Сам регент был смертельно ранен и взят в плен, а шесть графов остались лежать на поле боя. Семьдесят шотландских лордов, пятьсот рыцарей и сквайров и почти все пешие воины погибли. Англичане потеряли одного рыцаря, одного тяжеловооруженного конника и двенадцать лучников. Одно-единственное утро положило конец кропотливому труду шотландцев, длившемуся четверть века, а паутина Брюса была разорвана английской дисциплиной и «серыми гусиными перьями».
Глава VII
РЫЦАРИ ОРДЕНА ПОДВЯЗКИ
«Существуют периоды, когда история войн является истинной историей народов, ибо они есть испытание государственного опыта».
Епископ Стаббс
Не только Берик, но и Шотландия теперь находилась на милости Эдуарда. Он не включил ее в Англию, как это сделал его дед после Спотсмюра, но, возвращаясь к его изначальной политике, пожаловал ее, как верховный лорд, Баллиолю в качестве лена. Англо-шотландский парламент сторонников последнего отменил все акты династии Брюсов и ратифицировал все обязательства по отношению к английскому королю, сделанные в прошлом году. Графства Дамфрис, Селкирк, Пиблс, Роксбург, Берик и оба Лотиана были переданы «королю, короне и королевству Англии со всеми их городами и замками, правами и иными принадлежностями». От шотландского юга на заливе Форт остались только Стерлинг, Ланарк, Дамбартон, Эр и Галлоуэй. Эдуард также получил остров Мен, который он отдал своему другу и собрату по оружию Уильяму Монтэгю.
Однако каким-то образом Шотландия Брюса и Уоллеса выжила. Лишенные наследства ссорились из-за останков того, что было Шотландией, а презрение народа к Баллиолю сокращало его власть до территории несколько большей, чем то место, где ему случалось быть. В течение следующего года он был вынужден снова искать убежище в Англии, пока мальчик король Давид II был тайно переправлен его сторонниками во Францию. И хотя в 1335 году, когда Эдуард снова захватил Шотландию, большинство шотландских магнатов заключило мир с узурпатором и «никто, кроме детей в своих играх, не смел называть Давида Брюса королем», партизанское сопротивление продолжалось. Как только англичане строили форты, чтобы держать сельскую местность в страхе, шотландцы разрушали их. Подобно Уоллесу и Брюсу «они прятались в дикой местности, среди болот и в густых лесах, так что ни один человек не мог найти их». Сестра Брюса держалась в Килдрумме, и когда предатель граф Атолла осадил ее замок, наследник Дугласов, «черный рыцарь из Лиддесдейла», и сэр Эндрю Морей – третий регент поверженного королевства за три года – прибыли освободить ее и убили Атолла под дубом в Килблейнском лесу.
При этом именно Франция спасла Шотландию. Эдуард ничего не хотел от этой страны за исключением своих наследственных земель в Ажене, которые французские короли захватили под законным предлогом у его отца и так и не вернули. Он так сильно желал дружественных отношений со своим кузеном Валуа, что летом 1331 года переодетый купцом он совершил тайный визит в Аррас, где принес второй и полный вассальный оммаж от своего герцогства. Он даже предложил отказаться от своих гасконских доходов на несколько лет в обмен на правильное решение дела в отношении Ажене и предложил брак между своим сыном и дочерью Филиппа. Он также предложил отправиться с ним в крестовый поход.
В результате для рассмотрения спора была назначена англо-французская судебная комиссия. Но Аженский процесс, как его называли, хотя сначала начавшийся в духе мудрого расследования, вскоре вылился в правовые споры, под которым погибли все первоначальные попытки прийти к соглашению. Обе стороны, исключительно подозрительные, начали настаивать на гарантиях, на которые другая боялась согласиться и, как отметил хронист, «грызть кость спора зубами тупого кляузничества». Англичане отвергали предложение отказаться от определенных замков, а французский король угрожал гасконской знати на спорных территориях лишением наследства и даже смертью, пока они не выкажут полную преданность. Он также намекал, что он может захватить наследственные земли Эдуарда в Понтье – земли в северной Франции, которые было невозможно защитить, – пока он не отдаст замки. Проблема заключалась в том, что комиссары пытались не просто судить с точки зрения феодального права, но примирить претензии соперничающих государственных суверенитетов. Старые свободные феодальные отношения больше не удовлетворяли ни одну из сторон. Эдуард, суверен в Англии, желал им быть и в своих французских доминионах; Филипп и его юристы не были готовы признавать его иначе как на правах подданного. Не было достигнуто никакого соглашения, и спорные земли остались в руках французов.
А между тем обе страны поссорились по поводу Шотландии. После того как французский король оказал Давиду такое же гостеприимство, какое Эдуард предоставил Баллиолю, французский король настаивал, что шотландцы должны быть включены в любой договор между Францией и Англией. Франко-шотландский альянс семилетней давности стал реальностью. Если Эдуард желал быть хозяином Британских островов подобно своему деду, было совершенно очевидно, что сначала он должен решить этот вопрос с французским королем, а ценой такого решения был контроль над Францией.
Хотя феодальная идеология уступала место концепции единого государства, власть феодального лорда все еще представляла собой исключительно важную концепцию для средневекового сознания, поддерживаемую как церковными правилами, так и нормами рыцарства и чести. Часть земель, которые Эдуард рассматривал как принадлежащие ему по праву в силу договора, заключенного его прадедом и Людовиком IX, ныне отторгалась у него. При этом главный лорд, который совершал это, – его собственный кузен и принц, чье право на французский престол было, по мнению Эдуарда, не больше его собственного, – подталкивал шотландцев к отказу от своей лояльности. Всякий раз, когда Эдуард почти заставлял шотландцев признать его сюзеренитет и его вассала Баллиоля в качестве своего короля, Филипп тайно или явно приходил к ним на помощь. Когда летом 1336 года, получив субсидию на шотландскую кампанию от парламента, всегда больше готового давать деньги против шотландцев, чем кого-либо другого, Эдуард зашел на севере так же далеко, как и его дед, и сжег Абердин и Форрес, Филипп отправил из Средиземного моря в Ла-Манш суда, которые он собирал для крестового похода, и заставил его торопиться обратно на юг. Французские деньги и поставки помогали Роберту, сенешалу Шотландии, и Эндрю Морею бросить вызов англичанам, а графине Данбара – дочери Рэндольфа, – держаться много месяцев в замке своего мужа, расположенном на дороге между Эдинбургом и Бериком, против большой армии под командованием Уильяма Монтэгю. Когда ей сказали, что ее брат, граф Морея, находившийся тогда в качестве заложника у англичан, – будет убит, если она продолжит сопротивление, «черная Агнес», как ее называли соотечественники, ответила, что в этом случае она унаследует его графство. И когда осаждающие пробили стены таранами и камнеметательными орудиями, она и ее фрейлины появились на стенах замка, пышно разодетые, и начали протирать пыль своими косынками. Благодаря французским кораблям с провизией она смогла бросить вызов всем попыткам Монтэгю вытеснить ее из замка и в конце концов принудила его ретироваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
Глава VII
РЫЦАРИ ОРДЕНА ПОДВЯЗКИ
«Существуют периоды, когда история войн является истинной историей народов, ибо они есть испытание государственного опыта».
Епископ Стаббс
Не только Берик, но и Шотландия теперь находилась на милости Эдуарда. Он не включил ее в Англию, как это сделал его дед после Спотсмюра, но, возвращаясь к его изначальной политике, пожаловал ее, как верховный лорд, Баллиолю в качестве лена. Англо-шотландский парламент сторонников последнего отменил все акты династии Брюсов и ратифицировал все обязательства по отношению к английскому королю, сделанные в прошлом году. Графства Дамфрис, Селкирк, Пиблс, Роксбург, Берик и оба Лотиана были переданы «королю, короне и королевству Англии со всеми их городами и замками, правами и иными принадлежностями». От шотландского юга на заливе Форт остались только Стерлинг, Ланарк, Дамбартон, Эр и Галлоуэй. Эдуард также получил остров Мен, который он отдал своему другу и собрату по оружию Уильяму Монтэгю.
Однако каким-то образом Шотландия Брюса и Уоллеса выжила. Лишенные наследства ссорились из-за останков того, что было Шотландией, а презрение народа к Баллиолю сокращало его власть до территории несколько большей, чем то место, где ему случалось быть. В течение следующего года он был вынужден снова искать убежище в Англии, пока мальчик король Давид II был тайно переправлен его сторонниками во Францию. И хотя в 1335 году, когда Эдуард снова захватил Шотландию, большинство шотландских магнатов заключило мир с узурпатором и «никто, кроме детей в своих играх, не смел называть Давида Брюса королем», партизанское сопротивление продолжалось. Как только англичане строили форты, чтобы держать сельскую местность в страхе, шотландцы разрушали их. Подобно Уоллесу и Брюсу «они прятались в дикой местности, среди болот и в густых лесах, так что ни один человек не мог найти их». Сестра Брюса держалась в Килдрумме, и когда предатель граф Атолла осадил ее замок, наследник Дугласов, «черный рыцарь из Лиддесдейла», и сэр Эндрю Морей – третий регент поверженного королевства за три года – прибыли освободить ее и убили Атолла под дубом в Килблейнском лесу.
При этом именно Франция спасла Шотландию. Эдуард ничего не хотел от этой страны за исключением своих наследственных земель в Ажене, которые французские короли захватили под законным предлогом у его отца и так и не вернули. Он так сильно желал дружественных отношений со своим кузеном Валуа, что летом 1331 года переодетый купцом он совершил тайный визит в Аррас, где принес второй и полный вассальный оммаж от своего герцогства. Он даже предложил отказаться от своих гасконских доходов на несколько лет в обмен на правильное решение дела в отношении Ажене и предложил брак между своим сыном и дочерью Филиппа. Он также предложил отправиться с ним в крестовый поход.
В результате для рассмотрения спора была назначена англо-французская судебная комиссия. Но Аженский процесс, как его называли, хотя сначала начавшийся в духе мудрого расследования, вскоре вылился в правовые споры, под которым погибли все первоначальные попытки прийти к соглашению. Обе стороны, исключительно подозрительные, начали настаивать на гарантиях, на которые другая боялась согласиться и, как отметил хронист, «грызть кость спора зубами тупого кляузничества». Англичане отвергали предложение отказаться от определенных замков, а французский король угрожал гасконской знати на спорных территориях лишением наследства и даже смертью, пока они не выкажут полную преданность. Он также намекал, что он может захватить наследственные земли Эдуарда в Понтье – земли в северной Франции, которые было невозможно защитить, – пока он не отдаст замки. Проблема заключалась в том, что комиссары пытались не просто судить с точки зрения феодального права, но примирить претензии соперничающих государственных суверенитетов. Старые свободные феодальные отношения больше не удовлетворяли ни одну из сторон. Эдуард, суверен в Англии, желал им быть и в своих французских доминионах; Филипп и его юристы не были готовы признавать его иначе как на правах подданного. Не было достигнуто никакого соглашения, и спорные земли остались в руках французов.
А между тем обе страны поссорились по поводу Шотландии. После того как французский король оказал Давиду такое же гостеприимство, какое Эдуард предоставил Баллиолю, французский король настаивал, что шотландцы должны быть включены в любой договор между Францией и Англией. Франко-шотландский альянс семилетней давности стал реальностью. Если Эдуард желал быть хозяином Британских островов подобно своему деду, было совершенно очевидно, что сначала он должен решить этот вопрос с французским королем, а ценой такого решения был контроль над Францией.
Хотя феодальная идеология уступала место концепции единого государства, власть феодального лорда все еще представляла собой исключительно важную концепцию для средневекового сознания, поддерживаемую как церковными правилами, так и нормами рыцарства и чести. Часть земель, которые Эдуард рассматривал как принадлежащие ему по праву в силу договора, заключенного его прадедом и Людовиком IX, ныне отторгалась у него. При этом главный лорд, который совершал это, – его собственный кузен и принц, чье право на французский престол было, по мнению Эдуарда, не больше его собственного, – подталкивал шотландцев к отказу от своей лояльности. Всякий раз, когда Эдуард почти заставлял шотландцев признать его сюзеренитет и его вассала Баллиоля в качестве своего короля, Филипп тайно или явно приходил к ним на помощь. Когда летом 1336 года, получив субсидию на шотландскую кампанию от парламента, всегда больше готового давать деньги против шотландцев, чем кого-либо другого, Эдуард зашел на севере так же далеко, как и его дед, и сжег Абердин и Форрес, Филипп отправил из Средиземного моря в Ла-Манш суда, которые он собирал для крестового похода, и заставил его торопиться обратно на юг. Французские деньги и поставки помогали Роберту, сенешалу Шотландии, и Эндрю Морею бросить вызов англичанам, а графине Данбара – дочери Рэндольфа, – держаться много месяцев в замке своего мужа, расположенном на дороге между Эдинбургом и Бериком, против большой армии под командованием Уильяма Монтэгю. Когда ей сказали, что ее брат, граф Морея, находившийся тогда в качестве заложника у англичан, – будет убит, если она продолжит сопротивление, «черная Агнес», как ее называли соотечественники, ответила, что в этом случае она унаследует его графство. И когда осаждающие пробили стены таранами и камнеметательными орудиями, она и ее фрейлины появились на стенах замка, пышно разодетые, и начали протирать пыль своими косынками. Благодаря французским кораблям с провизией она смогла бросить вызов всем попыткам Монтэгю вытеснить ее из замка и в конце концов принудила его ретироваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191