Пол спокойно рассмеялся.
– Я рада, что ты это так просто воспринимаешь, – сказала она чопорно. – Я считаю, что это только доказывает, что я всегда была права в своих догадках.
– И о чем же ты догадывалась?..
Неожиданно она разразилась слезами.
– Что я никогда не была нужна тебе. Финнерти был прав, – всхлипнула она. – Все, что тебе было нужно, это нечто из нержавеющей стали, чему придана форма женщины, покрытое губчатой резиной и нагретое до температуры тела.
Теперь наступила очередь Пола смутиться.
– Анита, дорогая, послушай…
– И если тебе она не нужна в данный момент, ты с удовольствием одолжишь ее, первому встречному.
– Черт побери, так ведь я…
– Меня уже тошнит от того, что со мной обращаются как с машиной! Ты вечно ходишь и болтаешь о том, что управляющие и инженеры сделали со всеми остальными бедненькими тупицами. Так вот, полюбуйся, что инженер и управляющий сделали со мной!
– Ради всего святого, любимая, я…
– Ты все толкуешь о том, как нехорошо, что пробивные люди подмяли под себя тех, кто не имеет таких пробивных способностей, а потом расхаживаешь по дому, выставляя напоказ свой высокий ПИ, точно это рисунок на рождественском пироге. Ну и ладно, пусть я буду глупой.
– Да никакая ты не глупая, ангел мой. Послушай, я…
– Саботажник!
Пол откинулся в кресле и вертел головой, как бы пытаясь уклониться от сыпавшихся на него ударов.
– Ради всего святого, выслушай меня, хорошо? – взмолился он.
– Ну? – Теперь, вне всяких сомнений, хозяйкой положения была она.
– Дорогая, возможно, что все сказанное тобой и справедливо. Не знаю. Но прошу тебя, жена моя, моя любимая, ты мне нужна сейчас так, как никто и никогда в моей жизни.
– На это хватит и десяти минут. Прямо здесь, на свежем воздухе? – добавила она насмешливо.
– «В богатстве и в бедности, во здравии и в недуге», – процитировал Пол. – Ты это помнишь, Анита? Ты помнишь?
– Ты все еще богат и ни капельки не болен. – Она посмотрела на него с интересом. – Ты не болен, а?
– Болезнь у меня в сердце.
– Привыкнешь. Я вот привыкла.
– Прости меня, Анита, я никогда не думал, что все это было настолько плохо. Теперь я понимаю, что, наверное, так оно и было.
– В следующий раз я выйду замуж по любви.
– За Шеферда?
– Он нуждается во мне, уважает меня, верит в то же, во что верю и я.
– Надеюсь, вы будете счастливы вдвоем, – сказал Пол, вставая.
Губы у нее задрожали, и она опять залилась слезами.
– Пол, Пол, Пол.
– Ммммм?..
– Ты мне нравишься. Никогда не забывай об этом.
– Ты мне тоже нравишься, Анита.
– Доктор Протеус! – окликнул клерк, высовываясь в окно.
– Да?
– Доктор Кронер позвонил и сказал, что вас следует доставить на железнодорожную станцию сегодня же ночью. «Джип» ждет вас по другую сторону здания. У вас остается в запасе полчаса, чтобы поспеть на 12.52.
– Иду.
– Поцелуй меня, – сказала Анита.
Это был ошеломляющий поцелуй, и, начиная приходить в себя после томительного полузабытья. Пол понял, что Анита не придает поцелую абсолютно никакого значения, что она поцеловала его, как это ни удивительно звучит, просто по доброте душевной.
– Едем со мной, Анита, – прошептал он.
– Я не так глупа, как ты думаешь. – Она решительно оттолкнула его от себя. – До свидания.
XXVI
Доктор Пол Протеус, человек неопределенных занятий, сел на поезд в 12.52. На его долю выпал допотопный вагон, похожий не то на плевательницу, не то на табакерку, набитый шестьюдесятью солдатами-отпускниками из Кэмп Драм.
«Грейт Бенд. Станция Грейт Бенд», – произнес записанный на пленку голос громкоговорителя, помещенного над самой головой Пола. Механик-проводник, сидящий в своей кабинке, на каждой из станций нажимал кнопку, и тогда опускались ступеньки и звучал голос: «Следующая станция Картедж. Следующая станция Картедж». Щелк!
«Посадка закончена!» – взвыл голос другого репродуктора, расположенного снаружи вагона.
Старик, который в это время целовал на прощание свою жену, стоя на прогнивших досках перрона в Грейт Бенде, умоляюще поглядел на этот торопивший его репродуктор, как бы упрашивая человека подождать хотя бы еще одну секундочку, чтобы он успел сказать последнее слово.
«…закончена!» – механизмы заскрипели, и складывающиеся гармошкой ступеньки, накладываясь одна на другую, начали подыматься и исчезли в своей нише.
– Иду! Иду! – закричал старик и огорченно затрусил к трогающемуся поезду со всей возможной скоростью, на которую были способны его плохо слушающиеся ноги. Он ухватился за поручни, вскарабкался на подножку и остановился, задыхаясь, в тамбуре. Он нащупал свой билет и сунул его в механизм на двери. Механизм проверил билет, установил, что все в порядке, отодвинул задвижку на двери и впустил старика в полный табачного дыма вагон-табакерку, сделанную из штампованного железа и обивочных тканей.
Совершенно обессиленный, он опустился на сиденье рядом с Полом.
– Этот подонок и секундочки не станет дожидаться старого человека, – обиженно сказал он.
– Так ведь это же машина, – сказал Пол. – Полная автоматизация.
– Все равно подонок.
Не желая спорить. Пол кивнул.
– Я был кондуктором на этой линии.
– О?
У старика был напыщенный и важный вид человека особо скучной породы, и Полу было неинтересно его выслушивать.
– Да, сорок один год, – сказал старик. – Со-рок оди-ин год!
– Угу!
– Со-рок оди-ин. Два раза по двадцать лет да плюс еще год. И хотел бы я увидеть, чтобы хоть одна из этих машин приняла бы когда-нибудь роды.
– Угу. Так, значит, вы принимали роды, да?
– Да. Мальчика. И по стечению обстоятельств мне пришлось это делать в мужской комнате. – Он протяжно рассмеялся. – Сорок оди-ин год!
– Угу.
– И никогда я не видел, чтобы машина присматривала за маленькой трехлетней девочкой на всем пути от Сен-Луи до Пукипси.
– Да. Я тоже. – Это замечание Пол решил приберечь до своей следующей встречи с Бадом Колхауном. Сейчас перед его мысленным взором уже возникло это приспособление, нечто вроде Железной Девы, конечно, без шипов и, конечно же, электронное, которое подхватит в свои объятия маленькую девчушку в Сен-Луи и отдаст ее в руки родственников в Пукипси.
– Со-рок оди-ин год! Машины дают количество, но не качество. Понимаете, что я хочу сказать?
– Угу, – сказал Пол.
«Картедж, – объявила лента в громкоговорителе. – Станция Картедж. Следующая станция Дир Ривер».
Пол оперся спиной о жесткую спинку дивана и со вздохом облегчения прикрыл глаза, делая вид, что спит.
– Сорок оди-ин год! Эти машины никогда не помогут пожилой леди спуститься по ступенькам.
К этому времени старый кондуктор израсходовал весь свой запас примеров превосходства человека над машинами и начал придираться к записям на пленке, объявляющим станции. Он проделывал это презрительным тоном, небрежно, как будто уж это может делать и любой дурак: «Дир Ривер. Станция Дир Ривер. Следующая станция Касторлэнд».
«Дир Ривер. Станция Дир Ривер, – произнес записанный на пленку голос. – Следующая станция Касторлэнд».
– Ха! Ну, что я вам говорил?
Пол забылся тревожным сном, и потом уже, наконец, в Констебльвилле он увидел, как его попутчик сунул свой билет в отверстие автоматического контролера и был выпущен из вагона. Пол проверил, на месте ли его билет, не смят ли он и не порван ли, так как именно этим билетом ему и предстояло открыть себе двери в Айлиуме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90