путем всяких дипломатических ухищрений Кондратьеву удалось склонить Селянина на мировую, но Горбунов от мировой отказался. А дальше произошло нечто совсем непредвиденное — Митя совсем забыл о только что принятом решении, и они с комдивом отвели-таки душу, обстоятельно и со вкусом обсудив характер, взгляды и семейные обстоятельства Виктора Горбунова.
Первым опомнился комдив.
— Ну ладно, — сказал он, протягивая руку. — Что это мы с тобой как две бабы…
И зашагал к «Онеге», оставив Туровцева в смутном ощущении, что он сделал нечто такое, чего делать не следовало.
Глава двадцать третья
На следующее утро у Горбунова окончательно пропал голос. Губы обметало. Гриша попытался удержать его в постели, но командир молча показал ему кукиш и стал делать зарядку. Единственное, что он разрешил — и то как великую милость, — забинтовать горло и смазать болячки цинковой мазью. В таком неавантажном виде он потащился на лодку, за столом сидел нахохлившись, чай казался ему холодным, и он загонял Границу.
После второго стакана командир заговорил. Одними губами — связки бездействовали.
— Вам задание, помощник.
— Есть, — сказал Митя.
Но командир опять замолчал и не разжал губ, пока помощник не догадался вынуть блокнот. Добившись своего, он зашептал:
— Послезавтра в девятнадцать ноль-ноль по ленинградскому радио выступают передовики ремонта Ждановский, Туляков, Савин, ответственный Туровцев. Двадцать минут: десять вам, остальным по три и три в периоде. Подготовьте текст, самую суть. Страница, напечатанная через два интервала, идет примерно две минуты. Все ясно?
«Еще бы не ясно, — подумал Митя, — не надо большого ума, чтоб догадаться, с какого румба дует ветер». А вслух сказал:
— Я не могу идти, я арестованный.
Горбунов усмехнулся.
— Ничего. Пойдете под конвоем.
— Виктор Иванович, — сказал Гриша, — я вам категорически запрещаю присутствовать при подъеме флага.
— Идите вы, доктор, знаете куда, — просипел Горбунов.
Он с трудом нагнулся и полез в центральный пост. Зайцев засмеялся, Ждановский вздохнул, а Митя позавидовал доктору.
Сразу же после подъема флага на лодку густо пошел посетитель.
Первым явился Саша Веретенников. В новой шинели из тонкого драпа, в новой фуражке с нахимовским козырьком, маленький, нарядный, заряженный весельем и энергией, как лейденская банка электричеством.
— Встать смирно! — скомандовал он, столкнувшись с Митей на трапе. — Играй большой сбор!
— Не вижу повода, — буркнул Митя. Он совсем не был расположен к шуткам.
— Щенок, — сказал Сашка. — Да ты знаешь, кто перед тобой?
— Некто Веретенников. Ну, здорово!
— Не «здорово», а «здравия желам». А кто такой Веретенников — знаешь?
— Тип.
— Молчи, сгною. Не тип, а командир пэ эль эм-бис двести тринадцать старший лейтенант Веретенников А.И.
Митя почесал в затылке.
— Тогда поздравляю…
— Можете. — Веретенников нагнул к себе Митю и поцеловал, обдав запахом пудры и одеколона «Магнолия». — Слушай, старпом, нет ли у тебя чего-нибудь такого антисептического?..
— Нашел у кого спрашивать. Живешь на базе…
— И-и, голубчик! Все это плюсквамперфектум. На базе сейчас институт благородных девиц. Из крепких напитков только чай.
— Что так?
— Весна. Период строгостей и перемен. Знаешь, как у нас: один старшина напился — весь флот без чарки. Опять же идет обследование, приехало из Москвы какое-то грозное начальство, на бригаде дым коромыслом, комбриг драит комдивов, комдивы нас, все злые как собаки. Хожу, как Диоген — слыхал про такого? — и ищу человека. Митька, будь хоть ты человеком… Я ж ведь не водки прошу. — Он замахал обеими руками.
— Чего же?
— Понимания. Сашка Веретенников — командир корабля! Занятно? Мне все чудится, что вот-вот люди одумаются и скажут: «Кто — Веретенников? Тот самый? Гнать в шею…» — Сашка радостно захохотал. — Митюша, ну можешь ты по-хорошему, от всего сердца позавидовать товарищу?
— Нет.
— Врешь. Ты что — не хочешь командовать кораблем?
— Хочу, но не умею.
— Ого! Ясно и достойно, в стиле Витьки Горбунова. Да, не повезло Виктору… Переходи ко мне, старпом. Я серьезно говорю. Имеешь шанс выйти в море. А при удаче — в люди.
— Нет уж, спасибо.
— Не хочешь? Одобряю. Виктор — это, брат, явление, он еще себя покажет. Слушай, старпом, — он понизил голос, хотя поблизости никого не было, — это факт, что Виктор набил морду какому-то интенданту?
— Не слыхал. Откуда такие сведения?
— Слухом земля полнится. Ты что темнишь? — вдруг закричал Саша. — Не доверяешь?
— Спроси у него сам. Ты зачем пришел? За пониманием?
— Лишь отчасти. Пришел я, понимаешь, по деликатному делу. Хочу позаимствовать у вас пушчонку.
— Что значит «позаимствовать»?
— Нас намечают в первый эшелон. А у меня откатное устройство заедает.
— Ясно, — сказал Митя. — Так бы и говорил с самого начала — раздевать пришел. Придется тебе иметь дело с командиром.
Горбунов любил Сашку, но поздоровался холодно, вероятно, догадался о цели визита. Он выслушал его, не перебивая, и даже после того, как Саша умолк, долго сидел с безучастным видом. Затем прошептал:
— Что же Левушка сам ко мне не пришел? Стесняется?
Услышав, что Лева Ратнер переведен на «щуку», Горбунов слегка оживился.
— Значит, я имею честь беседовать… — захрипел он, приподнимаясь.
— С командиром двести тринадцатой, — гаркнул Саша и приготовился целоваться.
Горбунов сел.
— Поздравляю. Хорошо начинаешь.
С этого момента он перестал замечать присутствие старшего лейтенанта Веретенникова.
— Скажите, пожалуйста, штурман, что у них там не ладится?
— Что-то с откатным устройством.
— Не могут отрегулировать?
— Вероятно, — сказал Митя, пряча улыбку.
— Надо сходить на двести тринадцатую и посмотреть, в чем там у них дело. В крайнем случае возьмем себе их пушку и отремонтируем.
— Товарищ командир, — уже всерьез взмолился Митя, — вы же знаете, что такое в нынешних условиях снимать и крепить орудие…
— Ну хорошо. Какой выход?
— Раз такое дело, пошлем своих ребят и сделаем не хуже, чем у нас.
— А больше им ничего не надо? — Горбунов протянул через стол руку и пощупал драп на шинели Веретенникова. Сашка сидел красный. — Ладно, вызовите мне Филаретова.
Поскольку Филаретова уже два месяца не было на лодке, Туровцев понял приказание как сигнал выйти из отсека и не показываться, пока не позовут. Так он и сделал, а вернувшись через четверть часа, застал командира в одиночестве.
— Атака отбита?
— Надеюсь. Сашка — хороший товарищ. И у него есть самолюбие, а не фанаберия только.
«Намек?» — подумал Митя.
— Вы вели себя безупречно, штурман. Mes compliments…
Вторым посетителем был Одноруков. Митя упустил момент его появления и был удивлен, застав Горбунова в обществе незнакомого человека. Посетитель был одет в новенькую морскую форму, сидевшую на нем как на портновском манекене, на старообразном личике жили, окруженные коричневыми тенями, внимательные, недобрые и как будто слегка воспаленные глаза. «У кого я видел такие глаза?» — спросил себя Митя и, поймав взгляд командира, представился гостю по всей форме — с должностью и званием.
Гость ответил не сразу. Он сначала откинулся назад, как бы для того, чтоб получше охватить взглядом такого крупного и красивого лейтенанта. Большой рот растянулся в улыбке и стал очень похож на тире, заключенное в круглые скобки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Первым опомнился комдив.
— Ну ладно, — сказал он, протягивая руку. — Что это мы с тобой как две бабы…
И зашагал к «Онеге», оставив Туровцева в смутном ощущении, что он сделал нечто такое, чего делать не следовало.
Глава двадцать третья
На следующее утро у Горбунова окончательно пропал голос. Губы обметало. Гриша попытался удержать его в постели, но командир молча показал ему кукиш и стал делать зарядку. Единственное, что он разрешил — и то как великую милость, — забинтовать горло и смазать болячки цинковой мазью. В таком неавантажном виде он потащился на лодку, за столом сидел нахохлившись, чай казался ему холодным, и он загонял Границу.
После второго стакана командир заговорил. Одними губами — связки бездействовали.
— Вам задание, помощник.
— Есть, — сказал Митя.
Но командир опять замолчал и не разжал губ, пока помощник не догадался вынуть блокнот. Добившись своего, он зашептал:
— Послезавтра в девятнадцать ноль-ноль по ленинградскому радио выступают передовики ремонта Ждановский, Туляков, Савин, ответственный Туровцев. Двадцать минут: десять вам, остальным по три и три в периоде. Подготовьте текст, самую суть. Страница, напечатанная через два интервала, идет примерно две минуты. Все ясно?
«Еще бы не ясно, — подумал Митя, — не надо большого ума, чтоб догадаться, с какого румба дует ветер». А вслух сказал:
— Я не могу идти, я арестованный.
Горбунов усмехнулся.
— Ничего. Пойдете под конвоем.
— Виктор Иванович, — сказал Гриша, — я вам категорически запрещаю присутствовать при подъеме флага.
— Идите вы, доктор, знаете куда, — просипел Горбунов.
Он с трудом нагнулся и полез в центральный пост. Зайцев засмеялся, Ждановский вздохнул, а Митя позавидовал доктору.
Сразу же после подъема флага на лодку густо пошел посетитель.
Первым явился Саша Веретенников. В новой шинели из тонкого драпа, в новой фуражке с нахимовским козырьком, маленький, нарядный, заряженный весельем и энергией, как лейденская банка электричеством.
— Встать смирно! — скомандовал он, столкнувшись с Митей на трапе. — Играй большой сбор!
— Не вижу повода, — буркнул Митя. Он совсем не был расположен к шуткам.
— Щенок, — сказал Сашка. — Да ты знаешь, кто перед тобой?
— Некто Веретенников. Ну, здорово!
— Не «здорово», а «здравия желам». А кто такой Веретенников — знаешь?
— Тип.
— Молчи, сгною. Не тип, а командир пэ эль эм-бис двести тринадцать старший лейтенант Веретенников А.И.
Митя почесал в затылке.
— Тогда поздравляю…
— Можете. — Веретенников нагнул к себе Митю и поцеловал, обдав запахом пудры и одеколона «Магнолия». — Слушай, старпом, нет ли у тебя чего-нибудь такого антисептического?..
— Нашел у кого спрашивать. Живешь на базе…
— И-и, голубчик! Все это плюсквамперфектум. На базе сейчас институт благородных девиц. Из крепких напитков только чай.
— Что так?
— Весна. Период строгостей и перемен. Знаешь, как у нас: один старшина напился — весь флот без чарки. Опять же идет обследование, приехало из Москвы какое-то грозное начальство, на бригаде дым коромыслом, комбриг драит комдивов, комдивы нас, все злые как собаки. Хожу, как Диоген — слыхал про такого? — и ищу человека. Митька, будь хоть ты человеком… Я ж ведь не водки прошу. — Он замахал обеими руками.
— Чего же?
— Понимания. Сашка Веретенников — командир корабля! Занятно? Мне все чудится, что вот-вот люди одумаются и скажут: «Кто — Веретенников? Тот самый? Гнать в шею…» — Сашка радостно захохотал. — Митюша, ну можешь ты по-хорошему, от всего сердца позавидовать товарищу?
— Нет.
— Врешь. Ты что — не хочешь командовать кораблем?
— Хочу, но не умею.
— Ого! Ясно и достойно, в стиле Витьки Горбунова. Да, не повезло Виктору… Переходи ко мне, старпом. Я серьезно говорю. Имеешь шанс выйти в море. А при удаче — в люди.
— Нет уж, спасибо.
— Не хочешь? Одобряю. Виктор — это, брат, явление, он еще себя покажет. Слушай, старпом, — он понизил голос, хотя поблизости никого не было, — это факт, что Виктор набил морду какому-то интенданту?
— Не слыхал. Откуда такие сведения?
— Слухом земля полнится. Ты что темнишь? — вдруг закричал Саша. — Не доверяешь?
— Спроси у него сам. Ты зачем пришел? За пониманием?
— Лишь отчасти. Пришел я, понимаешь, по деликатному делу. Хочу позаимствовать у вас пушчонку.
— Что значит «позаимствовать»?
— Нас намечают в первый эшелон. А у меня откатное устройство заедает.
— Ясно, — сказал Митя. — Так бы и говорил с самого начала — раздевать пришел. Придется тебе иметь дело с командиром.
Горбунов любил Сашку, но поздоровался холодно, вероятно, догадался о цели визита. Он выслушал его, не перебивая, и даже после того, как Саша умолк, долго сидел с безучастным видом. Затем прошептал:
— Что же Левушка сам ко мне не пришел? Стесняется?
Услышав, что Лева Ратнер переведен на «щуку», Горбунов слегка оживился.
— Значит, я имею честь беседовать… — захрипел он, приподнимаясь.
— С командиром двести тринадцатой, — гаркнул Саша и приготовился целоваться.
Горбунов сел.
— Поздравляю. Хорошо начинаешь.
С этого момента он перестал замечать присутствие старшего лейтенанта Веретенникова.
— Скажите, пожалуйста, штурман, что у них там не ладится?
— Что-то с откатным устройством.
— Не могут отрегулировать?
— Вероятно, — сказал Митя, пряча улыбку.
— Надо сходить на двести тринадцатую и посмотреть, в чем там у них дело. В крайнем случае возьмем себе их пушку и отремонтируем.
— Товарищ командир, — уже всерьез взмолился Митя, — вы же знаете, что такое в нынешних условиях снимать и крепить орудие…
— Ну хорошо. Какой выход?
— Раз такое дело, пошлем своих ребят и сделаем не хуже, чем у нас.
— А больше им ничего не надо? — Горбунов протянул через стол руку и пощупал драп на шинели Веретенникова. Сашка сидел красный. — Ладно, вызовите мне Филаретова.
Поскольку Филаретова уже два месяца не было на лодке, Туровцев понял приказание как сигнал выйти из отсека и не показываться, пока не позовут. Так он и сделал, а вернувшись через четверть часа, застал командира в одиночестве.
— Атака отбита?
— Надеюсь. Сашка — хороший товарищ. И у него есть самолюбие, а не фанаберия только.
«Намек?» — подумал Митя.
— Вы вели себя безупречно, штурман. Mes compliments…
Вторым посетителем был Одноруков. Митя упустил момент его появления и был удивлен, застав Горбунова в обществе незнакомого человека. Посетитель был одет в новенькую морскую форму, сидевшую на нем как на портновском манекене, на старообразном личике жили, окруженные коричневыми тенями, внимательные, недобрые и как будто слегка воспаленные глаза. «У кого я видел такие глаза?» — спросил себя Митя и, поймав взгляд командира, представился гостю по всей форме — с должностью и званием.
Гость ответил не сразу. Он сначала откинулся назад, как бы для того, чтоб получше охватить взглядом такого крупного и красивого лейтенанта. Большой рот растянулся в улыбке и стал очень похож на тире, заключенное в круглые скобки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140