Он настиг руку Драгошани, как раз когда она рванулась вниз. Прекрасно владея дубинкой, он сильно ударил ею точно в нужное место. Блестящая сталь выпала из безжизненных пальцев Драгошани, и, оглушенный, он упал вниз лицом на Боровица, успевшего несколько откатиться в сторону. Михаил помог старшему подняться на ноги. Боровиц в неистовстве выкрикивал проклятия и пару раз лягнул ногой обнаженного человека, стонавшего на полу. Встав на ноги, Боровиц оттолкнул подчиненного и принялся стряхивать с себя пыль. Но тут он увидел в руках у Михаила дубинку и понял, что произошло. Глаза его широко распахнулись, выражая беспокойство и потрясение.
- Что такое? - Его рот широко раскрылся. - Ты ударил его? Ты использовал против него дубинку? Идиот!
- Но товарищ Боровиц, генерал, он... Боровиц оборвал его рычанием и обеими руками толкнул в грудь так, что тот пошатнулся.
- Болван! Идиот! Моли Бога, чтобы он остался невредимым. Если ты веришь хоть в какого-нибудь бога, молись, чтобы ты не причинил серьезного вреда этому человеку. Я же говорил тебе, что он уникален.
Он опустился на колени и, ворча что-то себе под нос, перевернул на спину оглушенного человека. Лицо Драгошани постепенно приобретало нормальный человеческий цвет, но на затылке у него вырастала огромная опухоль. Веки его задрожали. Боровиц продолжал с беспокойством вглядываться в его лицо.
- Свет, - резко бросил генерал, - включите все лампы! Андрей, что ты стоишь там, как...
В это время Михаил включил свет, и генерал замолчал, оглядывая комнату. Дверь в комнату была нараспашку, Андрея нигде не было.
- Трусливый пес! - прорычал генерал.
- Может быть, он пошел за помощью, - выдавил из себя Михаил. - Товарищ генерал, если бы я не ударил Драгошани, он мог бы...
- Знаю, знаю, - нетерпеливо рявкнул Боровиц. - Не об этом сейчас речь. Помоги мне посадить его в кресло.
Как только они подняли Драгошани и усадили в кресло, он тряхнул головой, громко застонал и открыл глаза, которые при виде Боровица сузились, и в них ясно читалось обвинение.
- Ты!.. - прошептал он, безуспешно стараясь выпрямиться.
- Выброси это из головы, - сказал Боровиц. - Не будь дураком. Ты не отравлен. Неужели ты думаешь, что я так легко расстанусь со своим самым ценным кадром?
- Но он-то был отравлен! - резко бросил Драгошани. - Всего лишь четыре дня назад. Яд сжег его мозг, и он умер в страшных мучениях, ощущая, как мозг его плавится. А теперь тот же яд во мне! Мне срочно необходимо очистить желудок! Мне нужно, чтобы меня вырвало.
Он прилагал неимоверные усилия, пытаясь подняться на ноги.
Боровиц кивнул и тяжелой рукой прижал его к креслу. На лице его появилась волчья ухмылка. Он откинул назад центральную прядь черных волос и произнес:
- Да, он и в самом деле умер именно так, но к тебе это не относится, Борис, тебя это не касается. Это был особый яд, болгарский препарат. Он действует быстро и так же быстро исчезает из организма. Он нейтрализуется через несколько часов, не оставляя следов, его невозможно обнаружить. Он как град - ударит и тут же тает.
Михаил изумленно смотрел, отказываясь верить тому, что слышит.
- О чем он говорит? - спросил он. - Откуда ему может быть известно, что мы отравили второго человека в руководстве...
- успокойся, - снова оборвал его Боровиц. - Твой длинный язык когда-нибудь сыграет с тобой плохую шутку, Михаил Герхов!
- Но...
- Ты что, слепой? Ты ничего не понял? Михаил пожал плечами и замолчал. Это было выше его понимания. С тех пор как три года назад его перевели в этот отдел, он успел увидеть множество непонятных вещей - видел и слышал много такого, во что ни в жизнь не поверил бы, возможность существования чего никогда не допустил бы. Но это настолько отличалось от всего остального, виденного им раньше, что не поддавалось никакому разумному объяснению.
Боровиц снова повернулся к Драгошани и схватил его за плечо у самой шеи. Обнаженный человек теперь был просто бледным - не свинцово-серым и не розовато-телесным, а именно бледным. Он вздрогнул, когда Боровиц обратился к нему:
- Борис, ты узнал его имя? Соберись с мыслями, это очень важно.
- Его имя? - Борис поднял глаза, и было видно, что ему очень плохо.
- Ты сказал, что человек, который вместе с этим выпотрошенным, псом собирался уничтожить меня, находится очень близко. Кто он, Борис, кто?
Драгошани кивнул, прикрыл глаза и подтвердил:
- Да, очень близко, да. Его фамилия... Устинов!
- Что?! - Боровиц выпрямился - до него наконец дошло.
- Устинов? - сдавленно прошептал Герхов. - Андрей Устинов? Разве это возможно?
- Очень даже возможно, - произнес знакомый голос от двери. С искаженным лицом, сжимая в руках автомат, в комнату вошел Устинов. Направив дуло автомата вперед, он держал под прицелом всех троих. - Вполне возможно.
- Но почему? - спросил Боровиц.
- А что, разве не ясно, “товарищ генерал”? Да разве любой, кто проработал рядом с вами столько, сколько я, не мечтал бы увидеть вас мертвым? Слишком долго, Григорий, я терпел ваши вспышки раздражения и бешенства, ваши мелкие интриги и идиотское запугивание. Да, до сих пор я верно служил вам. Но вы никогда не любили меня и ни к чему не допускали. Кем я был? Даже сейчас я всего лишь ничего не значащий довесок при вас, нуль. Вам, вероятно, все же приятно будет узнать, что я в конце концов оказался очень способным учеником. Но вашим помощником? Нет, я им никогда не был. И что, по-вашему, я должен был уступить этому? - он с усмешкой кивнул в сторону Герхова.
На лице Боровица ясно читалось разочарование.
- Надо же, именно на тебе я должен был остановить свой выбор! - негодующе фыркнул он. - Да... Седина в бороду - бес в ребро...
Драгошани застонал и поднес руку к голове. Он попытался встать и рухнул на колени рядом с креслом, уткнувшись лицом в усеянный осколками стекла пол. Боровиц опустился на колени рядом с ним.
- Не двигаться! - рявкнул Устинов. - Теперь вы ему ничем не поможете. Он покойник. Вы все покойники.
- Ты никогда не сделаешь этого, - сказал Боровиц, но при этом кровь отлила от его лица, а голос напоминал, скорее, шорох сухих листьев.
- Конечно, сделаю, - усмехнулся Устинов. - Среди всего этого бардака и сумасшествия? О, будьте уверены, я сочиню прекрасную сказочку - и о том, что вы сошли с ума и бредили, как душевнобольной, и о том, что вы нанимали на работу, мягко говоря, ненормальных людей. И кто сможет опровергнуть мои слова?
Он шагнул вперед, и страшное оружие в его руках резко лязгнуло.
Борис Драгошани, лежавший у его ног, вовсе не был без сознания. Его обморок был лишь трюком - ему необходимо было оказаться вне досягаемости огня автомата. Его пальцы сомкнулись вокруг костяной рукоятки серповидного хирургического ножа, лежавшего на полу, там, куда он упал. Устинов, ухмыляясь, подошел ближе и неожиданно, развернув автомат, ударил Боровица прикладом в лицо. Руководитель отдела экстрасенсорики откинулся назад, из его разбитого рта потекла кровь. И в этот момент Устинов нажал на спуск.
Первая очередь ударила в правое плечо Боровица, закрутила его волчком и швырнула вниз. Она также сбила с ног Герхова и отбросила его в другой конец комнаты, распластав о стену. На какую-то секунду он застыл там, как распятый, затем сделал шаг вперед, выплюнул целый водопад крови и упал лицом вниз. В том месте, где он прижимался спиной, на стене осталось алое пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125