Официальным названием казацкой организации было Войско Запорожское. Название происходило от крепости (Сечи) запорожских казаков. Позднее оно расширялось и распространилось на реестровых казаков. Это название, касательно последних, было не принято польским правительством в 1638 г. Затем оно было возрождено как родовое название всех украинских казаков. В более узком смысле, однако, группа казаков Сечи сохранила за собой название запорожцев. Гетман являлся главой как казацкой армии, так и казацкой администрации. Его печать несла королевское имя. Официальной резиденцией гетмана являлся город Чигорин. Высшее военное командование (генеральная старшина) состояло из секретаря (писаря), командующего артиллерией (обозного), командующего знаменами (хорунжего), главного начальника (ясаула или есаула) и судьи. Эти должностные лица играли также роль кабинета при гетмане, выполнявшего функции главы гражданской администрации. Армия разделялась на шестнадцать полков, каждый из которых состоял из нескольких сотен. Каждый полк набирался из мужчин той земли, где этот полк располагался; каждая сотня – из людей того района, который был за ней закреплен. Таким образом военная администрация была связана с территориальным делением страны. Полковник являлся правителем полковой территории; сотник – префектом сотенного района.
Во внешней политике Богдан Хмельницкий продолжал считать крымского хана полезным союзником, несмотря на двусмысленное поведение того в Зборове. Но, как показали события, поддержки хана оказалось недостаточно, чтобы сокрушить могущество Польши. Двумя державами, от которых можно было ожидать, что они обеспечат казаков достаточной военной защитой, были Московия и Турция. А из этих двух Московия выглядела более предпочтительно по религиозным и языковым соображениям, а также на основе общих исторических традиций и экономических связей. Помимо того, уже существовала тесная дружба между запорожскими и донскими казаками, находившимися под защитой царя.
Уместно сказать, что митрополит киевский Сильвестр, также как и другие иерархи украинской греко-православной церкви, холодно относились к мысли о поиске поддержки у царя, потому чти они чувствовали, что это может со временем привести к установлению царского протектората над всей Украиной. При таком ходе событий можно было ожидать, что московский патриарх потребует нечто вроде протектората и над украинской церковью. В то время, однако, митрополит киевский по канонической субординации был подчинен патриарху константинопольскому, и это означала, при соответствующих условиях, что он был, практически, независим. Патриарх константинопольский не мог вмешиваться в деятельность митрополита киевского из-за стесненного и ненадежного положения греческой церкви в Оттоманской империи. Его церковь была слишком бедна. У греческих священников и монахов вошло в обычай ездить в Киев и Москву с просьбами о финансовой поддержке.
Что касается его позиции по отношению к Польше, Сильвестр, в целом, был удовлетворен теми правами и привилегиями, которые были дарованы православной церкви Польшей в 1632 г. и подтверждены Зборовским договором.
Для того, чтобы лучше понять позицию Сильвестра Козлова по отношению к Москве, следует вспомнить, что определенные моменты в практике московской церкви вызывали неприятие западнорусских православных, особенно священнослужителей. После Смутного времени московская церковь с особо острым подозрением относилась к опасности римско-католического влияния в России и, в виду того, что Польша поддерживала униатскую церковь, была склонна подозревать даже некоторых православных иерархов в Западной Руси в латинских (римско-католических) отклонениях. Поэтому патриарх Филарет приказал, чтобы «латинцы», которые хотели поселиться в Московии, были перекрещены, прежде чем войти в русскую церковную общину. Более того, в некоторых случаях он настаивал на повторном крещении даже православных из Западной Руси, если те были крещены путем окропления святой водой, а не погружением в нее. Эта практика не прекращалась вплоть до времён патриарха Никона.
Митрополит киевский не был одинок в своих подозрениях по отношению к намерениям Москвы. Консервативные силы в среде казацких старшин разделяли его отношение, но, главным образом, по политическим соображениям.
С другой стороны, значительное число низшего украинского православного духовенства, большинство рядовых казаков и украинское крестьянство в целом глядело на Москву с надеждой. Многие крестьяне, не удовлетворенные положением на Украине после Зборова, начали пересекать границу Московии и селиться в районе Верхнего Донца. Московское правительство, хотя и охотно предоставляло убежище беглецам с Украины, все еще не желало оказывать военную поддержку Хмельницкому и разрывать отношения с Польшей, особенно, в виду нестабильного состояния внутренних дел в Москве. В феврале 1650 г. в Новгороде произошло волнение, которое продолжалось до апреля. За ним последовал бунт в Пскове, который длился с марта по август. Кроме того, Москва была крайне недовольна тем, что гетман укрывал у себя Анкундинова.
В вопросе об отношениях с Турцией Хмельницкий и его старшины высоко оценивали военную силу султана в качестве потенциального союзника запорожского войска. Конечно, здесь существовало различие в религиях. Ислам традиционно считался силой, противостоящей христианству. Однако практическое отношение Турции к христианству, как и к иудаизму, было основано на веротерпимости. Греко-православный патриарх Константинопольский был признан главой всех подчиненных султану христиан на Балканах и в Малой Азии. Христианству не ставились преграды в вассальных Турции христианских государствах – Трансильвании, Молдавии и Валахии.
Более того, принятие турецкого протектората могло бы стать полезным для Богдана Хмельницкого в его отношениях с крымским ханом, который сам являлся вассалом султана. На султана можно было рассчитывать, когда в этом была нужда, для оказания давления на хана, чтобы тот предоставил большую помощь казакам. Что касается интересов хана, то близкая дружба с казаками (в том случае, если они станут его партнерами) могла бы укрепить позиции хана в рамках Оттоманской империи и придать ему большей уверенности в его отношениях с султаном. А среди крымских ханов всегда существовала тенденция пытаться ослабить свою зависимость от Турции. В апреле 1650 г. Хмельницкий послал письмо султану, прося его принять запорожское войско под свою защиту. В июле в Чигирин прибыло турецкое посольство, чтобы выразить то удовольствие, которое принесло султану решение Хмельницкого. Было согласовано, что гетман направит в Константинополь своих посланников для определения условий казацкой зависимости. Примерно в это же самое время, после некоторых пререканий, Москва возобновила договор о ненападении с Польшей.
Вскоре стало очевидным, что в результате своих изощренных дипломатических интриг, Богдан Хмельницкий оказался лицом к лицу с весьма запутанной ситуацией, которая могла подвергнуть серьезной опасности его отношения с Москвой. Его друг, крымский хан, вел за спиной гетмана тайные переговоры с поляками и обещал им напасть на Москву (это было как раз накануне возобновления Московско-Польского договора).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221