Для пробы Пол постучал ладонью по своей стенке. «Десять, восемнадцать, четырнадцать», – простучали в ответ. Пол сразу же узнал код, который применялся мальчишками в школе: один означал «А», два – «Б» и так далее… «Десять, восемнадцать, четырнадцать» означало – «кто?!».
Пол простучал свое имя и, в свою очередь, вопрос.
«Четыре, один, шестнадцать, восемнадцать».
– Гарт! – вырвалось у Пола, и он выстучал: «Бодрись, милый».
Странное чувство охватило его, и нужно было какое-то время, чтобы разобраться в нем. Впервые за всю его упорядоченную жизнь Пол оказался в беде вместе с другим человеческим существом. Судьба заставляла его испытывать теплое чувство по отношению к Гарту, человеку бесцветному, нервному, запуганному, – теплое чувство, которого он никогда до этого не испытывал ни по отношению к Аните, ни к Финнерти, ни к родителям, ни вообще по отношению к кому бы то ни было.
«Это вы расправились с деревом?»
«Точно», – простучал Гарт.
«Почему?»
«Мальчик опять провалил экзамены. Он окончательно сломлен».
«Господи! Какая жалость», – выстучал Пол.
«Лишний человек. Бесполезный. Обуза».
«Ну, что вы!»
«Но только господь способен создать дерево», – простучал Гарт.
«Блаженны фетишисты, ибо они унаследуют землю», – выстучал Пол.
«Гниль и разложение у нас».
«А как же с вами?» – поинтересовался Пол.
Гарт выстучал всю свою историю, как было раскрыто его преступление на Лужке, какой это произвело фурор, какие угрозы посыпались на него, рассказал об искренних слезах зрителей, пролитых над раненым Дубом. Гарта заперли в Здание Совета под стражей обозленных дюжих инженеров и управляющих. Ему мрачно посулили, что влепят на полную катушку – он попадает на многие годы в тюрьму, да к тому же ему придется уплатить такой штраф, что это просто сотрет его с лица земли.
Когда полиция прибыла на остров, чтобы увезти его, полицейские, заразившись этим всеобщим настроением, обращались с Гартом как с самым опасным преступником века.
«И только когда мы уже прибыли сюда и встал вопрос о предъявлении мне обвинения, они, наконец, спохватились», – простучал он.
Пол – и сам охваченный благоговейным ужасом перед преступлением Гарта – не сразу понял, в чем дело.
«Как это?» – простучал он.
«Ха, – простучал Гарт. – А в чем состоит мое преступление?»
Пол недоумевающе усмехнулся.
«Убийство дерева?» – выстучал он.
«Покушение на убийство дерева, – выстучал Гарт. – Эта штука все еще жива, хотя, по-видимому, никогда больше не будет давать желудей».
– Протеус! – выкрикнул громкоговоритель в коридоре. – Посетители. Гаролд, оставайтесь на своем месте.
– А я никуда и не собираюсь, потому что я ничуть не жалею, – сказал Гаролд. – «Осторожней и оглянитесь. Идите по мостовой лицом к движению машин!»
Дверь камеры загудела, распахнулась, и Пол подошел к зеленой двери комнаты для свиданий. Зеленая дверь распахнулась и мягко захлопнулась за ним. Пол оказался лицом к лицу с Анитой и Кронером.
Оба были одеты с похоронной торжественностью, как бы стараясь не затмить своим блеском покойника. Мрачно и без единого слова Анита вручила ему картонный пакет с молоком и пачку газет.
Потом она приподняла вуаль и коснулась поцелуем его щеки.
– Пол, мой мальчик, – прогрохотал Кронер. – Тебе тяжело досталось, не правда ли? Ну как ты, мой мальчик?
Пол сделал шаг назад, подальше от этих больших, жизнерадостных отцовских рук.
– Спасибо, отлично.
– Пол, милый, поздравляю тебя, – проговорила Анита тоненьким голоском.
– С чем это?
– Она знает, мой мальчик, – пояснил Кронер. – Она знает, что ты секретный агент.
– И я ужасно горжусь тобой.
– Когда я смогу выйти отсюда?
– Сейчас же. Как только мы запишем все, что ты узнал о Заколдованных Рубашках – кто они и как они работают, – сказал Кронер.
– Дом готов к твоему приходу, Пол, – сказала Анита. – Прислугу я отпустила, и у нас возвращение домой состоится в старом добром американском стиле.
Мысленно Пол почти воочию представил себе, как она создает эту старую добрую атмосферу – накладывает табу на электронный пылеулавливатель, заводит часовой механизм на табличку управления, благодаря чему обеденная порция будет вынута из холодильника и помещена в печь именно в нужный момент, а телевизор будет включен, как только они переступят порог.
Подзуживаемый примитивным и явно ощущаемым аппетитом, Пол даже всерьез продумал ее предложение. Однако он с удовольствием убедился, что верх в нем берут более высокие человеческие побуждения, побуждения, которые заставляли его если не чувствовать, то по крайней мере думать, что ему совершенно наплевать, будет ли он спать с ней когда-либо снова. Она, казалось, чувствовала это, а поскольку, помимо секса, у нее в арсенале не было никаких иных средств, чтобы заинтересовать Пола, ее ободряющая и всепрощающая улыбка превратилась в натянутую и жалкую.
– Ваши телохранители могут пообедать и позже, – сказал Кронер. Он хихикнул. – А знаешь ли, здорово у тебя получилось это письмо, которое ты составил для Заколдованных Рубашек. Звучит преотлично до тех пор, пока ты не попытался связать концы с концами.
– А вам это удалось? – спросил Пол.
Кронер отрицательно покачал головой.
– Просто набор слов.
– Но оно все же сделало доброе дело, о котором, ручаюсь, ты никогда бы не догадался, – вставила Анита. – Можно, я скажу ему относительно новой работы?
– Да, Пол, – сказал Кронер. – «Восточному району требуется главный инженер.
– И тебе будет предоставлено это место, милый! – воскликнула Анита.
– Главный инженер? – переспросил Пол. – А что с Бэйером?
Несмотря на то, что собственная его жизнь летела кувырком, Пол почему-то был совершенно уверен в том, что весь остальной мир прочно стоит на месте. И ничто во всем этом остальном мире не казалось ему более прочным, чем союз инженерного гения Бэйера с краеугольным камнем технологии – Кронером.
– Неужто он умер?
– Нет, – грустно произнес Кронер, – нет, он все еще жив. В физическом смысле, хочу я сказать. – Он уместил микрофон на стол и пододвинул к нему кресло, чтобы Пол мог давать свои показания с наибольшими удобствами. – Что ж, по-видимому, так оно и должно было произойти. Бедняжка Бэйер был не слишком стойким человеком, ты сам знаешь, – он поправил микрофон. – Вот, ну, давай, Пол, мой мальчик.
– А что же с Бэйером? – продолжал настаивать Пол.
– О, – вздохнул Кронер, – он прочитал это дурацкое письмо, вытряс все содержимое из ящиков письменного стола и ушел. Садись сюда, Пол.
Значит, письмо это было настолько хорошо, подумал Пол, пораженный тем переворотом, которое оно произвело по крайней мере в одной человеческой жизни. Но затем ему сразу же пришло в голову, что письмо это вызвало поддержку Бэйера не столько своей аргументацией, сколько тем, что под рукой не оказалось никого, кто смог бы привести аргументы против этого письма. Окажись рядом кто-нибудь посмышленей Кронера, кто смог бы выдвинуть против письма достаточно веские аргументы, то и Бэйер, возможно, спокойно остался бы на своем месте в Албани.
– А какова официальная реакция на письмо? – спросил Пол.
– Оно отнесено к разряду государственной тайны, – сказал Кронер, – и поэтому каждый, кто попытался бы распространять его, подпадает под действие закона о государственной безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90