Теперь, после гражданских войн и анархии, оно оказалось неизбежным, ибо бретонский рыцарь стал героем Франции. Но главная честь в уничтожении до сих пор непобедимых англичан принадлежала невоинственному, незаметному суверену, который очень точно разбирался во всем и так хитро использовал все возможные средства для их поражения.
В ноябре 1370 года, спустя два месяца после разграбления Лиможа и через три года после своей победы в Найере, Черный Принц, больной и раздавленный человек, передал командование и управление Аквитанией своему брату Джону Гонтскому. В январе 1371 года он отплыл в Англию, где обнаружил своего отца, тогда также героя Европы, глубоко погрязшим в любовной зависимости от своей любовницы Алисы Перрерс, бывшей фрейлины королевы. Заперевшись в Беркхемстедском замке и не принимая никакого участия в общественной жизни, он наблюдал со смертного одра закат английского успеха.
Его отъезд ничего не изменил в ходе войны. Джон Гонтский, амбициозный, торопливый и обычно неудачливый человек, был не больше способен сопротивляться французскому продвижению, чем его брат. В конце лета 1371 года, после шестимесячной кампании, он также оставил командование и передал управление того, что осталось от английского доминиона гасконскому ветерану Пуатье капталю де Бушу. А спустя несколько недель он женился на старшей дочери и сонаследнице почившего дона Педро и в результате чего стал все больше втягиваться в дела, касаемые кастильского трона.
И хотя герцог теперь называл себя королем, единственное приданое, которое принесла ему его жена, были «замки в Испании». Французская помощь к настоящему моменту снова возвела Бастарда на трон и связала его постоянным союзом против Англии. С этого времени главным фактором войны стал кастильский заокеанский флот. Со своим навязчивым стремлением к военной славе англичане забыли о необходимости быть сильными на море, а преимущество, которое Эдуард получил после победы при Слейсе и которое позволило ему разграбить Францию, ускользнуло из его рук. С тех пор как первая вспышка Черной Смерти истощила морские ресурсы страны посредством вербовки кораблей и моряков и пренебрежением выплатой им жалования, в то время как предоставление иностранным купцам монополии на экспорт шерсти привело к упадку английского судостроения, Эдуард все еще владел обоими берегами Дуврского пролива и называл себя господином на море, но в Атлантических водах между Англией и Гасконью кастильские галиасы все больше и больше мешали сообщению. Осенью 1371 года Гай де Бриан – знаменосец при Креси и рыцарь-основатель Ордена Подвязки – выиграл сражение против французских пиратов при Роскофе рядом с побережьем Бретани, где снова разразилась гражданская война после ссоры между герцогом Джоном и его французским сюзереном. Но 22 июня 1372 года, когда гораздо больший по численности английский флот попытался освободить Ла Рошель под командованием нового наместника Аквитании графа Пемброка, он был разбит объединенными флотами Франции и Кастилии, а сам Пемброк и большая часть его подчиненных попали в плен. Последняя попытка Эдуарда III и Черного Принца собрать новую армию для освобождения Гаскони под своим личным началом провалилась из-за ужасного осеннего шторма, в котором после шести недель дрейфа в устье пролива погибли тысячи моряков. Это было последнее появление короля на войне.
Поскольку Ла Рошель находилась в руках французов, а кастильский и французский флоты контролировали Бискайский залив, дело англичан во Франции было проиграно. Гасконская винная торговля была разрушена, так же, как в одно мгновение разорвана многолетняя связь между Англией и Гароннской долиной. Летом 1373 года Джон Гонтский попытался по суше сделать то, что должно было быть сделано по морю, отправившись из Кале 4 августа с армией в 15 тысяч человек и совершив поход через всю восточную Францию, который закончился под Рождество в Бордо после зимнего марша через Овернь. Эта проверка на прочность, в которой погибло огромное количество лошадей, рассматривалась как «делающая англичанам честь» и, возможно, спасла Бордо, но поскольку французы уклонились от сражения, она оказалась напрасной.
С падением Ла Реоля в начале 1374 года все, что осталось от английской заморской империи, было Кале и тонкая полоска побережья между Бордо и Байонной – меньшая, чем даже при вступлении Эдуарда на престол. Побудив французов к национальному самосознанию, ее король и принцы не могли больше сопротивляться естественному объединению французов. Но англичане все еще не могли этого видеть; после стольких побед поражения казались им карой за грехи их правителей. Они с ужасом наблюдали своего короля – когда-то бывшего идеалом христианского рыцаря – наряжающего свою конкубину в драгоценности умершей королевы и указывающего ее в турнирных списках как Леди Солнца. Они с жалостью узнали о состоянии великого воина, его сына, прикованного к постели в своем замке в Беркхемстеде. И они поносили королевских министров, а когда появлялась возможность, через своих представителей в парламенте, отлучали их должности.
Первыми почувствовали этот гнев придворные епископы, с помощью которых Эдуард, с момента своей краткой ссоры с архиепископом Стратфордом тридцать лет назад, осуществлял управление королевством. Место Уильяма Эдингтонского, великого епископа Уинчестерского, который был правой рукой короля в славные годы побед при Креси и Пуатье, было отдано в середине шестидесятых не менее способному администратору Уильяму Викенгемскому – клерку низкого происхождения, который был посвящен в сан священника только в 37 лет, но который стал необходимым королю в качестве смотрителя за работами в Виндзоре и руководителем всех строительных проектов. В 1364 году Викенгем стал хранителем Малой Печати, а в 1367 – канцлером и епископом Уинчестерским. К несчастью для него, его пребывание в должности совпало с убыванием английского успеха во Франции и, хотя он и не был ответствен за ее военные неудачи, его сместили с должности в 1371 году в связи с парламентским протестом Общин и группы магнатов под руководством герцога Ланкастера и молодого, но амбициозного графа Пемброка, который вскоре сам потерпел поражение и унижение в битве рядом с Ла Рошелью. Это был первый настоящий раскол в национальном единстве за последние тридцать лет. Следующие несколько лет страна практически управлялась ставленниками Ланкастера, из которых были последовательно назначены два светских канцлера сэр Роберт Торп и сэр Джон Нивет – оба юристы – и светский казначей – лорд Скруп. Но когда катастрофы во Франции не закончились, они также вскоре стали непопулярны и обвинялись общественным мнением, раздраженным военными налогами, во всех видах коррупции и злоупотреблений.
* * *
Весной 1376 года, управляя Англией уже три года без сбора парламента, Ланкастер был вынужден его созвать под угрозой государственного банкротства. Возмущенные унизительными условиями перемирия, которое он заключил с Францией как раз в тот момент, когда военные действия в Бретани под командованием его брата графа Кембриджа стали более успешными, а также тратой огромных сумм, собранных на военные нужды, народные представители были в решительном настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
В ноябре 1370 года, спустя два месяца после разграбления Лиможа и через три года после своей победы в Найере, Черный Принц, больной и раздавленный человек, передал командование и управление Аквитанией своему брату Джону Гонтскому. В январе 1371 года он отплыл в Англию, где обнаружил своего отца, тогда также героя Европы, глубоко погрязшим в любовной зависимости от своей любовницы Алисы Перрерс, бывшей фрейлины королевы. Заперевшись в Беркхемстедском замке и не принимая никакого участия в общественной жизни, он наблюдал со смертного одра закат английского успеха.
Его отъезд ничего не изменил в ходе войны. Джон Гонтский, амбициозный, торопливый и обычно неудачливый человек, был не больше способен сопротивляться французскому продвижению, чем его брат. В конце лета 1371 года, после шестимесячной кампании, он также оставил командование и передал управление того, что осталось от английского доминиона гасконскому ветерану Пуатье капталю де Бушу. А спустя несколько недель он женился на старшей дочери и сонаследнице почившего дона Педро и в результате чего стал все больше втягиваться в дела, касаемые кастильского трона.
И хотя герцог теперь называл себя королем, единственное приданое, которое принесла ему его жена, были «замки в Испании». Французская помощь к настоящему моменту снова возвела Бастарда на трон и связала его постоянным союзом против Англии. С этого времени главным фактором войны стал кастильский заокеанский флот. Со своим навязчивым стремлением к военной славе англичане забыли о необходимости быть сильными на море, а преимущество, которое Эдуард получил после победы при Слейсе и которое позволило ему разграбить Францию, ускользнуло из его рук. С тех пор как первая вспышка Черной Смерти истощила морские ресурсы страны посредством вербовки кораблей и моряков и пренебрежением выплатой им жалования, в то время как предоставление иностранным купцам монополии на экспорт шерсти привело к упадку английского судостроения, Эдуард все еще владел обоими берегами Дуврского пролива и называл себя господином на море, но в Атлантических водах между Англией и Гасконью кастильские галиасы все больше и больше мешали сообщению. Осенью 1371 года Гай де Бриан – знаменосец при Креси и рыцарь-основатель Ордена Подвязки – выиграл сражение против французских пиратов при Роскофе рядом с побережьем Бретани, где снова разразилась гражданская война после ссоры между герцогом Джоном и его французским сюзереном. Но 22 июня 1372 года, когда гораздо больший по численности английский флот попытался освободить Ла Рошель под командованием нового наместника Аквитании графа Пемброка, он был разбит объединенными флотами Франции и Кастилии, а сам Пемброк и большая часть его подчиненных попали в плен. Последняя попытка Эдуарда III и Черного Принца собрать новую армию для освобождения Гаскони под своим личным началом провалилась из-за ужасного осеннего шторма, в котором после шести недель дрейфа в устье пролива погибли тысячи моряков. Это было последнее появление короля на войне.
Поскольку Ла Рошель находилась в руках французов, а кастильский и французский флоты контролировали Бискайский залив, дело англичан во Франции было проиграно. Гасконская винная торговля была разрушена, так же, как в одно мгновение разорвана многолетняя связь между Англией и Гароннской долиной. Летом 1373 года Джон Гонтский попытался по суше сделать то, что должно было быть сделано по морю, отправившись из Кале 4 августа с армией в 15 тысяч человек и совершив поход через всю восточную Францию, который закончился под Рождество в Бордо после зимнего марша через Овернь. Эта проверка на прочность, в которой погибло огромное количество лошадей, рассматривалась как «делающая англичанам честь» и, возможно, спасла Бордо, но поскольку французы уклонились от сражения, она оказалась напрасной.
С падением Ла Реоля в начале 1374 года все, что осталось от английской заморской империи, было Кале и тонкая полоска побережья между Бордо и Байонной – меньшая, чем даже при вступлении Эдуарда на престол. Побудив французов к национальному самосознанию, ее король и принцы не могли больше сопротивляться естественному объединению французов. Но англичане все еще не могли этого видеть; после стольких побед поражения казались им карой за грехи их правителей. Они с ужасом наблюдали своего короля – когда-то бывшего идеалом христианского рыцаря – наряжающего свою конкубину в драгоценности умершей королевы и указывающего ее в турнирных списках как Леди Солнца. Они с жалостью узнали о состоянии великого воина, его сына, прикованного к постели в своем замке в Беркхемстеде. И они поносили королевских министров, а когда появлялась возможность, через своих представителей в парламенте, отлучали их должности.
Первыми почувствовали этот гнев придворные епископы, с помощью которых Эдуард, с момента своей краткой ссоры с архиепископом Стратфордом тридцать лет назад, осуществлял управление королевством. Место Уильяма Эдингтонского, великого епископа Уинчестерского, который был правой рукой короля в славные годы побед при Креси и Пуатье, было отдано в середине шестидесятых не менее способному администратору Уильяму Викенгемскому – клерку низкого происхождения, который был посвящен в сан священника только в 37 лет, но который стал необходимым королю в качестве смотрителя за работами в Виндзоре и руководителем всех строительных проектов. В 1364 году Викенгем стал хранителем Малой Печати, а в 1367 – канцлером и епископом Уинчестерским. К несчастью для него, его пребывание в должности совпало с убыванием английского успеха во Франции и, хотя он и не был ответствен за ее военные неудачи, его сместили с должности в 1371 году в связи с парламентским протестом Общин и группы магнатов под руководством герцога Ланкастера и молодого, но амбициозного графа Пемброка, который вскоре сам потерпел поражение и унижение в битве рядом с Ла Рошелью. Это был первый настоящий раскол в национальном единстве за последние тридцать лет. Следующие несколько лет страна практически управлялась ставленниками Ланкастера, из которых были последовательно назначены два светских канцлера сэр Роберт Торп и сэр Джон Нивет – оба юристы – и светский казначей – лорд Скруп. Но когда катастрофы во Франции не закончились, они также вскоре стали непопулярны и обвинялись общественным мнением, раздраженным военными налогами, во всех видах коррупции и злоупотреблений.
* * *
Весной 1376 года, управляя Англией уже три года без сбора парламента, Ланкастер был вынужден его созвать под угрозой государственного банкротства. Возмущенные унизительными условиями перемирия, которое он заключил с Францией как раз в тот момент, когда военные действия в Бретани под командованием его брата графа Кембриджа стали более успешными, а также тратой огромных сумм, собранных на военные нужды, народные представители были в решительном настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191