Хомяков вдохновлялся, конечно, теорией религиозного познания, которая у него ясно связана с самим существом его учения о Церкви, но позже (вероятно, не без влияния И. В. Киреевского) он распространил свои идеи на все познание и пришел к учению о "живом знании", которое стадо семенем разнообразных и плодотворных построений в русской философии. Из учения о Церкви вытекало для Хомякова основное положение его гносеологии о том, что познание истины и овладение его не является функцией индивидуального сознания, но вверено Церкви. Это положение не есть просто социологическое понимание познания, - ибо дело идет не о том, чтобы восполнять индивидуальное сознание тем, что дает социальная среда, а о том, чтобы искать восполнения индивидуальности в Церкви, как благодатном социальном организме. "Истина, недоступная для отдельного мышления, пишет Хомяков (36), доступна только совокупности мышлений, связанных любовью". Это - --------------------------------------(35) О целостном духе см. Ibid. Стр. 272 (36) Ibid. Стр. 283. значит, что только "церковный разум" (37) является органом познания всецелой истины. Но прежде, чем мы выясним понятие "целостного разума", которое является основным в гносеологии Хомякова, обратим внимание на то, что раз "всецелая" истина доступна лишь "церковному разуму", то, значит, индивидуальный, обособленный разум осужден лишь на частичные, неполные знания, - и здесь "полуправда" легко обращается в неправду. Эти частичные истины, как достояние индивидуального разума, должны быть возводимы, собственно, не к "разуму", - ибо разум должен быть "всецелым" и иным не может быть. Обособленное индивидуальное сознание, не восполненное Церковью, признается ведь связанным не с разумом, а с "рассудком". Это ходячее тогда понятие рассудочного познания противопоставляется у Хомякова целостному духу, - и отсюда надо объяснять то, что тема о "рассудочном познании" (взятая из популярных тогда построений) так завладела Хомяковым. Идея рассудочного познания действительно оказалась в центре критики Запада, критики западной культуры. Заметим тут же, что определение западной культуры, как торжества "рационализма", обвинение в этом всего Запада, возникло в XVIII-ом веке на Западе же, в эпоху "преромантизма" (как во Франции, так и в Германии) и перешло к русским мыслителям, как "сама собой разумеющаяся истина". Но решающее значение здесь имело то гносеологическое различение "рассудка" и "разума", которое положил в основу всей системы своей Кант (в различении Verstand, как функции чисто-логических операций, и Vernunft, как источника идеи). После Канта, главным образом благодаря влиянию Шиллера (38), в трансцендентализме Фихте, Шеллинга, Гегеля это paзличение продолжает сохранять фундаментальное значение. У русских же мыслителей произошло отожествление рационализма, как явления общекультурного характера, с рассудочным познанием. При несомненной близости к Якоби (популярность которого, как было упомянуто, уже с конца ХVШ-го века стала расти в кругах Духовной Академии в Москве и не могла не обратить на себя внимания мыслящих людей, так или иначе связанных с церковными кругами) понятно, что противопоставление рассудочного знания "всецелому разуму" слилось с противопоставлением рассудочного знания - "вере". Это движение мысли тем более было естественно, что именно у Хомякова и Киреевского главным объектом - --------------------------------------(37) "Разумность Церкви, пишет Хомяков. (Ibid. Стр. 284), является высшей возможностью разумности человеческой". (38) См. об этом, напр., недавнюю работу Schwarz. Hegels philosophische Entwicklung. 1938. их критики была религиозная сторона в культуре Запада. Отожествление западного христианства со всей системой рационализма произошло, по-видимому, очень рано именно у Хомякова, - и, раз сложившись, оно повлияло на весь ход философской работы и у него и позже у Киреевского. Так надо, на наш взгляд, понимать генезис гносеологии обоих мыслителей. Обратимся теперь к систематическому анализу учения о познании у Хомякова. Итак, высшие истины открыты нам для их разумного овладения только в Церкви, - но при условии, что в Церкви хранится свобода, что она не подменяется авторитетом. Это значит, что истина, открывающаяся нам в Церкви, сияет нам именно как истина, а не навязывается нам Церковью. Утверждая это положение, Хомяков имеет в виду преодоление "латинства", которое требует от индивидуального сознания покорности и послушания Церкви, не развивает в индивидууме познавательной работы и даже подавляет ее. Но утверждая все права свободного исследования, Хомяков с неменьшей силой отвергает и индивидуализм, к которому склоняется протестантизм, объявляющий индивидуальный разум вполне правоспособным к познанию истины. Для того, чтобы достичь истинного знания, нужно "соборование" "многих", нужна общая, согреваемая и освещаемая любовью познавательная работа. Эта "соборность", необходимая для того, чтобы достигнуть истинного знания, была впоследствии кн. С. Трубецким истолкована, как свойство всякого акта знания (даже в его ошибочных утверждениях). Во всяком случае, для Хомякова дело идет не о том, чтобы возвысить коллективный труд познавания над индивидуальным, а о том, чтобы было налицо "общение любви", свидетельствующее о соучастии в познавательной работе моральных сил души. Необходима целостная обращенность души к теме знания: "для уразумения истины, пишет Хомяков, самый рассудок должен быть согласен со всеми законами духовного мира..., в отношении ко всем живым и нравственным силам духа. Поэтому все глубочайшие истины мысли доступны только разуму, внутри себя устроенному, в полном нравственном согласии со всесущим разумом" (39). Для Хомякова имеет значение поэтому не психологическая целостность, создающая субъективное единство в познающем духи, а целостность объективная, т. е. связанная с моральными требованиями, исходящими от "всесущего разума". Мы позже увидим, что главный упрек латинству, посылаемый Хомяковым в связи с - --------------------------------------(39) Соч. Т. 1. Стр. 281-2. См. также Ibid. Стр. 98. церковным разделением ХI-го века, как раз заключается в том, что Западная Церковь, принявшая новый догмат (filioque) (без соглашения с Восточной Церковью), нарушила моральные условия познания и потому и оторвалась от истины, подпала под власть рационализма. Ярче всего эту идею выразил Самарин в предисловии к богословским сочинениям Хомякова: "рационализм, пишет он, есть логическое знание, отделенное от нравственного начала" (40). Это вполне отвечает основному учению Хомякова и, вместе с тем, показывает нам, насколько гносеологические взгляды Хомякова в этой части определялись религиозной критикой западного христианства... Целостность духа нужна, по Хомякову, не только для преодоления односторонности рассудочного познания, - она нужна и в самых первых ступенях познания, - в тех первичных актах, которыми начинается процесс познания. Эти первичные акты Хомяков называет верой, -и понятие веры, как начальной стадии познания, берется у Хомякова в том же широком смысле, как и у Якоби, -т. е. не в смысле одной лишь религиозной веры, а в смысле всецелого "непосредственного" приобщения к реальности. Хомяков здесь чрезвычайно близок к Якоби, хотя общая философская полиция их различна в очень многих отношениях: Якоби был защитником иррационализма и гносеологического эмоционализма, был слишком связан со всей эпохой немецкого преромантизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66