Несовершенство имеет право на существование, ибо человек несовершенен, а человек – творение господа.
Слабость имеет право на существование, ибо человек слаб, а человек – творение господа.
Неспособность имеет право на существование, ибо человек неумел и неловок, а человек – творение господа.
Смена гениальных прозрений и заблуждений закономерна, ибо человек попеременно проявляет и то и другое, а человек – творение господа.
Возможно, что вы не согласны со старомодным и тщеславным утверждением, что человек – творение господа.
Но я считаю это значительно более извинительным заблуждением, чем другие заблуждения, построенные на безоглядной вере в технологию, а именно: что человек живет на земле только ради того, чтобы создавать все более прочные и производительные свои подобия и, таким образом, лишать всех и всяческих оснований даже само продолжение своего существования.
Искренно ваш доктор Пол Протеус ».
Профессор фон Нойманн снял очки, протер глаза и уставился на лежащие перед ним листки бумаги, ожидая, чтобы кто-нибудь высказался.
– Да-а… – протянул начальник транспортного отдела нерешительным тоном, – немножко заумно, не правда ли?
– Звучит это очень здорово, – сказал ответственный за безопасность, – но не лучше ли было бы добавить сюда немножечко об этом вот… Ну, я не очень умею красно говорить, но кто-нибудь, наверное, мог бы это сказать. А я вот просто и не знаю, как это все сказать…
– А вы попробуйте, – сказал Финнерти.
– Ну вот, я хочу сказать, что у каждого сейчас такое чувство, что ты и плевка даже не стоишь и что это очень паршивая вещь, когда тебя окунают в дерьмо вещи, которые ты сам сделал.
– Так ведь это есть в письме, – сказал Лэшер.
Пол вежливо кашлянул.
– Мне следует это подписать?
Фон Нойманн недоуменно уставился на него.
– Господи, да ведь это было подписано и разослано несколько часов назад, когда вы еще спали.
– Благодарю вас.
– Не стоит благодарности, – отозвался профессор с отсутствующим видом.
– А не считаете ли вы, что после этого письма они примутся за нас с новыми силами? – спросил нервный человек.
– Ни в коем случае, – сказал Лэшер. – Но это, несомненно, заставит их задуматься обо всех нас. А когда наступит великий день, мы хотим, чтобы каждый знал, что мы выступаем за великое и правое дело.
– Полиция! – выкрикнул кто-то в глубине запутанной сети подземных убежищ.
В отдалении послышались выстрелы, усиленные и многократно повторенные эхом.
– К западному выходу! – скомандовал Лэшер. Бумаги были быстро собраны со стола и упрятаны в конверты; лампы задуты. Пол почувствовал, как толпой бегущих людей его несет по коридорам. Двери открывались и с треском захлопывались, люди спотыкались, наталкивались на стены и друг на друга, но все это проделывалось в абсолютном молчании.
Внезапно Пол обнаружил, что звуки шагов его спутников затихли и что он бежит теперь, только следуя за эхом собственных шагов. Запыхавшись, совершенно сбитый с толку грохотом сапог и выкриков полицейских, он окончательно потерял ориентировку в лабиринте переходов и залов и все чаще и чаще попадал в тупики. Наконец, когда он попытался выйти из одного из таких тупиков, его ослепил луч карманного фонаря.
– Вот один из них, хватай его, Джой!
Пол ринулся мимо фонарика, с силой выбросив вперед оба кулака.
Что-то грохнуло его повыше уха, и он свалился на влажный пол.
– Клянусь богом, хоть одному из них не удалось смыться, – услышал он над собой чей-то голос.
– Ну и влепил же ты ему, а?
– Стану я церемониться с вонючим саботажником, клянусь богом.
– Видно, какая-то мелкая рыбешка, а?
– Ну, еще бы. А ты чего ждал? Думал, наверное, что сам Протеус станет расхаживать по этим развалюхам в полном одиночестве, как будто он не знает, что к чему? Нет, сэр, я тебе скажу, что Протеус сейчас сидит себе в соседнем графстве цел-целехонек и поплевывает на нас с тобой!
– Вот паршивый саботажник!
– Это уж точно. Ну ладно. Эй, ты там, ну-ка вставай и давай трогайся.
– Что случилось? – пробормотал Пол.
– Полиция. А ты получил по черепу за попытку отвести след от Протеуса. И чего только ты не жил своим умом? Он ведь подонок, скажу тебе по правде. Вколотил себе в башку, что он царь, и все тут.
XXXI
Товарищем Пола по камере в подвальном помещении управления полиции был маленький и элегантный молодой негр по имени Гаролд. Попал он за решетку за мелкий саботаж: разбил автоматическую установку по обучению правилам уличного движения – громкоговоритель с соответствующим оборудованием, установленный на фонарном столбе прямо напротив окна его спальни.
– «Оглядитесь по сторонам!» – орал Гаролд. – «Переходите улицу только на перекрестках!» – подражая голосу громкоговорителя, записанному на магнитофонную ленту. – Целых два года я вынужден был жить рядом с этим паршивым громкоговорителем. Ведь каждый раз даже теперь, когда кто-нибудь шагнет на мостовую, он тут же включает свой электрический глаз и начинает вопить: «Не проходите на стоянке между двумя машинами!» И наплевать ему, кто это идет и зачем. Он просто так сделан, что должен быть внимательным. «Осторожней! Не делайте того! Не делайте этого!» Старая бродячая собака проходит под окнами в три часа ночи, но эта паскудная штука и здесь не пропустит шанса поорать на всю улицу. «Если вы сидите за рулем, – вопит он этой старой собаке, – если вы сидите за рулем, не потребляйте спиртных напитков!» А потом ползет какой-то пьяница на четвереньках, и этот механический идиот сообщает ему, что по установленному в городе порядку каждый мотоцикл должен иметь задние фары.
– И сколько вам дали за это? – спросил Пол.
– Пять дней. Судья говорит, что я уже могу выходить. Единственное, чего они от меня хотят, – это чтобы я сказал, будто жалею о своем поступке. Но я говорить этого не собираюсь, потому что ничуть не жалею.
Пол был очень доволен, что Гаролд слишком занят своими заботами, чтобы интересоваться неприятностями Пола. Дело вовсе не в том, что Полу было бы больно говорить о них, просто ему очень трудно объяснять все. Его собственные побуждения были довольно смутными. – Распределение ролей в спектакле, как теперь стало ясно Полу, было страшно запутанным, и развязка пока все еще не наступила. И во всем этом он играл крайне пассивную роль: его тянули то в одну сторону, то в другую. И ему еще только предстояло взять руль в свои руки и выбрать, наконец, направление.
Инженеры и управляющие все еще продолжают его считать своим человеком; Общество Заколдованных Рубашек было столь же уверено, что он принадлежит им, и обе стороны совершенно недвусмысленно дали ему понять, что выбор какого-либо третьего пути для него невозможен.
Когда полиция опознала Пола, ее очень обеспокоил его высокий показатель интеллекта и его столь же высокий ранг в преступной иерархии. Сверхпреступник, предполагаемый король саботажа! Человек столь высокого ранга еще не попадал в руки полицейских Айлиума, и полиция, покорная рутине, вдолбленной в нее всем ее жизненным укладом, запросила в верхах инквизитора с соответственным классификационным номером и ПИ.
А тем временем Пол проводил время в компании Гаролда.
– Нет, я ни капельки не жалею, – сказал Гаролд. – Что это за стук?
Неравномерное постукивание доносилось из-за стены из листового железа, отделявшей камеру Пола и Гаролда от столь же тщательно изолированного помещения рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90