Сама постановка такой проблемы была надуманной, невероятной, немыслимой, и тем не менее…
КСТАТИ:
«Весьма вероятно наступление невероятного».
Агафон
На острие этой невероятной проблемы стояла Женщина — ее естественная первопричина и в то же самое время — естественное, а потому неоспоримое доказательство ее невероятности.
Однако проблема все-таки существовала, потому что мотив ее возникновения был совершенно естественным и логически оправданным: стремление слабых, ущербных, бесталанных властвовать над сильными и полноценными посредством ущемления их природных свойств и потребностей, угнетения в них всего человеческого, в том числе и свободы мысли.
А воплощением природного начала во все времена была Женщина и потому именно она находилась в эпицентре этой борьбы.
Она — недосягаемая Прекрасная Дама, дантовская Беатриче, Лаура Петрарки, и Она же — общедоступная уличная блудница, Она — грозная королева и озорная камеристка, добродетельная воительница и распутная монахиня, принцесса и нищенка, благотворительница и воровка, умница и, цитируя Жванецкого, «ужас какая дура»…
Есть универсальные, узнаваемые во всех эпохах женские образы, но есть такие, которые способны придать эпохе неповторимый колорит, которые и определяют ее женское лицо. Ведь каждая эпоха двулика, а ее женское лицо подчас лишь оттеняет мужское, а подчас приобретает особую самоценность, становясь уже не лицом, а ликом…
Ну, в какой иной эпохе мог появиться такой женский лик, как легендарная папесса Иоанна, которая целых два года успешно, безукоризненно выступала в образе Папы Римского?
А ведь эту дерзкую монашенку не назначили, а избрали на этот пост суровые кардиналы, которым и в голову не могло прийти подозрение относительно того, что они избирают переодетую женщину! А избирали они потому, что претендент на папский титул действительно соответствовал всем необходимым требованиям, и кто же мог представить себе вот такое…
Когда же тайное вдруг стало явным, они, жестоко оскорбленные столь наглым обманом, забили ее, только что родившую, камнями (или привязали к конскому хвосту), вкладывая в этот акт не столько обиду оскорбленного доверия, сколько ненависть к чужому успеху, который оказался настолько великим, что далеко выходил за рамки их компетенции и власти.
КСТАТИ:
В Риме, возле церкви Сан-Клементе, на том месте, где папесса Иоанна якобы родила ребенка, с IX по середину XVII века стоял памятник в честь этого события, которое тогда никто не подвергал сомнению…
А такой образ, как русская княгиня Ольга, правившая с 945-го по 964 г. и уничтожившая пять тысяч древлян, казнивших ее мужа, включая два состава посольств древлянского князя Мала, который изнывал от желания жениться на ней…
Традиционно этот акт возмездия трактуется как образец супружеской верности и солидарности, но, думается, причина его кроется в другом. Ольга ведь отлично осознавала всю низость поступка мужа, самовольно изменившего правили игры и подвергшего древлян двойному «налогообложению», понимала, что он получил именно то, что заслужил, но это ее муж, и право судить о его поступках она никому не уступит, как и право на собственное видение истины.
Она отнюдь не узурпировала это право, оно было присуще ее характеру как нечто само собой разумеющееся, и основанием для него служила высокая цивилизованность чувств этой незаурядной женщины.
Как в этом контексте не упомянуть византийскую императрицу Зою (ок. 978—1050 гг.), полстолетия управлявшую страной, умело манипулировавшую тремя мужьями-императорами, которые, умирая, сменили друг друга и на троне, и в постели этой великой женщины…
В соборе святой Софии (нынешняя мечеть Ая-София) сохранился мозаичный групповой портрет, где она занимает центр изображаемого пространства, а слева и справа от нее — Иисус Христос и один из мужей-императоров, имя которого затерто. Действительно, не все ли равно…
КСТАТИ:
«Мягкое и слабое побеждает твердое и сильное. В Поднебесной нет ничего мягче и слабее воды, но она нападает на крепкое и сильное, и никто не может победить ее».
Лао-цзы
А вот такой образ средневековой Женщины…
Тамара (ок. сер. 60-х гг. xii — 1207 г.), царица Грузии.
Во время ее правления страна достигла невиданного ранее могущества во всех сферах деятельности, включая и военную. Грузинский древний историк Басили в своем знаменитом труде «Жизнь царицы Тамары» так описывает внешность царицы: «Говоря здесь старым слогом, „рожденный слепым — слепым и идет из мира“ — подразумевается всякий, не видевший Тамары. Правильно сложенное тело, темный цвет глаз и розовая окраска белых ланит; застенчивый взгляд, манера царственно вольно метать взоры вокруг себя, приятный язык, веселая и чуждая развязности, услаждающая слух речь, чуждый всякой порочности разговор…»
Конечно, придворные хронисты есть придворные хронисты, то есть искусные лакировщики действительности, так что все их славословия, как правило, следует делить на 2, 4, 8 и т.д., но в случае царицы Тамары Басили, пожалуй, был объективен.
Его характеристики внешности Тамары подтверждаются свидетельствами и других, более независимых хронистов. Она действительно была красива, умна, образованна и аристократична. Она была мудрой и справедливой правительницей и при всем этом как утверждали современники, страдала самой элементарной нимфоманией, вечной сексуальной неудовлетворенностью (в просторечии — «бешенством матки»), вследствие чего сбрасывала со скалы своих несчастных любовников. По приблизительным данным, их количество подходило к двум тысячам.
Никто не знает доподлинно, как все было на самом деле, да и так ли это важно?
Что же касается полноты образа царицы Тамары, то вот еще один фрагмент из труда Басили:
«Когда приблизились к Тбилиси, навстречу им выступила и Тамара. Радовалась, благодарила Бога, спрашивала о здоровье каждого из вернувшихся из похода. И они радовались, видя ее.
Все поля вокруг Тбилиси были запружены победителями и больше не могли уместить людей, лошадей, мулов и верблюдов.
Так велико было число пленных, что завозили их в город и продавали за деревянную мерку муки…
Привезли торжественно Тамару и, принесши ей в дар добычу, привели на вассальный поклон ей всех главарей Персии.
Затем сами тоже поклонились ей и поздравили со счастливым царствованием, Богом дарованным».
Вот так. А бешенство матки — это всего лишь деталь, штрих, призванный оттенить и тем самым сделать еще более ярким сияние этой звезды на небосклоне Средних веков.
КСТАТИ:
«Ночь придает блеск звездам и женщинам».
Джордж Гордон Байрон
Еще одна августейшая Дама — Элеонора Аквитанская (1122—1204 гг.). В пятнадцатилетнем возрасте она вышла замуж за короля Людовика VII.
Когда ей было 28 лет, супруг дал ей развод, предварительно вернув под конвоем домой из Второго крестового похода. Причина: независимость суждений. Ровно через два месяца после расторжения брака Элеонора вышла замуж за Генриха II Английского, вассала своего бывшего супруга. Людовик VII, конечно, пришел в бешенство, но благоразумно воздержался от каких-либо действий по реализации своего бешенства.
Элеонора была покорной и нерассуждающей женой более двадцати лет, так что второй муж не имел никаких оснований обвинить ее в независимости суждений, но обвинить хоть в чем-нибудь было весьма желательно, так как Генрих II Английский уже присмотрел ей замену в виде молодой красавицы Розамунды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149