Он бомбардировал Министерство иностранных дел Германии радиограммами; он искал помощи у Японии и призывал ее выступить «посредником» для прекращения «кризиса». Тем временем вторгшиеся на советскую территорию немецкие войска захватили все железные дороги и мосты на направлениях главного удара, совершили налеты на сорок шесть советских аэродромов, уничтожив на земле около тысячи самолетов Красной Армии, а также начали быстрое продвижение вглубь страны на фронте шириной в 930 миль.
Обладая самой развитой разведывательной сетью в своей истории, Советский Союз в первые часы 22 июня 1941 года потерпел самое сокрушительное поражение своих разведывательных органов во Второй мировой войне. Провал явился результатом отнюдь не недостатка информации, но ее анализа и использования. Внезапность немецкого нападения стала возможной благодаря как характеру советской системы разведки, так и в связи с личными ошибками диктатора, стоявшего во главе этой системы. На Уайтхолле терпеливое изучение донесений разведки в системе различных комитетов в конечном итоге привело к признанию намерения Гитлера начать войну против СССР. В Москве же вся система оценки разведывательной информации была пронизана раболепным страхом, который выражался формулой «угадать, угодить, уцелеть». Однако провалы системы не могут служить достаточным оправданием крайне порочной роли главного аналитика разведывательной информации, которую принял на себя Сталин. Сталин не увидел огромную опасность неизбежного нападения Германии, так как был занят борьбой с тремя несуществующими «заговорами»: замыслом Англии столкнуть его с Гитлером; ожиданием ультиматума со стороны Гитлера, а также намерением немецких генералов спровоцировать его на приказ открыть огонь по передовым частям немецкой армии. Воображаемые заговоры заслонили от Сталина реальный и опасный план – «План Барбаросса». Как писал в семнадцатом веке кардинал де Ретц, «самые недоверчивые люди чаще всего остаются в дураках».
Глава VIII
Великая отечественная война (1941–1945)
«План Барбаросса» предусматривал крупнейшее в истории наступление. Гитлер считал, что вермахт победит еще до начала зимы: «Достаточно стукнуть в дверь, и весь этот прогнивший дворец рассыплется.» Его войска продвигались со скоростью 50 миль в сутки, сметая все на своем пути даже быстрее, чем во время блицкрига в Западной Европе. Перед Советским Союзом стояла и угроза одновременного нападения Японии на Востоке. Зорге доносил из Токио, что Риббентроп требовал от германского посольства убедить японцев нарушить их договор о нейтралитете с Советским Союзом, заключенный буквально за три месяца до начала «Плана Барбаросса». «Делайте, что хотите, – писал Риббентроп, – но японцы должны начать войну с Россией… Чем раньше это произойдет, тем лучше. Мы продолжаем надеяться, что еще до начала зимы пожмем руки японцам на Транссибирской магистрали.» В японском правительстве мнения разделились между сторонниками «северного» (война с Советским Союзом) и «южного» (война с Великобританией и Соединенными Штатами) вариантов.
Информацию для передачи в Москву Зорге получал преимущественно от Озаки, поскольку сторонники «южного» варианта одержали верх. 15 августа он сообщил, что от начала войны до наступления зимы отказались из-за «чрезмерного напряжения японской экономики». Позже Зорге отмечал, что, несмотря на поступавшие с опозданием благодарности за его сообщения, на которые никто не обращал внимания, ему до конца сентября так и не удалось убедить Москву в серьезности намерений Японии. На свою радиограмму: «Можно считать, что Советский Дальний Восток не подвергнется нападению Японии» он получил специальное благодарственное послание из Москвы. В октябре Сталин отправил почти половину войск с Дальнего Востока на Западный фронт. В последнем своем послании в Москву Зорге просил в связи со снижением угрозы нападения со стороны Японии отозвать его домой или направить в Германию. Это сообщение так и не ушло. 18 октября Зорге арестовали. Затем в течение нескольких дней были арестованы 35 членов его группы. По свидетельству офицера японской безопасности, ответственного за слежку, ночь перед арестом Зорге провел в постели жены немецкого посла.
Разведданные относительно намерений Японии, поступившие от группы Зорге после начала операции «Барбаросса», основывались на одном ошибочном предположении. Передаваемая Зорге информация не была, как многие считают, уникальной. Кое-что поступало одновременно из перехваченных японских дипломатических телеграмм. Пожалуй, именно благодаря этому совпадению сообщений Зорге и завоевал полное доверие Москвы всего за три недели до своего ареста японской службой безопасности. После ареста Зорге сообщения, подтверждающие намерения Японии, продолжали поступать. В расшифрованной телеграмме от 27 ноября 1941 года, отправленной из Токио в посольство в Берлине (а может быть и в Москве), говорилось: «Необходимо встретиться с Гитлером и Риббентропом и тайно разъяснить им нашу позицию в отношении Соединенных Штатов… Объясните Гитлеру, что основные усилия Японии будут сконцентрированы на юге и что мы предлагаем воздержаться от серьезных действий на севере.» Наиболее значительные успехи советских криптологов времен войны связаны с расшифровкой японских кодов и шифров. В феврале 1941 года группа дешифровки спецотдела была передана Пятому (шифровальному) Управлению НКГБ (позднее НКВД). Ядром нового управления был Исследовательский отдел, который занимался разгадыванием иностранных систем кодировки и шифрования. Работа ведущего специалиста по Японии С. Толстого была отмечена выше, чем любого другого советского криптолога времен войны, – его наградили двумя орденами Ленина. Его главными помощниками были профессор Шумский, филолог-японист полковник Котельников и Каспаров. Сам Толстой умер вскоре после победы. Благодаря своей успешной работе группа смогла снять с ГРУ часть нагрузки по дешифровке сообщений японской армии. Одной из задач первой группы Пятого Управления было наблюдение за передвижением Квантунской армии, выявление свидетельств готовящегося нападения на Советский Дальний Восток.
Сообщения о намерениях Японии, полученные Сталиным от Зорге и Пятого Управления, позволили ему перевести на Запад половину войск Дальневосточного округа. В течение октября – ноября от 8 до 10 стрелковых дивизий вместе с тысячей танков и тысячей самолетов были брошены на германский фронт. Они прибыли туда в наиболее критический момент. 2 октября Гитлер начал наступление на Москву, известное под кодовым названием «Операция Тайфун», которую он назвал «последней решающей битвой войны». Через два дня, выступая перед возбужденной толпой в берлинском «Спортпаласе», он заявил: «Враг разгромлен, и ему уже не удастся собраться с силами!» Но Москва не пала. Защита Советского государства стала священной войной за Родину-мать. Сталин превратился в символ национального единства в борьбе против коварного захватчика. Хотя государственные учреждения и иностранные представительства были в середине октября эвакуированы на Волгу – в Куйбышев, Сталин оставался в Кремле. «Сталин с нами!» – было постоянным лозунгом защитников Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
Обладая самой развитой разведывательной сетью в своей истории, Советский Союз в первые часы 22 июня 1941 года потерпел самое сокрушительное поражение своих разведывательных органов во Второй мировой войне. Провал явился результатом отнюдь не недостатка информации, но ее анализа и использования. Внезапность немецкого нападения стала возможной благодаря как характеру советской системы разведки, так и в связи с личными ошибками диктатора, стоявшего во главе этой системы. На Уайтхолле терпеливое изучение донесений разведки в системе различных комитетов в конечном итоге привело к признанию намерения Гитлера начать войну против СССР. В Москве же вся система оценки разведывательной информации была пронизана раболепным страхом, который выражался формулой «угадать, угодить, уцелеть». Однако провалы системы не могут служить достаточным оправданием крайне порочной роли главного аналитика разведывательной информации, которую принял на себя Сталин. Сталин не увидел огромную опасность неизбежного нападения Германии, так как был занят борьбой с тремя несуществующими «заговорами»: замыслом Англии столкнуть его с Гитлером; ожиданием ультиматума со стороны Гитлера, а также намерением немецких генералов спровоцировать его на приказ открыть огонь по передовым частям немецкой армии. Воображаемые заговоры заслонили от Сталина реальный и опасный план – «План Барбаросса». Как писал в семнадцатом веке кардинал де Ретц, «самые недоверчивые люди чаще всего остаются в дураках».
Глава VIII
Великая отечественная война (1941–1945)
«План Барбаросса» предусматривал крупнейшее в истории наступление. Гитлер считал, что вермахт победит еще до начала зимы: «Достаточно стукнуть в дверь, и весь этот прогнивший дворец рассыплется.» Его войска продвигались со скоростью 50 миль в сутки, сметая все на своем пути даже быстрее, чем во время блицкрига в Западной Европе. Перед Советским Союзом стояла и угроза одновременного нападения Японии на Востоке. Зорге доносил из Токио, что Риббентроп требовал от германского посольства убедить японцев нарушить их договор о нейтралитете с Советским Союзом, заключенный буквально за три месяца до начала «Плана Барбаросса». «Делайте, что хотите, – писал Риббентроп, – но японцы должны начать войну с Россией… Чем раньше это произойдет, тем лучше. Мы продолжаем надеяться, что еще до начала зимы пожмем руки японцам на Транссибирской магистрали.» В японском правительстве мнения разделились между сторонниками «северного» (война с Советским Союзом) и «южного» (война с Великобританией и Соединенными Штатами) вариантов.
Информацию для передачи в Москву Зорге получал преимущественно от Озаки, поскольку сторонники «южного» варианта одержали верх. 15 августа он сообщил, что от начала войны до наступления зимы отказались из-за «чрезмерного напряжения японской экономики». Позже Зорге отмечал, что, несмотря на поступавшие с опозданием благодарности за его сообщения, на которые никто не обращал внимания, ему до конца сентября так и не удалось убедить Москву в серьезности намерений Японии. На свою радиограмму: «Можно считать, что Советский Дальний Восток не подвергнется нападению Японии» он получил специальное благодарственное послание из Москвы. В октябре Сталин отправил почти половину войск с Дальнего Востока на Западный фронт. В последнем своем послании в Москву Зорге просил в связи со снижением угрозы нападения со стороны Японии отозвать его домой или направить в Германию. Это сообщение так и не ушло. 18 октября Зорге арестовали. Затем в течение нескольких дней были арестованы 35 членов его группы. По свидетельству офицера японской безопасности, ответственного за слежку, ночь перед арестом Зорге провел в постели жены немецкого посла.
Разведданные относительно намерений Японии, поступившие от группы Зорге после начала операции «Барбаросса», основывались на одном ошибочном предположении. Передаваемая Зорге информация не была, как многие считают, уникальной. Кое-что поступало одновременно из перехваченных японских дипломатических телеграмм. Пожалуй, именно благодаря этому совпадению сообщений Зорге и завоевал полное доверие Москвы всего за три недели до своего ареста японской службой безопасности. После ареста Зорге сообщения, подтверждающие намерения Японии, продолжали поступать. В расшифрованной телеграмме от 27 ноября 1941 года, отправленной из Токио в посольство в Берлине (а может быть и в Москве), говорилось: «Необходимо встретиться с Гитлером и Риббентропом и тайно разъяснить им нашу позицию в отношении Соединенных Штатов… Объясните Гитлеру, что основные усилия Японии будут сконцентрированы на юге и что мы предлагаем воздержаться от серьезных действий на севере.» Наиболее значительные успехи советских криптологов времен войны связаны с расшифровкой японских кодов и шифров. В феврале 1941 года группа дешифровки спецотдела была передана Пятому (шифровальному) Управлению НКГБ (позднее НКВД). Ядром нового управления был Исследовательский отдел, который занимался разгадыванием иностранных систем кодировки и шифрования. Работа ведущего специалиста по Японии С. Толстого была отмечена выше, чем любого другого советского криптолога времен войны, – его наградили двумя орденами Ленина. Его главными помощниками были профессор Шумский, филолог-японист полковник Котельников и Каспаров. Сам Толстой умер вскоре после победы. Благодаря своей успешной работе группа смогла снять с ГРУ часть нагрузки по дешифровке сообщений японской армии. Одной из задач первой группы Пятого Управления было наблюдение за передвижением Квантунской армии, выявление свидетельств готовящегося нападения на Советский Дальний Восток.
Сообщения о намерениях Японии, полученные Сталиным от Зорге и Пятого Управления, позволили ему перевести на Запад половину войск Дальневосточного округа. В течение октября – ноября от 8 до 10 стрелковых дивизий вместе с тысячей танков и тысячей самолетов были брошены на германский фронт. Они прибыли туда в наиболее критический момент. 2 октября Гитлер начал наступление на Москву, известное под кодовым названием «Операция Тайфун», которую он назвал «последней решающей битвой войны». Через два дня, выступая перед возбужденной толпой в берлинском «Спортпаласе», он заявил: «Враг разгромлен, и ему уже не удастся собраться с силами!» Но Москва не пала. Защита Советского государства стала священной войной за Родину-мать. Сталин превратился в символ национального единства в борьбе против коварного захватчика. Хотя государственные учреждения и иностранные представительства были в середине октября эвакуированы на Волгу – в Куйбышев, Сталин оставался в Кремле. «Сталин с нами!» – было постоянным лозунгом защитников Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235