Я и раньше закрывала глаза, чтобы не отвлекаться на посторонние предметы. Но сейчас все было иначе, чем раньше. Я почувствовала ожог, потом блаженство, будто упала в холодную воду Мои клетки несли совсем другую информацию: я всегда, всю жизнь сидела у его ног, и над моей жизнью всходило его лицо.
- А почему блондинка не пошла с вами в театр?
Это был провокационный вопрос. Я ждала, что Ив Монтан поблагодарит судьбу, которая предложила ему вместо блондинки меня.
- Не захотела, - сказал Ив Монтан. Не понял моей провокации.
- Могла бы просто не пойти - и все. Зачем было отдавать билет? Демонстрация...
Я совсем близко подвела его к нужной мысли. Он должен был сказать: "Тогда я не встретил бы тебя..."
- Конечно, некрасиво, - согласился Ив Монтан.
- Тогда вы не встретили бы меня, - прямо сказала я Мне надоели намеки.
- Она хотела, чтобы я понял. И я понял, только не то, что она хотела.
Я почувствовала, что не в силах переключить его внимание с блондинки на себя.
- Сколько вам лет? - Я решила переключить внимание на него самого, а заодно поближе познакомиться.
- Тридцать один.
- Вы женаты?
- Женат.
- А как ее зовут?
- Так же, как тебя.
- Вы ее любите?
Ив Монтан напряженно задумался.
- Конечно, - вспомнил он. Было непонятно, о чем думал так долго. Для того чтобы так ответить, можно было не думать вообще.
- А как же блондинка? - удивилась я.
- Блондинка - это блондинка, а жена - это жена.
- А я - это я?
- А ты - это ты.
Вспарывая воду, прошел речной трамвайчик. Кто-то возвращался на нем из своего свадебного путешествия.
- Но я так не хочу.
- А как ты хочешь?
- Я хочу, чтобы жена - это я, блондинка - это я и я - это я. Всю жизнь.
- Конечно, человек должен заниматься одним делом и жить с одной женщиной. Но бывает, что не найдешь своего дела и не встретишь свою женщину. Все бывает, как бывает, а не так, как хочешь, чтобы было. Поэтому надо уметь радоваться тому, что есть, а не печалиться о том, чего нет.
- А я так не хочу! Я так не буду!
- Будешь. Все так живут.
Моя мама во всем видит проблемы, а Ив Монтан ни в чем не видит никаких проблем. С мамой я, как бестолковый альпинист, постоянно преодолеваю горные вершины. А с Ивом Монтаном я бреду по пустыне Каракумы и не вижу ни одного холмика.
- А я знаю, почему блондинка не пошла с вами в театр.
- Почему? - он обернулся.
- Потому, что вы инструктор. Учите, как плавать, а сами не плаваете. Учите, как жить, а сами не живете.
- Дурочка, - сказал Ив Монтан. - В восемнадцать лет я такой же был.
- А вы не помните себя в восемнадцать лет.
- Откуда ты знаешь?
- Вы сами сказали.
Я поднялась, стала натягивать свою "майку".
Ив Монтан достал папиросу, поставил ноги на санки - так, будто собирался скатиться. Но полозья были ржавые, вместо снега - камни. Да и куда ему было ехать? Разве что в реку... Мне вдруг стало неудобно бросать его одного в чужом городе на выброшенных санках.
- Хотите, я вас домой провожу? - предложила я.
- Ты что, обиделась? - заподозрил он.
На что я могла обидеться? Он ничего не обещал мне и не хотел казаться иным, чем есть на самом деле. Правда, я приняла его за Ива Монтана, а он оказался инструктором по плаванью из Средней Азии. Но ведь это была моя ошибка, а не его. Он был ни при чем.
- Просто вы приезжий, - объяснила я. - А я здесь живу...
Весь день стояла жара, а так как природа все уравновешивает, ночью прошел дождь. Асфальт стал блестящим, а лужа возле нашего дома заметно выцвела. В ней увеличился процент воды. Я шла в "майке", обхватив себя руками, чтобы не трястись от холода. У меня дрожали все внутренности, я просто физически устала от этой вибрации. Я была пустая настолько, что даже кости были полы, как у птицы, и ветер гудел в них - оттого, наверное, так холодно было.
Лифт в доме был выключен, я пошла пешком и где-то в районе третьего этажа вспомнила про соль. Была уже ночь, магазины закрыты. Соль можно было достать только у нашей дворничихи Нюры. Она жила на первом этаже, и у нее в прихожей стоял целый мешок соли - крупной и мутной, как куски кварца. Этой солью она посыпала зимой скользкие дорожки, чтобы люди не падали.
Нюра открыла мне дверь босая, в ночной рубашке Выслушав мою просьбу и мои извинения, уточнила:
- Тебе много?
- Да нет, - сказала я, - чуть-чуть...
Она ушла, потом вернулась и протянула мне спичечный коробок, туго набитый солью. Я поблагодарила, а Нюра не слушала, смотрела на меня задумчиво и вдруг спросила:
- Тебе, Танька, сколько лет?
- Восемнадцать.
- Дура я, - решила Нюра. - В войну надо было б мне ребенка принести, сейчас бы уже такая была...
- Больше, - сказала я.
- Даже больше, - огорчилась Нюра. - Совестно было - с ребенком и без мужика. А уж лучше одной, чем с каким алкоголиком...
- Или с пьяницей.
- Это все одно.
- Нет, - сказала я, - это большая разница: пьяница хочет - пьет, не хочет - не пьет. А алкоголик и хочет - пьет и не хочет - тоже пьет.
Когда я вернулась домой, мама подметала квартиру - наводила мещанский уют. Уют современных мещан, которые живут медленно и невнимательно. Она выпрямилась, стала смотреть на мои голые руки и ноги, на обвисшие после купания неорганизованные волосы.
- Где ты была? - спросила мама и поудобнее взялась за веник. Было непонятно - то ли она хотела на меня нападать, то ли от меня защищаться.
- На! - я протянула ей спичечный коробок.
- Что это? - растерялась мама.
- Соль, - объяснила я. - Ты же просила...
- А где ты ее взяла?
- Сама выпарила.
Я повернулась и пошла в ванную. Мне хотелось побыть одной, а главное - согреться.
В меня медленно входило тепло, заполняя мои кости.
За дверью осторожно, будто я сплю, двигалась мама, и я поняла вдруг, что она несчастная баба, что ей тоже было столько лет, сколько мне. Поняла, что у меня был отец - может быть, такой же, как Ив Монтан. Может быть, мама тоже хотела заниматься одним делом и жить с одним человеком, но у нее ничего не получилось, потому что все бывает, как бывает, а не так, как хочешь, чтобы было.
Я вспомнила, как Ив Монтан отломил мне полсвечки, и заплакала.
Слезы скатывались к ушам, а потом приобщались к остальной воде. Вода и слезы были одинаковой температуры, мне казалось, будто я лежу, погруженная в собственные слезы.
В дверь постучала мама.
- Тебе Петров звонил, - сказала она.
Я не отозвалась, наивно полагая, что мама постучит и уйдет. Но мама не уходила.
Я вышла из собственных слез, надела халат и стала вытирать лицо. Терла до тех пор, пока оно не сделалось красным.
Мама посмотрела на меня и вдруг сказала:
- Таня, хочешь, я не буду тебя больше бить?
- Все равно... Ты ведь не целишься.
- Я тебя больше пальцем не трону, - пообещала мама. - Иди поешь.
- Не хочу.
- А что ты хочешь?
Я пошла в комнату и стала стелить свой диван. Возле дивана стоял ящик для белья - с дырками, чтобы проникал воздух. Я наклеила однажды на дырки с внутренней стороны рисованные рубли, - получилось, будто ящик набит деньгами.
- Я не знаю, чего я хочу, - сказала я маме. - Я знаю, чего не хочу.
Мама ждала.
- Я не хочу быть инструктором... Я хочу сама плавать или посыпать дорожки солью, чтобы другим ходить удобно было. И я просто счастлива, что провалилась в педагогический. Я больше не буду туда поступать.
- А как ты собираешься дальше жить?
- Чисто и замечательно.
- Таня, если ты будешь так со мной разговаривать...
Мама хотела добавить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
- А почему блондинка не пошла с вами в театр?
Это был провокационный вопрос. Я ждала, что Ив Монтан поблагодарит судьбу, которая предложила ему вместо блондинки меня.
- Не захотела, - сказал Ив Монтан. Не понял моей провокации.
- Могла бы просто не пойти - и все. Зачем было отдавать билет? Демонстрация...
Я совсем близко подвела его к нужной мысли. Он должен был сказать: "Тогда я не встретил бы тебя..."
- Конечно, некрасиво, - согласился Ив Монтан.
- Тогда вы не встретили бы меня, - прямо сказала я Мне надоели намеки.
- Она хотела, чтобы я понял. И я понял, только не то, что она хотела.
Я почувствовала, что не в силах переключить его внимание с блондинки на себя.
- Сколько вам лет? - Я решила переключить внимание на него самого, а заодно поближе познакомиться.
- Тридцать один.
- Вы женаты?
- Женат.
- А как ее зовут?
- Так же, как тебя.
- Вы ее любите?
Ив Монтан напряженно задумался.
- Конечно, - вспомнил он. Было непонятно, о чем думал так долго. Для того чтобы так ответить, можно было не думать вообще.
- А как же блондинка? - удивилась я.
- Блондинка - это блондинка, а жена - это жена.
- А я - это я?
- А ты - это ты.
Вспарывая воду, прошел речной трамвайчик. Кто-то возвращался на нем из своего свадебного путешествия.
- Но я так не хочу.
- А как ты хочешь?
- Я хочу, чтобы жена - это я, блондинка - это я и я - это я. Всю жизнь.
- Конечно, человек должен заниматься одним делом и жить с одной женщиной. Но бывает, что не найдешь своего дела и не встретишь свою женщину. Все бывает, как бывает, а не так, как хочешь, чтобы было. Поэтому надо уметь радоваться тому, что есть, а не печалиться о том, чего нет.
- А я так не хочу! Я так не буду!
- Будешь. Все так живут.
Моя мама во всем видит проблемы, а Ив Монтан ни в чем не видит никаких проблем. С мамой я, как бестолковый альпинист, постоянно преодолеваю горные вершины. А с Ивом Монтаном я бреду по пустыне Каракумы и не вижу ни одного холмика.
- А я знаю, почему блондинка не пошла с вами в театр.
- Почему? - он обернулся.
- Потому, что вы инструктор. Учите, как плавать, а сами не плаваете. Учите, как жить, а сами не живете.
- Дурочка, - сказал Ив Монтан. - В восемнадцать лет я такой же был.
- А вы не помните себя в восемнадцать лет.
- Откуда ты знаешь?
- Вы сами сказали.
Я поднялась, стала натягивать свою "майку".
Ив Монтан достал папиросу, поставил ноги на санки - так, будто собирался скатиться. Но полозья были ржавые, вместо снега - камни. Да и куда ему было ехать? Разве что в реку... Мне вдруг стало неудобно бросать его одного в чужом городе на выброшенных санках.
- Хотите, я вас домой провожу? - предложила я.
- Ты что, обиделась? - заподозрил он.
На что я могла обидеться? Он ничего не обещал мне и не хотел казаться иным, чем есть на самом деле. Правда, я приняла его за Ива Монтана, а он оказался инструктором по плаванью из Средней Азии. Но ведь это была моя ошибка, а не его. Он был ни при чем.
- Просто вы приезжий, - объяснила я. - А я здесь живу...
Весь день стояла жара, а так как природа все уравновешивает, ночью прошел дождь. Асфальт стал блестящим, а лужа возле нашего дома заметно выцвела. В ней увеличился процент воды. Я шла в "майке", обхватив себя руками, чтобы не трястись от холода. У меня дрожали все внутренности, я просто физически устала от этой вибрации. Я была пустая настолько, что даже кости были полы, как у птицы, и ветер гудел в них - оттого, наверное, так холодно было.
Лифт в доме был выключен, я пошла пешком и где-то в районе третьего этажа вспомнила про соль. Была уже ночь, магазины закрыты. Соль можно было достать только у нашей дворничихи Нюры. Она жила на первом этаже, и у нее в прихожей стоял целый мешок соли - крупной и мутной, как куски кварца. Этой солью она посыпала зимой скользкие дорожки, чтобы люди не падали.
Нюра открыла мне дверь босая, в ночной рубашке Выслушав мою просьбу и мои извинения, уточнила:
- Тебе много?
- Да нет, - сказала я, - чуть-чуть...
Она ушла, потом вернулась и протянула мне спичечный коробок, туго набитый солью. Я поблагодарила, а Нюра не слушала, смотрела на меня задумчиво и вдруг спросила:
- Тебе, Танька, сколько лет?
- Восемнадцать.
- Дура я, - решила Нюра. - В войну надо было б мне ребенка принести, сейчас бы уже такая была...
- Больше, - сказала я.
- Даже больше, - огорчилась Нюра. - Совестно было - с ребенком и без мужика. А уж лучше одной, чем с каким алкоголиком...
- Или с пьяницей.
- Это все одно.
- Нет, - сказала я, - это большая разница: пьяница хочет - пьет, не хочет - не пьет. А алкоголик и хочет - пьет и не хочет - тоже пьет.
Когда я вернулась домой, мама подметала квартиру - наводила мещанский уют. Уют современных мещан, которые живут медленно и невнимательно. Она выпрямилась, стала смотреть на мои голые руки и ноги, на обвисшие после купания неорганизованные волосы.
- Где ты была? - спросила мама и поудобнее взялась за веник. Было непонятно - то ли она хотела на меня нападать, то ли от меня защищаться.
- На! - я протянула ей спичечный коробок.
- Что это? - растерялась мама.
- Соль, - объяснила я. - Ты же просила...
- А где ты ее взяла?
- Сама выпарила.
Я повернулась и пошла в ванную. Мне хотелось побыть одной, а главное - согреться.
В меня медленно входило тепло, заполняя мои кости.
За дверью осторожно, будто я сплю, двигалась мама, и я поняла вдруг, что она несчастная баба, что ей тоже было столько лет, сколько мне. Поняла, что у меня был отец - может быть, такой же, как Ив Монтан. Может быть, мама тоже хотела заниматься одним делом и жить с одним человеком, но у нее ничего не получилось, потому что все бывает, как бывает, а не так, как хочешь, чтобы было.
Я вспомнила, как Ив Монтан отломил мне полсвечки, и заплакала.
Слезы скатывались к ушам, а потом приобщались к остальной воде. Вода и слезы были одинаковой температуры, мне казалось, будто я лежу, погруженная в собственные слезы.
В дверь постучала мама.
- Тебе Петров звонил, - сказала она.
Я не отозвалась, наивно полагая, что мама постучит и уйдет. Но мама не уходила.
Я вышла из собственных слез, надела халат и стала вытирать лицо. Терла до тех пор, пока оно не сделалось красным.
Мама посмотрела на меня и вдруг сказала:
- Таня, хочешь, я не буду тебя больше бить?
- Все равно... Ты ведь не целишься.
- Я тебя больше пальцем не трону, - пообещала мама. - Иди поешь.
- Не хочу.
- А что ты хочешь?
Я пошла в комнату и стала стелить свой диван. Возле дивана стоял ящик для белья - с дырками, чтобы проникал воздух. Я наклеила однажды на дырки с внутренней стороны рисованные рубли, - получилось, будто ящик набит деньгами.
- Я не знаю, чего я хочу, - сказала я маме. - Я знаю, чего не хочу.
Мама ждала.
- Я не хочу быть инструктором... Я хочу сама плавать или посыпать дорожки солью, чтобы другим ходить удобно было. И я просто счастлива, что провалилась в педагогический. Я больше не буду туда поступать.
- А как ты собираешься дальше жить?
- Чисто и замечательно.
- Таня, если ты будешь так со мной разговаривать...
Мама хотела добавить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161