что
его родители были "мокрыми спинами" [прозвище мексиканцев, нелегально
перебравшихся в США]. Он явно обменял свой талант к политической болтовне
и влияние среди чиканос на лакомую синекуру, несложные обязанности которой
заключались в разъяснении туристам-гринго, почему они не могут получить в
стране Монтесумы то, что им позарез хочется иметь.
Последнее он нам и разъяснил весьма популярно.
Я дал возможность Маргрете вести большую часть переговоров, ибо у нее
это получалось куда лучше, чем у меня. Она называла нас "мистером и миссис
Грэхем" - так мы договорились еще по пути сюда. Когда нас спасли, она
воспользовалась именем "Грэхем Хергенсхаймер", а потом объяснила мне, что
это оставляет нам выбор. Я могу остаться Хергенсхаймером, просто сказав,
что у тех, кто слышал мое имя, память дала небольшой сбой, - на самом деле
я назвался Хергенсхаймером Грэхемом. Нет? Значит, виноват я - ошибся, о
чем и сожалею.
Я решил все же остаться Грэхемом Хергенсхаймером, а потом
пользоваться преимущественно именем "Грэхем", так как это упрощало дело.
Для Маргреты я всегда был Грэхемом, да и сам эксплуатировал это имя больше
двух недель. Прежде чем уйти из консульства, я успел изложить еще по
меньшей мере дюжину ложных версий, чтобы сделать нашу историю более
заслуживающей доверия. Я не хотел никаких новых осложнений - "мистер и
миссис Грэхем" были самым простым выходом.
(Небольшое теологическое замечание: некоторые люди, по-видимому,
склонны верить, что десять заповедей запрещают ложь. Ничего подобного!
Запрещается лжесвидетельствовать в отношении соседа - это особый, редко
встречающийся и легкоразличимый вид лжи. Но ведь в Библии ничего не
говорится о простой неправде. Многие теологи мечтают, что всякая
социальная человеческая организация обязательно рухнет под тяжестью
абсолютной правдивости. Если вы думаете, что их опасения неоправданны,
попробуйте говорить своим друзьям чистую правду о том, что вы думаете об
их отпрысках - если вы, конечно, решитесь на такой опыт!)
После бесконечных рассуждений, пошедших по кругу (в которых "Конунг
Кнут" стал яхтой и затонул), дон Амброзио сказал:
- Бесполезно, мистер Грэхем. Я не могу дать вам даже временного
документа взамен утерянного паспорта, поскольку вы не представили мне ни
малейшего доказательства, что вы действительно американский гражданин.
- Дон Амброзио, - ответил я, - я знаю, что миссис Грэхем говорит с
небольшим акцентом - мы сказали вам, что она родилась в Дании. Но неужели
вы можете предположить, что кто-либо, родившийся вне пределов Кукурузного
пояса, имеет такой выговор, каким обладаю я?
Он пожал плечами в самой изысканной манере латинян:
- Я не эксперт по произношению в штатах Среднего Запада. Мой слух
говорит, что вы могли появиться на свет на родине одного из наиболее
грубых британских говоров, а потом поступили в театральную школу, ибо
каждый знает, что опытный актер способен освоить любой говор, если в том
нуждается та или иная роль. Народная республика Англия в настоящее время
не жалеет никаких усилий, чтобы внедрить своих шпионов в Штаты. Вы можете
происходить скорее из Линкольна в Англии, нежели из окрестностей Линкольна
в штате Небраска.
- И вы действительно верите в то, что говорите?
- Дело не в том, во что я верю. Важен факт, что я не подпишу даже
клочка бумажки, подтверждающего, что вы - американские граждане, пока мне
не станет известно, кто вы такие. Могу ли я быть вам еще чем-то полезен?
(И как можно говорить "еще", если ты ничего не сделал?)
- Может быть, вы дадите нам совет?
- Может быть, но я не адвокат.
Я дал ему копию счета, которую нам выдали, и объяснил ее
происхождение.
- Все ли тут в порядке и являются ли эти требования законными?
Он внимательно прочел бумагу.
- Безусловно, эти требования законны с точки зрения как местного
законодательства, так и законодательства всей страны. Справедливы ли они?
Разве вы не сказали, что вам спасли жизнь?
- Тут нет сомнения. Конечно, был шанс, что нас подберут какие-нибудь
рыбаки, а не береговая охрана, но она обнаружила нас первой. Береговая
охрана нас действительно нашла и действительно спасла.
- А разве ваша жизнь, разве ваши две жизни не стоят восьми тысяч
песо? Моя, например, определенно стоит больше, уверяю вас.
- Не в этом дело, сэр. У нас нет денег. Ни единого цента. Все утонуло
вместе с яхтой.
- Тогда пошлите за деньгами. Вы можете отправить телеграмму за счет
консульства. Я готов помочь.
- Благодарю вас. Для этого нужно время. А пока не скажете ли вы, как
я могу освободиться от такого долга? Мне говорили, что судья потребует от
нас немедленной уплаты, и при этом наличными.
- Ну, все не так уж плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
пути от сумрака к вечной тьме. Некоторые из них несут свое бремя достойно,
другие - хуже. А некоторые тащат особо тяжкую ношу и делают это
мужественно и с гордостью.
Как Пепе.
Еще вчера я купался в роскоши - сегодня я нищ и весь в долгах. Но у
меня есть здоровье, ум, есть две руки... и есть Маргрета. Моя ноша легка,
и я понесу ее с радостью. Спасибо тебе, Пепе.
Над дверью консульства висел небольшой американский флаг, а на двери
- большой государственный герб. Бронзовый. Я дернул висячий звонок.
После довольно долгого ожидания дверь чуточку приоткрылась и женский
голос потребовал, чтоб мы убирались вон. (Перевод не требовался, тон
говорил сам за себя.) Дверь стала закрываться. Сержант Роберто громко
свистнул и что-то крикнул. Дверь снова приоткрылась, начался диалог.
- Он требует передать дону Амброзио, что тут находятся два
американских гражданина, которым нужно с ним немедленно повидаться, так
как в четыре часа их будут судить, - сказала Маргрета.
Нам опять пришлось ждать. Примерно минут через двадцать горничная
впустила нас и провела в затененный офис. Вошел консул, свирепо поглядел
мне в глаза и потребовал объяснить ему, по какому праву я нарушаю его
сиесту.
Но, увидев Маргрету, он заметно смягчился. И обратился к ней со
словами:
- Чем могу служить? Не окажете ли честь моему скромному дому, выпив
стаканчик вина или чашечку кофе?
Даже босая, даже в своем крикливом наряде, Маргрета оставалась
леди... А я был бродягой. И не спрашивайте меня почему - это факт, и все
тут. Эффект такого рода обычно присущ мужчинам, но встречается и у женщин.
Попробуйте определить его словами и тут же обнаружите, что пользуетесь
такими понятиями, как "королевский", "благородный", "аристократичный",
"врожденные манеры" - то есть словами, которые есть анафема с точки зрения
американского демократического идеала. Говорит ли это в пользу Маргреты
или в пользу американского идеала - пусть разбираются школьники, пишущие
сочинения на заданную тему.
Дон Амброзио оказался надутым нулем, но тем не менее с ним было легче
- он говорил на американском языке - настоящем американском, а не на
английском - поскольку родился в Браунсвилле, штат Техас. Я уверен, что
его родители были "мокрыми спинами" [прозвище мексиканцев, нелегально
перебравшихся в США]. Он явно обменял свой талант к политической болтовне
и влияние среди чиканос на лакомую синекуру, несложные обязанности которой
заключались в разъяснении туристам-гринго, почему они не могут получить в
стране Монтесумы то, что им позарез хочется иметь.
Последнее он нам и разъяснил весьма популярно.
Я дал возможность Маргрете вести большую часть переговоров, ибо у нее
это получалось куда лучше, чем у меня. Она называла нас "мистером и миссис
Грэхем" - так мы договорились еще по пути сюда. Когда нас спасли, она
воспользовалась именем "Грэхем Хергенсхаймер", а потом объяснила мне, что
это оставляет нам выбор. Я могу остаться Хергенсхаймером, просто сказав,
что у тех, кто слышал мое имя, память дала небольшой сбой, - на самом деле
я назвался Хергенсхаймером Грэхемом. Нет? Значит, виноват я - ошибся, о
чем и сожалею.
Я решил все же остаться Грэхемом Хергенсхаймером, а потом
пользоваться преимущественно именем "Грэхем", так как это упрощало дело.
Для Маргреты я всегда был Грэхемом, да и сам эксплуатировал это имя больше
двух недель. Прежде чем уйти из консульства, я успел изложить еще по
меньшей мере дюжину ложных версий, чтобы сделать нашу историю более
заслуживающей доверия. Я не хотел никаких новых осложнений - "мистер и
миссис Грэхем" были самым простым выходом.
(Небольшое теологическое замечание: некоторые люди, по-видимому,
склонны верить, что десять заповедей запрещают ложь. Ничего подобного!
Запрещается лжесвидетельствовать в отношении соседа - это особый, редко
встречающийся и легкоразличимый вид лжи. Но ведь в Библии ничего не
говорится о простой неправде. Многие теологи мечтают, что всякая
социальная человеческая организация обязательно рухнет под тяжестью
абсолютной правдивости. Если вы думаете, что их опасения неоправданны,
попробуйте говорить своим друзьям чистую правду о том, что вы думаете об
их отпрысках - если вы, конечно, решитесь на такой опыт!)
После бесконечных рассуждений, пошедших по кругу (в которых "Конунг
Кнут" стал яхтой и затонул), дон Амброзио сказал:
- Бесполезно, мистер Грэхем. Я не могу дать вам даже временного
документа взамен утерянного паспорта, поскольку вы не представили мне ни
малейшего доказательства, что вы действительно американский гражданин.
- Дон Амброзио, - ответил я, - я знаю, что миссис Грэхем говорит с
небольшим акцентом - мы сказали вам, что она родилась в Дании. Но неужели
вы можете предположить, что кто-либо, родившийся вне пределов Кукурузного
пояса, имеет такой выговор, каким обладаю я?
Он пожал плечами в самой изысканной манере латинян:
- Я не эксперт по произношению в штатах Среднего Запада. Мой слух
говорит, что вы могли появиться на свет на родине одного из наиболее
грубых британских говоров, а потом поступили в театральную школу, ибо
каждый знает, что опытный актер способен освоить любой говор, если в том
нуждается та или иная роль. Народная республика Англия в настоящее время
не жалеет никаких усилий, чтобы внедрить своих шпионов в Штаты. Вы можете
происходить скорее из Линкольна в Англии, нежели из окрестностей Линкольна
в штате Небраска.
- И вы действительно верите в то, что говорите?
- Дело не в том, во что я верю. Важен факт, что я не подпишу даже
клочка бумажки, подтверждающего, что вы - американские граждане, пока мне
не станет известно, кто вы такие. Могу ли я быть вам еще чем-то полезен?
(И как можно говорить "еще", если ты ничего не сделал?)
- Может быть, вы дадите нам совет?
- Может быть, но я не адвокат.
Я дал ему копию счета, которую нам выдали, и объяснил ее
происхождение.
- Все ли тут в порядке и являются ли эти требования законными?
Он внимательно прочел бумагу.
- Безусловно, эти требования законны с точки зрения как местного
законодательства, так и законодательства всей страны. Справедливы ли они?
Разве вы не сказали, что вам спасли жизнь?
- Тут нет сомнения. Конечно, был шанс, что нас подберут какие-нибудь
рыбаки, а не береговая охрана, но она обнаружила нас первой. Береговая
охрана нас действительно нашла и действительно спасла.
- А разве ваша жизнь, разве ваши две жизни не стоят восьми тысяч
песо? Моя, например, определенно стоит больше, уверяю вас.
- Не в этом дело, сэр. У нас нет денег. Ни единого цента. Все утонуло
вместе с яхтой.
- Тогда пошлите за деньгами. Вы можете отправить телеграмму за счет
консульства. Я готов помочь.
- Благодарю вас. Для этого нужно время. А пока не скажете ли вы, как
я могу освободиться от такого долга? Мне говорили, что судья потребует от
нас немедленной уплаты, и при этом наличными.
- Ну, все не так уж плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107