Фрэнсис Бэкон
От чиновника требуется не умение, не мастерство или знание, а всего лишь лояльность и беспрекословная исполнительность. По своей объективной неквалифицированности труд чиновника может быть приравнен разве что к труду чернорабочего. Это не может не культивировать в нем комплекса неполноценности и, естественно, жажды реванша. В этом же аспекте следует рассматривать и тенденцию чиновничьего аппарата к разрастанию, разбуханию… Действительно, каждому, даже самому мелкому начальнику хочется расширить круг своих подчиненных, а то ведь что же получается… что он, в самом деле, ефрейтор какой, чтобы командовать всего лишь десятком солдат? Нет, шалишь!
Чиновники размножаются, как поганки, — делением.
Наряду с ростом чиновничьего сословия при Августе наблюдался бурный рост проституции, в особенности ее высшего слоя — гетеризма.
Этот рост стал отчетливо наблюдаться еще при Корнелии Сулле, который был подлинным гурманом в сфере плотских наслаждений и стремился к обладанию образованными, коммуникабельными, утонченными женщинами (впрочем, и мужчинами тоже), а таковыми уж никак не могли быть уличные или бордельные проститутки. Здесь требовалась элита…
Но расцвет гетеризма при Августе прямо совпал с явлением, которое в наше время считается чем-то совершенно тривиальным, а в то время вызывало шок своей смелой новизной. Речь идет о проституции замужних женщин, к тому же из высших сословий. Это очень важно, так как опровергает заявления деятелей левого толка о том, что проституцию порождали и порождают социальное неравенство, бедность, нищета и т.п. Проституцию порождает порочность натуры, и только она, так что здесь не имеет абсолютно никакого значения, занимается этим ремеслом барыня или ее служанка, хозяйка роскошного особняка или дворничиха, вокзальная шлюха или жена красного командарма, расталкивающая локтями других таких жен, чтобы лечь под Сталина, дабы заработать какие-то блага для своей безбедно живущей семьи.
Тогда, при Августе, это шокировало и в то же время стало типичным явлением, как о нем с возмущением писал Гораций, сам по себе далеко не ханжа, но человек, привыкший уважать основные правила социальной игры:
Но на глазах у всех, при муже, наконец, Она встает, спеша на оклик отозваться, Коль с корабля пришел испанского купец, Который о цене не станет торговаться.
И все это на фоне нового брачного кодекса Августа, строго каравшего за супружескую измену и создающего ряд проблем для холостяков!
Пожалуй, именно в эту эпоху и получило свое наибольшее распространение явление, которое в XX веке Зигмунд Фрейд назовет «культурным лицемерием». С одной стороны — преследования за прелюбодеяние, с другой — проституция при участии матерей благородный семейств, с одной стороны — активизация полиции нравов, с другой — публичные проявления откровенно безнравственного поведения тех, которые охраняют эту, нравственность всеми наличными средствами имперского воздействия.
Первое лицо империи, Божественный Август. По его приказу прокуроры неустанно рыскали по городу, раздевая и обследуя женщин «на предмет их связи с блудниками», как сообщают историки того времени. Ну, в то, что прокуроры охотно раздевали смазливых женщин, поверить нетрудно, но вот каким образом они определяли наличие «связи с блудниками» — загадка едва ли разрешимая.
Историки единодушно утверждают, что у Августа в зрелом возрасте развилась навязчивая страсть к девственницам, и даже его законная супруга без устали поставляла ему все новых и новых непорочных созданий для упражнений в дефлорации.
Кроме того, Август совершенно открыто держал при себе мальчика Сарментуса, как говорят, для «задних» развлечений. Еще говорят, что он учредил специальные придворные должности «комиссаров сладострастия», которым вменялось в обязанность изобретать и разрабатывать новые виды и формы сексуальных сношений. Это своеобразное «конструкторское бюро» просуществовало довольно долго и при последующих римских императорах, изобретая не только способы и варианты этого вида общения, но и специальные аксессуары и приспособления, которые в наше время можно увидеть на прилавках секс-шопов.
Август также оставил след в Истории и как устроитель грандиозного пиршества, вернее, оргии, получившей название «Ужин двенадцати богов». Участники этой оргии были одеты богами и богинями, а сам император исполнял роль Аполлона, осыпавшего любовными ласками всех обитателей этого импровизированного Олимпа независимо, разумеется, от пола.
Эта разнузданная и пышно обставленная оргия вызвала всеобщее возмущение не только наглой демонстрацией пренебрежения нормами имперской морали, но еще и тем, что она отличалась поистине божественной роскошью в то время как в Риме вследствие неурожая и неразумно щедрых хлебных раздач царил голод. К неприкрытой развращенности Августа все уже давно привыкли, но это гастрономическое изобилие на глазах у голодных римлян расценивалось не иначе как беспредел власти и вызвало волну всеобщего возмущения. На римских улицах раздавались гневные крики: «Весь хлеб съели боги!», «Цезарь — Аполлон, но Аполлон — мучитель!», но кто на них обращал внимание…
Вот теперь самое время вернуться к знаменитому римскому поэту Овидию, автору поэм «Метаморфозы», «Любовные элегии», «Наука любви» и «Лекарство от любви», которые по праву считаются наиболее авторитетной художественной летописью эпохи Августа. Впрочем, может быть, это Август является общественным деятелем эпохи Овидия…
В своих «Метаморфозах» поэт переосмысливает все мифологические сюжеты, касающиеся перевоплощений людей в зверей или в растения, что в принципе не может претендовать на какую бы то ни было оригинальность. Но явление совершенно иного порядка — трилогия о любви, которая стала своеобразной энциклопедией римской жизни того времени.
В «Любовных элегиях» описываются разнообразные эротические истории, своего рода этюды на темы римского быта, где действуют похотливые и чрезвычайно изобретательные жены, простодушные мужья-рогоносцы, дерзкие соблазнители, ловкие служанки-сводни. «Элегии» насыщены любовными победами и поражениями, осадами и штурмами, недоразумениями, ссорами и изменами.
Здесь Овидий несомненно предвосхитил Боккаччо, который, кстати, был его поклонником и последователем.
А вот «Науку любви» можно назвать учебником любовной стратегии, вернее, стратегии обладания. В первой части поэмы автор щедро делится с читателями своими соображениями о приемах соблазнения. Он советует знакомиться с будущими «жертвами» в основном в общественных местах, где внимание женщины рассеяно и она волей-неволей взволнована присутствием множества людей. Лучше всего знакомиться, предлагает Овидий, на улице, в театре, местах общественных собраний, в суде… И — жанровые зарисовки той же улицы, театра, суда, бесценная летопись…
Третья часть поэмы содержит наставления женщинам в искусстве наиболее выгодного преподнесения себя: как украшать волосы, как использовать косметику, какую часть тела обнажать для привлечения мужского внимания, но самое главное — какую позу выбрать для любовной игры:
«Женщины, знайте себя! И не всякая поза годится
— Позу сумейте найти телосложенью под стать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149