..
Но тут, едва не опрокинувшись, легкий столик с угощеньем дрогнул и мимо хозяйкиных колен соскользнувшая на пол недопитая чашка разбилась вдребезги.
– Да чего же ты добиваешься, Иван... замолчи! – шепотом прокричала жена, стиснув лицо в ладонях, и с ужасом, сразу постаревшая, глядела сквозь расставленные пальцы на притихшую стенку перед собою, которая, похоже, прислушивалась, как живая. – Неужели забыл, чем твой знаменитый дружок Владимир Михайлович поплатился за свой несчастный диагноз?
– Не мешай нам, Аня, и позволь мне прикинуть на себя роль личности в истории... – отвечал муж, чуть приподнявший ноги, пока гость собирал осколки в уцелевшее блюдце. – Что касается посмертного изъятия из гробницы, которым вы, молодой человек, наивно призываете подразумеваемое лицо отказаться от тиранства, то по отсутствию такого факта в биографии Хеопса оно не поймет вашего ультиматума. Правда и то, если бы даже оправдалось ваше пророчество, вы избавлены от возмездия, потому что мстить будет некому... Все же рекомендую заблаговременно сжечь ваше творение, чтобы не погореть вместе с ним!
И оттого, что по абсолютному сходству судеб даже при тогдашней плотности событий времени у обоих было предостаточно, и начался меж ними тот длинный разговор на необязательные темы.
– Отнюдь не собираюсь отнимать у пылкой юности благородное право сострадания обездоленным всех времен и народов, в том числе древнеегипетским. И вообще милость к падшим призывать... Уравняйте два ботанических вида с разным шагом генетического винта, и братство их быстро завершится порабощеньем одного другим с последующей прополкой большой кровью... Тем более воздержался бы я от механического переноса современных нравственных оценок по вертикали в смысле бытующего у нас щедрого применения дегтя и елея на события и лица за пределами памяти людской. Каждый век живет по своему этическому кодексу. И не давайте потомкам поступать так же в отношении вас самих. Кстати, за отсутствием иной производственной базы не было ли рабство прогрессивной формой, в сравнении, скажем, с каннибальским кроманьонством? Было бы опрометчиво зачислять кнут в рубрику великих открытий наравне с чертежами Евклида, хотя и доныне с успехом употребляется для возгонки обыкновенного рвения в степени самозабвенного энтузиазма... Но тут порожек раздумья, молодой человек, не оступитесь!.. Древние-то полагали в простоте – где-то за облаками рай, а он под боком оказывается, рукой подать, похлеще царствия небесного век золотой в смысле вольной житухи без греха и досыта. Пока чертили квартирьеры на бумаге порядок эшелонов да регламент послезавтрашнего бытия, глядь и сроки подоспели, потому что по всем показателям близится вечер людей. Уж полдевятого на циферблате судьбы, и пора приниматься за генеральный, с прутиком, перегон стад человеческих на пастбища земли обетованной – пускай без особых удобств, даже с риском полного исчезновенья – тем более желательно обернуться до той неминуемой страшной полночи, чтобы хоть утро застало уцелевших на новоселье... И, значит, желательно поспешить с окончательной расчисткой территорий и душ людских как от первородной скверны, так и захламляющей их отжившей старины, чтобы и пепелинки заразной не осталось на совращенье народов, почти стерильных после огневой духовно-санитарной обработки, в чем, как можно судить по стону и треску на обоих полюсах, и соревнуются не покладая рук особо закаленные коменданты. Со значительным опереженьем в нашу пользу, однако, ибо там еще с книгосожженьем не полностью управились, а мы по передовизму своему в самую глубинку мыслящего естества продвинулись, так сказать, по соседству с гипоталамусом... И если в порыве искоренительской деятельности не пощадили даже родительского благословения, что так упорно сопротивлялось взрывчатке кроткой мудростью, беззащитной красотой, ужели помилуем на пиру-то полной победы столь сурово вами осужденное, молодой человек, Хеопсово сооружение, ненавистный монумент рабовладельческого произвола и тщеславия?.. Да и негоже, чтобы раскрепощенные-то труженики земного шара по-прежнему тащили к его подножью дань невинного восхищения и туристической валюты. Будьте покойны, молодой человек, ничто сомнительное не ускользнет от суда потомков с философским гопаком на кургане. Да там и некому будет усмотреть иное, кроме данного нами значения в той каменной, на старте человечества поставленной вехи, полной магических симметрии и все еще неразоблаченной мистики... Потому что там наконец-то, на достигнутой фазе бытия, где во исполнение давних труженицких пожеланий на смену корыстному индивидуалистическому прометейству придет эра всеобщего бесхитростного и радостного блаженства, где все станут Прометеями понемножку, всяк в своей области и уже на базе абсолютной стерильности от пороков и детского неведения зла, следовательно, без повседневной гонки за очередным миражем, без обсчета и лжи, потому что все поровну. И не нужно завидовать, изворачиваться с получкой, умирать от какого-либо невыполнимого хотения, а только довериться тихонечко божественным машинам, взявшим на себя выбор и суд, мысль и муку сомнений, да еще вести себя тихо, не тревожа дремоту генерального стража в тулупе и с ружьем у врат святилища... И так как у механизма в отличие от природы не бывает любимцев, то в последующей взаимопритирке организмов сама собой атрофируется последняя помеха ко всебратскому слиянию – та погранично-защитная оболочка особи с ее постоянным укладом к видовой выгоде. Видите теперь, какой получается продукт! Не будь сказано при даме, какая диалектическая хреновина творится в нашем по звездному маршруту летящем корабле! Не ищите протеста или иронии в концепции моей, равно как просчета в обусловивших ее предпосылках прошлого. В истории людей все согласовано с изначальной, в самой природе нашей заложенной маршрутной целью: никуда кроме как к звездам! По замыслу своему человек предназначен летать. И оттого что в цепях он для вольного звездоплаванья не годится – по необходимости иметь волевой люфт для самостоятельного маневра, то раскрепощение раба неминуемо должно было начаться с уравнения всех в своих правах и надеждах перед небом. Ведь и у вас тоже в повести частица безграничного и безгласного множества противопоставляется государю, по титулу его – возлюбленному и единственному детищу божества. Двадцать веков спустя целое племя поблизости присвоит себе звание его избранников. Тысячелетием позже галилейские рыбаки собственной кровью осветят заявку на еще более интимное родство с небом. Впоследствии все страдающее, честное и мыслящее уловится в их немудреные сети. Помните, как дальше развивались события? – В долгой битве за демократию, в порядке всеочищения от первородного зверства, одолевает юное большинство, благодаря чему по философскому паспорту все поголовно становятся сынами божьими с постоянной, однако, земной пропиской. Религиозный догмат вызревает в ряд штурмовых социально-юридических претензий, по выполнении которых с достигнутого перевала современникам открывается неохватный горизонт для подведения итогов с заглядкой в завтра. Момент победы не может служить сторонам для сужденья о чьей-то правоте, но доставляет им вообще-то сходные, хотя с обратным знаком, раздумья и прозренья – и тем, кому пал жребий уходить, и приходящим им на смену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
Но тут, едва не опрокинувшись, легкий столик с угощеньем дрогнул и мимо хозяйкиных колен соскользнувшая на пол недопитая чашка разбилась вдребезги.
– Да чего же ты добиваешься, Иван... замолчи! – шепотом прокричала жена, стиснув лицо в ладонях, и с ужасом, сразу постаревшая, глядела сквозь расставленные пальцы на притихшую стенку перед собою, которая, похоже, прислушивалась, как живая. – Неужели забыл, чем твой знаменитый дружок Владимир Михайлович поплатился за свой несчастный диагноз?
– Не мешай нам, Аня, и позволь мне прикинуть на себя роль личности в истории... – отвечал муж, чуть приподнявший ноги, пока гость собирал осколки в уцелевшее блюдце. – Что касается посмертного изъятия из гробницы, которым вы, молодой человек, наивно призываете подразумеваемое лицо отказаться от тиранства, то по отсутствию такого факта в биографии Хеопса оно не поймет вашего ультиматума. Правда и то, если бы даже оправдалось ваше пророчество, вы избавлены от возмездия, потому что мстить будет некому... Все же рекомендую заблаговременно сжечь ваше творение, чтобы не погореть вместе с ним!
И оттого, что по абсолютному сходству судеб даже при тогдашней плотности событий времени у обоих было предостаточно, и начался меж ними тот длинный разговор на необязательные темы.
– Отнюдь не собираюсь отнимать у пылкой юности благородное право сострадания обездоленным всех времен и народов, в том числе древнеегипетским. И вообще милость к падшим призывать... Уравняйте два ботанических вида с разным шагом генетического винта, и братство их быстро завершится порабощеньем одного другим с последующей прополкой большой кровью... Тем более воздержался бы я от механического переноса современных нравственных оценок по вертикали в смысле бытующего у нас щедрого применения дегтя и елея на события и лица за пределами памяти людской. Каждый век живет по своему этическому кодексу. И не давайте потомкам поступать так же в отношении вас самих. Кстати, за отсутствием иной производственной базы не было ли рабство прогрессивной формой, в сравнении, скажем, с каннибальским кроманьонством? Было бы опрометчиво зачислять кнут в рубрику великих открытий наравне с чертежами Евклида, хотя и доныне с успехом употребляется для возгонки обыкновенного рвения в степени самозабвенного энтузиазма... Но тут порожек раздумья, молодой человек, не оступитесь!.. Древние-то полагали в простоте – где-то за облаками рай, а он под боком оказывается, рукой подать, похлеще царствия небесного век золотой в смысле вольной житухи без греха и досыта. Пока чертили квартирьеры на бумаге порядок эшелонов да регламент послезавтрашнего бытия, глядь и сроки подоспели, потому что по всем показателям близится вечер людей. Уж полдевятого на циферблате судьбы, и пора приниматься за генеральный, с прутиком, перегон стад человеческих на пастбища земли обетованной – пускай без особых удобств, даже с риском полного исчезновенья – тем более желательно обернуться до той неминуемой страшной полночи, чтобы хоть утро застало уцелевших на новоселье... И, значит, желательно поспешить с окончательной расчисткой территорий и душ людских как от первородной скверны, так и захламляющей их отжившей старины, чтобы и пепелинки заразной не осталось на совращенье народов, почти стерильных после огневой духовно-санитарной обработки, в чем, как можно судить по стону и треску на обоих полюсах, и соревнуются не покладая рук особо закаленные коменданты. Со значительным опереженьем в нашу пользу, однако, ибо там еще с книгосожженьем не полностью управились, а мы по передовизму своему в самую глубинку мыслящего естества продвинулись, так сказать, по соседству с гипоталамусом... И если в порыве искоренительской деятельности не пощадили даже родительского благословения, что так упорно сопротивлялось взрывчатке кроткой мудростью, беззащитной красотой, ужели помилуем на пиру-то полной победы столь сурово вами осужденное, молодой человек, Хеопсово сооружение, ненавистный монумент рабовладельческого произвола и тщеславия?.. Да и негоже, чтобы раскрепощенные-то труженики земного шара по-прежнему тащили к его подножью дань невинного восхищения и туристической валюты. Будьте покойны, молодой человек, ничто сомнительное не ускользнет от суда потомков с философским гопаком на кургане. Да там и некому будет усмотреть иное, кроме данного нами значения в той каменной, на старте человечества поставленной вехи, полной магических симметрии и все еще неразоблаченной мистики... Потому что там наконец-то, на достигнутой фазе бытия, где во исполнение давних труженицких пожеланий на смену корыстному индивидуалистическому прометейству придет эра всеобщего бесхитростного и радостного блаженства, где все станут Прометеями понемножку, всяк в своей области и уже на базе абсолютной стерильности от пороков и детского неведения зла, следовательно, без повседневной гонки за очередным миражем, без обсчета и лжи, потому что все поровну. И не нужно завидовать, изворачиваться с получкой, умирать от какого-либо невыполнимого хотения, а только довериться тихонечко божественным машинам, взявшим на себя выбор и суд, мысль и муку сомнений, да еще вести себя тихо, не тревожа дремоту генерального стража в тулупе и с ружьем у врат святилища... И так как у механизма в отличие от природы не бывает любимцев, то в последующей взаимопритирке организмов сама собой атрофируется последняя помеха ко всебратскому слиянию – та погранично-защитная оболочка особи с ее постоянным укладом к видовой выгоде. Видите теперь, какой получается продукт! Не будь сказано при даме, какая диалектическая хреновина творится в нашем по звездному маршруту летящем корабле! Не ищите протеста или иронии в концепции моей, равно как просчета в обусловивших ее предпосылках прошлого. В истории людей все согласовано с изначальной, в самой природе нашей заложенной маршрутной целью: никуда кроме как к звездам! По замыслу своему человек предназначен летать. И оттого что в цепях он для вольного звездоплаванья не годится – по необходимости иметь волевой люфт для самостоятельного маневра, то раскрепощение раба неминуемо должно было начаться с уравнения всех в своих правах и надеждах перед небом. Ведь и у вас тоже в повести частица безграничного и безгласного множества противопоставляется государю, по титулу его – возлюбленному и единственному детищу божества. Двадцать веков спустя целое племя поблизости присвоит себе звание его избранников. Тысячелетием позже галилейские рыбаки собственной кровью осветят заявку на еще более интимное родство с небом. Впоследствии все страдающее, честное и мыслящее уловится в их немудреные сети. Помните, как дальше развивались события? – В долгой битве за демократию, в порядке всеочищения от первородного зверства, одолевает юное большинство, благодаря чему по философскому паспорту все поголовно становятся сынами божьими с постоянной, однако, земной пропиской. Религиозный догмат вызревает в ряд штурмовых социально-юридических претензий, по выполнении которых с достигнутого перевала современникам открывается неохватный горизонт для подведения итогов с заглядкой в завтра. Момент победы не может служить сторонам для сужденья о чьей-то правоте, но доставляет им вообще-то сходные, хотя с обратным знаком, раздумья и прозренья – и тем, кому пал жребий уходить, и приходящим им на смену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191