Патриарх Дионисий сказал Савве, что Лигарид обращался к нему с просьбой предоставить ему полномочия своего экзарха, но получил категорический отказ. Дионисий добавил, что на православном Ближнем Востоке хорошо известно, что Лигарид является римским католиком.
Царь находился в затруднительном положении. Объявить о греховности и двуличии Лигарида означало бы не просто развязать общественный скандал, но и лишило бы его главного помощника в деле Никона, поколебало бы весомость обвинений и подорвало автор Собора. Короче говоря, это разрушило бы всю пирамиду обвинений против Никона.
Поэтому царь и бояре решили утаить сведения, привезенные Саввой, и попытаться реабилитировать образ Лигарида всеми возможными средствами. Скорее всего, по совету Лигарида тот самый, дьякон Мелетий, который убедил Паисия и Макария принять участие в московском Соборе, был послан, чтобы перехватить их в Астрахани с особыми указаниями – попросить их не держать никакого зла против Лигарида, пока они не расследуют все обстоятельства.
По мере приближения к Москве, Паисий и Макарий стремились сделать как можно больше, чтобы доставить удовольствие царю. Кроме того, они прекрасно понимали, что в случае падения Лигарида их собственное положение может стать неопределенным. И, конечно, они знали, что если уступят желаниям царя, то могут ждать больших подарков с его стороны. Как говорит А.В. Карташев, распаленные алчностью патриархи [Александрии и Антиохии], приняли Лигарида как своего друга и помощника в суде над Никоном.
Прибывшее в Москву 2 ноября 1666 г., Паисий и Макарий были приняты с большими почестями. Царь дал Лигариду задание посвятить патриархов в смысл основных обвинений против Никона и в распорядок работы Собора.
Хотя Паисий и Макарий сделали вид, что верят в законность верительных грамот Лигарида, они, конечно же, знали, что эти бумаги фальшивые. Но не знали они в тот момент, что законность их собственных полномочий оказалась под вопросом. Как только патрхиарх Константинопольский Парфений IV (преемник Дионисия) получил известия об отъезде Паисия и Макария в Москву, он объявил их патриаршие престолы вакантными, а синод греческих епископов назначил новых патриархов Александрии и Антиохии.
V
До официального открытия Собора дело Никона обсуждалось два дня на большом собрании в царской трапезной во дворце. На этом собрании присутствовали патриархи Паисий и Макарий, Лигарид, ряд ближневосточных и русских епископов и настоятелей, бояре, окольничие и думские дьяки. Были зачитаны и обсуждены выводы Лигарида по поводу обвинений против Никона, после чего собрание подтвердило, что Никон виновен по всем пунктам и подлежит смещению со своего поста. Поскольку состав этого собрания был практически таким же, что и состав Собора, результат дела был определен еще до суда.
Официальные заседания Собора начались 1 декабря в том же помещении. Патриарх Никон был доставлен к этому дню в Москву. Он взял с собой рукопись «Возражения», но ему не позволили представить ее на рассмотрение Собора.
Чтобы подчеркнуть, что его больше не признают патриархом, Никона продолжительное время держали перед закрытыми дверями в зал собрания. Однако когда ему позволено было войти все встали. Никон, все еще считая себя патриархом, прочел молитву о здорова царя и его семьи, патриархов и всех христиан. Затем пристав указал ему на простую скамью. Но, он остался стоять перед царским троном. Так же поступил и царь.
Царь Алексей, приблизившись к тому месту, где сидели патриархи Александрии и Антиохии, открыл совещание Собора заявлением о жалобах на Никона, которого он обвинил в самовольном оставлении патриаршего престола, в оскорблениях в адрес царя и бояр, в поношении свода законов и отношения царя к церковным делам, в заявлениях, что русская церковь оскверняется вмешательством Лигарида в ее дела, и в прочих проступках. Затем, обращаясь к двум присутствующим восточным патриархам, царь попросил их допросить Никона по всем этим пунктам.
Никон в свою очередь спросил Паисия и Макария, дали ли патриархи Константинополя и Иерусалима свое согласие на суд над ним. Паисий и Макарий указали на подписи Дионисия и Нектария под совместным посланием восточных патриархов. Они не осмелились упоминать о полномочиях Лигарида, якобы полученных от патриарха Константинопольского. Между прочим, Лигарид, хотя и присутствовал на Соборе и руководил его делами за сценой, на заседаниях пытался по мере возможности быть незаметным.
Допрос Никона продолжался на протяжении всего первого дня заседаний Собора, но на следующее заседание 3 декабря его не пригласили. Несмотря на отсутствие Никона, царь и бояре продолжали излагать свои жалобы и обвинения.
Никона вызвали на следующее заседание 5 декабря. Допрос вели Паисий и Макарий совместно с царем. Никон защищался. Когда царь попытался удержать его в благоговейном страхе перед авторитетом патриархов Александрии и Антиохии, Никон дерзко сказал патриарху Макарию: «Здесь вы держитесь высокомерно, но какой ответ вы дадите патриарху Константинопольскому?» К этому времени факт, что от них отрекся патриарх Парфений, стал известен Паисию и Макарию и ограниченному числу участников Собора. То, что Никон упомянул об этом, явилось раскрытием дипломатической тайны и совершенным шоком для руководителей Собора. Некоторые иерархи и бояре стали возмущенно протестовать, что Никон бесчестит восточных патриархов.
По совету царя Паисий и Макарий приказали, чтобы от Ника убрали крест, который всегда несли перед ним, как перед патриархом. Никону сказали, что его отрешат не только от сана патриархата, но и от священства, и объявят простым монахом (даже не иеромонахом).
Заседание Собора, вынесшее окончательный вердикт, состоялось 12 декабря, но не в царском дворце, а в патриарших палатах. Царь, избегавший щекотливых ситуаций, не появился. Он послал противников Никона – князя Никиту Одоевского и боярина Петра Салтыкова – чтобы те действовали от его имени. Никон не был допущен на собрание, ему было ведено ожидать решения в передней. Когда Собор утвердил приговор, его члены проследовали в часовню Чудова монастыря. Никону было приказано следовать за ними. Затем ему зачитали приговор. Он был построен на основании приписываемых Никону грехов: оскорблял царя, вмешиваясь в дела, находящиеся вне патриаршей юрисдикции; по своей воле отказался от сана патриарха и оставил свою паству; основал монастыри с противозаконными названиями; называл себя «патриархом Нового Иерусалима»; он разграблял собственность других людей, чтобы обогатить свои монастыри; препятствовал назначению нового патриарха в Москве; оскорблял Собор своими обличениями; как патриарх, был жесток по отношению к епископам.
За эти приписываемые ему преступления «Мы – патриархи учинили его всякого священнодействия чужда и чтобы он архиерейская не действовал, обнажили его омофора и епитрахиля... Именоваться ему простым монахом Никоном, а не патриархом Московским... Место же его пребывания до кончины жизни его назначили в монастыре, чтобы ему беспрепятственно плакаться о грехах своих».
Собор постановил, чтобы Никон был отправлен в Ферапонтов монастырь в районе Белоозера. Его должны были сопровождать два иеромонаха, два дьякона, монах и двое мирян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Царь находился в затруднительном положении. Объявить о греховности и двуличии Лигарида означало бы не просто развязать общественный скандал, но и лишило бы его главного помощника в деле Никона, поколебало бы весомость обвинений и подорвало автор Собора. Короче говоря, это разрушило бы всю пирамиду обвинений против Никона.
Поэтому царь и бояре решили утаить сведения, привезенные Саввой, и попытаться реабилитировать образ Лигарида всеми возможными средствами. Скорее всего, по совету Лигарида тот самый, дьякон Мелетий, который убедил Паисия и Макария принять участие в московском Соборе, был послан, чтобы перехватить их в Астрахани с особыми указаниями – попросить их не держать никакого зла против Лигарида, пока они не расследуют все обстоятельства.
По мере приближения к Москве, Паисий и Макарий стремились сделать как можно больше, чтобы доставить удовольствие царю. Кроме того, они прекрасно понимали, что в случае падения Лигарида их собственное положение может стать неопределенным. И, конечно, они знали, что если уступят желаниям царя, то могут ждать больших подарков с его стороны. Как говорит А.В. Карташев, распаленные алчностью патриархи [Александрии и Антиохии], приняли Лигарида как своего друга и помощника в суде над Никоном.
Прибывшее в Москву 2 ноября 1666 г., Паисий и Макарий были приняты с большими почестями. Царь дал Лигариду задание посвятить патриархов в смысл основных обвинений против Никона и в распорядок работы Собора.
Хотя Паисий и Макарий сделали вид, что верят в законность верительных грамот Лигарида, они, конечно же, знали, что эти бумаги фальшивые. Но не знали они в тот момент, что законность их собственных полномочий оказалась под вопросом. Как только патрхиарх Константинопольский Парфений IV (преемник Дионисия) получил известия об отъезде Паисия и Макария в Москву, он объявил их патриаршие престолы вакантными, а синод греческих епископов назначил новых патриархов Александрии и Антиохии.
V
До официального открытия Собора дело Никона обсуждалось два дня на большом собрании в царской трапезной во дворце. На этом собрании присутствовали патриархи Паисий и Макарий, Лигарид, ряд ближневосточных и русских епископов и настоятелей, бояре, окольничие и думские дьяки. Были зачитаны и обсуждены выводы Лигарида по поводу обвинений против Никона, после чего собрание подтвердило, что Никон виновен по всем пунктам и подлежит смещению со своего поста. Поскольку состав этого собрания был практически таким же, что и состав Собора, результат дела был определен еще до суда.
Официальные заседания Собора начались 1 декабря в том же помещении. Патриарх Никон был доставлен к этому дню в Москву. Он взял с собой рукопись «Возражения», но ему не позволили представить ее на рассмотрение Собора.
Чтобы подчеркнуть, что его больше не признают патриархом, Никона продолжительное время держали перед закрытыми дверями в зал собрания. Однако когда ему позволено было войти все встали. Никон, все еще считая себя патриархом, прочел молитву о здорова царя и его семьи, патриархов и всех христиан. Затем пристав указал ему на простую скамью. Но, он остался стоять перед царским троном. Так же поступил и царь.
Царь Алексей, приблизившись к тому месту, где сидели патриархи Александрии и Антиохии, открыл совещание Собора заявлением о жалобах на Никона, которого он обвинил в самовольном оставлении патриаршего престола, в оскорблениях в адрес царя и бояр, в поношении свода законов и отношения царя к церковным делам, в заявлениях, что русская церковь оскверняется вмешательством Лигарида в ее дела, и в прочих проступках. Затем, обращаясь к двум присутствующим восточным патриархам, царь попросил их допросить Никона по всем этим пунктам.
Никон в свою очередь спросил Паисия и Макария, дали ли патриархи Константинополя и Иерусалима свое согласие на суд над ним. Паисий и Макарий указали на подписи Дионисия и Нектария под совместным посланием восточных патриархов. Они не осмелились упоминать о полномочиях Лигарида, якобы полученных от патриарха Константинопольского. Между прочим, Лигарид, хотя и присутствовал на Соборе и руководил его делами за сценой, на заседаниях пытался по мере возможности быть незаметным.
Допрос Никона продолжался на протяжении всего первого дня заседаний Собора, но на следующее заседание 3 декабря его не пригласили. Несмотря на отсутствие Никона, царь и бояре продолжали излагать свои жалобы и обвинения.
Никона вызвали на следующее заседание 5 декабря. Допрос вели Паисий и Макарий совместно с царем. Никон защищался. Когда царь попытался удержать его в благоговейном страхе перед авторитетом патриархов Александрии и Антиохии, Никон дерзко сказал патриарху Макарию: «Здесь вы держитесь высокомерно, но какой ответ вы дадите патриарху Константинопольскому?» К этому времени факт, что от них отрекся патриарх Парфений, стал известен Паисию и Макарию и ограниченному числу участников Собора. То, что Никон упомянул об этом, явилось раскрытием дипломатической тайны и совершенным шоком для руководителей Собора. Некоторые иерархи и бояре стали возмущенно протестовать, что Никон бесчестит восточных патриархов.
По совету царя Паисий и Макарий приказали, чтобы от Ника убрали крест, который всегда несли перед ним, как перед патриархом. Никону сказали, что его отрешат не только от сана патриархата, но и от священства, и объявят простым монахом (даже не иеромонахом).
Заседание Собора, вынесшее окончательный вердикт, состоялось 12 декабря, но не в царском дворце, а в патриарших палатах. Царь, избегавший щекотливых ситуаций, не появился. Он послал противников Никона – князя Никиту Одоевского и боярина Петра Салтыкова – чтобы те действовали от его имени. Никон не был допущен на собрание, ему было ведено ожидать решения в передней. Когда Собор утвердил приговор, его члены проследовали в часовню Чудова монастыря. Никону было приказано следовать за ними. Затем ему зачитали приговор. Он был построен на основании приписываемых Никону грехов: оскорблял царя, вмешиваясь в дела, находящиеся вне патриаршей юрисдикции; по своей воле отказался от сана патриарха и оставил свою паству; основал монастыри с противозаконными названиями; называл себя «патриархом Нового Иерусалима»; он разграблял собственность других людей, чтобы обогатить свои монастыри; препятствовал назначению нового патриарха в Москве; оскорблял Собор своими обличениями; как патриарх, был жесток по отношению к епископам.
За эти приписываемые ему преступления «Мы – патриархи учинили его всякого священнодействия чужда и чтобы он архиерейская не действовал, обнажили его омофора и епитрахиля... Именоваться ему простым монахом Никоном, а не патриархом Московским... Место же его пребывания до кончины жизни его назначили в монастыре, чтобы ему беспрепятственно плакаться о грехах своих».
Собор постановил, чтобы Никон был отправлен в Ферапонтов монастырь в районе Белоозера. Его должны были сопровождать два иеромонаха, два дьякона, монах и двое мирян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221