- ...шани!
Все, конец. Бывший шеф отдела экстрасенсорики больше не подавал никаких признаков жизни. Его поза и весь его вид свидетельствовали о том, что он скончался от “сердечного приступа”.
- Великолепно! - Драгошани был очень доволен.
Он огляделся. Дверца углового шкафа была приоткрыта, за ней на полке среди бумаг, конвертов и других канцелярских принадлежностей стояла старенькая пишущая машинка. Он достал ее, поставил на стол, вложил лист чистой бумаги и сосредоточенно начал печатать:
"Я чувствую себя неважно. Видимо, это сердце. Смерть Наташи тяжелейшим образом отразилась на моем здоровье. Думаю, мне конец. Поскольку до сих пор я не назвал имени того, кто должен продолжать после меня работу, я делаю это сейчас. Единственный человек, которому я могу доверить выполнение своих обязанностей после смерти, - Борис Драгошани. Он полностью предан СССР и в особенности руководителю нашей Партии.
Кроме того, поскольку я чувствую, что конец мой близок, я хочу, чтобы тело мое после смерти было передано на попечение Борису Драгошани. Ему известны моя воля и пожелания на этот счет..."
Усмехнувшись, Драгошани вытянул вверх лист, перечитал напечатанный текст и ручкой нацарапал внизу “Г.Б.”, стараясь как можно точнее подделать почерк Боровица. Потом достал носовой платок и тщательно протер клавиатуру, после чего перенес машинку к кушетке. Присев рядом с покойником, он взял его руки и оставил на клавиатуре отпечатки пальцев. Все это время за ним следили широко раскрытые безжизненные глаза Боровица.
- Ну вот и все, Григорий, - сказал Драгошани, перенося машинку обратно на стол. - Сейчас я ухожу, но я с тобой не прощаюсь. После того как тебя обнаружат, мы с тобой снова встретимся, только на этот раз в особняке в Бронницах. И чего тогда будут стоить твои великие тайны, Григорий Боровиц?
Было половина первого ночи, когда Драгошани вышел из молчаливо стоявшего среди деревьев дома и направился обратно к своей машине.
* * *
Как всегда по субботам, в особняке в Бронницах людей было меньше, чем обычно. Однако, как только наблюдатели на внешней стене заметили Драгошани, они тут же сообщили по цепочке о его прибытии. Дежурный офицер ожидал его возле центрального корпуса. Он был одет в униформу, сотрудников отдела - серый комбинезон с желтой диагональной полосой на левой стороне груди. Задыхаясь, он подбежал к Драгошани, чтобы приветствовать его, пока тот ставил машину на отведенное место.
- Хорошие новости, товарищ Драгошани! - доложил он, провожая Бориса и открывая перед ним двери. - У нас есть сведения об английском агенте Гарри Кифе.
Драгошани словно клещами вцепился ему в плечо. Осторожно высвободившись, офицер с удивлением и недоумением уставился на Драгошани. “Что-то не так?"
- Все в порядке, если Киф в наших руках, - прорычал Драгошани. - Если нет, значит, все очень плохо. Но вы не тот, с кем я разговаривал вчера вечером?
- Так точно, товарищ Драгошани! Он сменился с дежурства. Но я прочел его записку. И сегодня утром я, конечно же, был на месте, когда поступили сведения о Кифе.
Драгошани пристально посмотрел на офицера. До сих пор он не успел разглядеть его как следует. Худой, плечи покатые - заурядный, ничем не примечательный человек, но в то же время буквально раздувающийся от сознания собственной значительности. Не из числа экстрасенсов - обыкновенный старший офицер охраны. Хороший служащий, ответственно относящийся к своим обязанностям, но, по мнению Драгошани, чересчур важничающий и самодовольный, - он таких не любил.
- Идите за мной, - холодно произнес он. - По пути расскажете о Кифе.
В сопровождении офицера Драгошани быстро проскочил по коридорам и начал подниматься по лестнице, ведущей к помещениям персональных апартаментов Боровица. Едва поспевая за ним, офицер, задыхаясь, взмолился:
- Прошу вас, не так быстро, а то я не в состоянии что-либо вам рассказать!
Но Драгошани не сбавил темп.
- Что там с Кифом? - бросил он через плечо. - Где он? У кого он? Его везут сюда?
- Он ни у кого, товарищ Драгошани, - пропыхтел офицер. - Мы всего лишь знаем, где он. Он в, Восточной Германии, в Лейпциге. Он проехал в качестве туриста через контрольно-пропускной пункт Чарли в Берлине. И, кстати, совершенно не пытался скрыть свое настоящее имя. Это очень странно. В Лейпциге он находится уже четыре или пять дней. И почти все время проводит на кладбище. Очевидно, ждет связного.
- Вот как? - Драгошани на минуту остановился и насмешливо посмотрел на сопровождающего. - Очевидно, говорите? Позвольте вам заметить, товарищ, что там, где дело касается этого человека, ничего очевидного быть не может! А теперь быстро пойдемте в мой кабинет - я дам вам кое-какие указания.
Через минуту они вошли в приемную перед кабинетом Боровица.
- В ваш кабинет? - удивленно переспросил офицер. Сидевший за столом секретарь Боровица - молодой человек в очках с толстыми стеклами, с тонкими бровями и рано поредевшими волосами - поднял недоуменный взгляд. Драгошани махнул большим пальцем в сторону оставшейся открытой двери.
- Выйдите! Подождите за дверью. Я вызову вас.
- В чем дело? - вскочил пораженный секретарь. - Товарищ Драгошани, я протестую, я...
Перегнувшись через стол, Драгошани схватил его за левую щеку и выволок прямо по столу на середину комнаты - карандаши и ручки разлетелись во все стороны. Не обращая внимания на пронзительные вопли удивления и боли, он подтащил секретаря к открытой двери и, выпустив из рук, поддал коленом в зад.
- Жалуйтесь Григорию Боровицу, когда увидите его в следующий раз, - рявкнул он. - А до тех пор будете подчиняться мне, или я вас пристрелю!
После этого он проследовал в бывший кабинет Боровица, за ним едва поспевал трясущийся от страха офицер охраны. Усевшись в кресло за столом Боровица, Драгошани вновь взглянул на него.
- Ну так, кто следит за Гарри Кифом? Охваченный страхом офицер заикаясь стал докладывать:
- Я... я... мы... Восточногерманская пограничная служба безопасности, - наконец выговорил он.
- Хорошо, - кивнул головой Драгошани. - Говорят, они знают свое дело. Так вот, от имени Григория Боровица я приказываю немедленно арестовать Кифа. Если возможно, взять его живым. То же самое я приказывал сделать вчера вечером, а я не люблю повторять дважды свои приказы!
- Но нет никаких оснований для ареста, - попытался объяснить офицер. - За ним ничего не числится, и, следовательно, он не совершил ничего предосудительного.
- Основание есть... убийство. Он убил нашего глубоко законспирированного агента в Англии. Так или иначе его необходимо взять. Если возникнут сложности, немедленно пристрелить. И это тоже я приказывал сделать еще вчера вечером.
Офицер охраны принял обвинения на свой счет и попытался оправдаться:
- Но это же немцы, товарищ! Некоторым из них хочется думать, что они сами руководят своей страной. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Нет, - ответил Драгошани, - не понимаю. Пройдите в соседнюю комнату - там есть телефон - и свяжитесь со штаб-квартирой пограничной службы безопасности в Берлине. Я сам с ними поговорю.
Офицер продолжал стоять, раскрыв рот, в изумлении глядя на него.
- Живо! - рявкнул Драгошани. И вслед мгновенно выскочившему из кабинета офицеру крикнул:
- И пришлите ко мне того болвана, который стоит за дверью!
Когда секретарь Боровица вошел, Драгошани обратился к нему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125