— Как мало? Ты ж раньше меньше двухсот не получал.
— Раньше-то я работал в совхозе, а сейчас, получается, в какой-то лавочке. За баранкой сижу дольше, чем прежде, а зарабатываю втрое меньше. Большую часть той работы, что я делаю, совхоз не оплачивает. Не оплачивает потому, что каждый день машина нужна или родственникам Наимова, или его приятелям. Одному привезти сена, а другому камень, этому нужны дрова, тому земля... Да еще и грузить и выгружать приходится, Директор прикажет — не откажешься от поездки, а в день получки на руки шестьдесят-семьдесят, хорошо, восемьдесят рублей. А я ведь не один, у меня семья. За восемьдесят рублей и кошка на солнышко не вылезет, Когда ходил к Наимову, спрашивал, почему так мало начислили, он то ругался, то смеялся. В общем, повторял одно и то же: машина, мол, под тобою, руки тебе никто не связывает, нужны деньги — умей вертеться, как другие шофера, путей много. Но, понимаешь, Фируз, не могу я ходить этой дорожкой, на которую он меня толкает. Не привык, да и не хочу. Не всем же быть такими, как его брат Насир... Нет, друг, совхоз, где руководителем Наймов, не для меня. Пойду на автобазу, уже и договорился. Через несколько дней получу машину. Если хочешь, и тебя там устроим. Работы много, и директор, говорят, толковый.
— Когда же ты успел уволиться? Ведь еще в понедельник приезжал к нам на своем ГАЗе.
— Вчера рассчитался.
— А машину твою кому отдали?
— Кажется, пока без хозяина.
Фируз вспомнил недавний разговор с Наимовым,
— Слушай, мне ведь Наймов сказал зайти через неделю. Мол, какая-то машина должна освободиться.
— Чтоб его лицо почернело!— воскликнул Сафар.— Ей-богу, это он о моей машине. Вот лиса, а! Через неделю... Ему ведь только неделю и нужно, чтобы обойти тебя и отдать машину кому-то из своих. Так сказать, верный кусок хлеба с маслом.— Сафар помолчал, подумал, потом добавил спокойнее:— Все же должен сказать, что он трусоват. Ведь ты вернулся из армии, по закону можешь прийти на прежнее место. Не исключено — побоится отдать машину другому.
Постепенно столовая наполнялась народом, начался обеденный перерыв.
Сафар еще раз наполнил рюмки. — Ладно, не будем больше о работе.
В это время в дверях столовой показался Насир, младший брат Наимова. Оглядев зал и заметив Фируза с Сафаром, он направился прямо к ним, кивком поздоровался и, придвинув стул, без приглашения подсел к столу. Громко окликнул официантку, заказал себе поесть и только потом с деланным равнодушием обратился к Сафару:
— Ну, как жизнь?
— Не видишь разве: настроение отличное,— в тон ему ответил Сафар.
— Все же скажу, ты поступил необдуманно.
— Который из моих поступков кажется тебе необдуманным?
— Зачем уходишь из совхоза, для чего подрываешь авторитет руководства, разве тебе мешали жить?
Фируз молча слушал, пытаясь понять и разглядеть, что за человек стал Насир. Они знали друг друга с детства, одиннадцать лет вместе учились в школе. И сейчас Насир был вроде бы прежний — все те же редкие брови, и смуглая кожа, и широкие плечи, и крепкие мускулы... Только пополнел, пожалуй, излишне, как и брат. На голове синяя выцветшая фуражка, из-под нее торчат длинные пряди волос... рукава рубашки закатаны до локтей, грудь нараспашку. Фируз знал, что На- сира не взяли в свое время в армию из-за какой-то мудреной болезни, но водителем брат его устроил...
— Ладно, пейте, а то остынет.— Насир ухмыльнулся, взглядом указывая на рюмки.— Сафар, налей и мне.
Фируз пригляделся к Насиру повнимательнее, слушая его разговор, видя опухшие веки и мутноватые глаза, подумал, что вот странно: вроде бы пришел рабочий человек пообедать в свой перерыв, но выглядит беспечным и равнодушным — мол, пропадайте вы все пропадом, пусть хоть полсвета в тартарары провалится,— я даже не моргну!
— За рулем, а просишь налить,— укоризненно ответил Сафар и, подняв свою рюмку, обернулся к Фирузу:— Ладно, бери.
Насир заинтересованно смотрел, как они выпили и как ставили рюмки на стол, потом сказал обиженно:
— Надо же, умнее всех выискался!—Лениво поднявшись с места, направился к буфету. Вернулся с полным стаканом в руке.— Пью, да на свои, а за свои хоть звезду с неба достану — были бы в наличии!
Сафар не ответил.
— Ваше здоровье, дорогие.— Насир шутовски подмигнул и лихо опрокинул стакан. Сдвинул фуражку на затылок, оперся локтями о стол, заглянул в лицо Сафару.— Знаю, хочешь уйти на автобазу. Глупость делаешь, дорогой!
— Ну-ка скажи, почему глупость?— Сафар понимающе усмехнулся.
— А потому, приятель, что совхоз для нашего брата шофера — точно рай земной! Что твоя автобаза? С утра до вечера будешь вкалывать, из сил выбиваться — хорошо, если сотню-две получишь. Нет, совхоз иное дело! Человеку поможешь — десятка-другая в кармане. И все за час-полтора, да еще и сеном обеспечен, и зерном, и фруктами... Одним словом, вечером приходишь домой не с пустыми руками. Или я искажаю?
— Ну-ну, давай договаривай,— с серьезной миной подбодрил Сафар.
Насир продолжал похваляться, а Фируз слушал его и все никак не мог представить в этом незнакомом человеке того Насира, которого одиннадцать лет знал по школе.
Получив после окончания школы аттестат из одних троек, Насир все же поехал в Душанбе, как он сам говорил, «ловить птицу счастья»— желал поступить хоть в какой-нибудь институт. Однако на первом экзамене провалился и, постеснявшись вернуться обратно в село, решил задержаться в городе, подождать, пока поостынут разговоры. Забрав документы из института, поступил на курсы шоферов и, появившись через полгода на улицах села, устроился работать в совхозе—не без помощи родного брата — завгаром, сразу же получил новую машину. До ухода в армию Фируз не сталкивался больше с Насиром: трактористов обслуживал на своем стареньком ГАЗе Сафар.
— ...Слушай меня, я дело говорю, а ты — мол, совхоз мало платит, обижаешься...— продолжал Насир, не сводя с Сафара помутневших глаз.— Сколько сейчас времени — обед, да? А я уже с десяткой! Утром возил шерсть: два рейса в кочевье — это для совхоза, так сказать, за зарплату, а потом еще одному доброму
человеку привез две машины земли — это уже на себя поработал — и десятка в кармане. А хозяин сам грузил, сам разгружал да еще тысячу раз спасибо сказал. Вот как надо устраиваться! Он доволен, что сделал свои дела, и я доволен тоже... И все довольны. Вот так каждый день...
— Все? Кончил?— оборвал его Сафар.
— А чего еще, все просто,— усмехнулся Насир.
— Теперь послушай меня. Пять пальцев хоть на одной руке, да неодинаковые. Я не могу быть тобой, ты не станешь мной. Я не набиваю свой карман за счет государства — машина чья, бензин чей? Ты говоришь, на автобазе едва-едва заработаешь сто-двести? Для меня честно заработанные эти сто-двести дороже твоих больших денег! И больше не учи меня, как жить,— мне мое честное имя еще понадобится!— Сафар поднялся и положил руку Фирузу на плечо.— Пошли...
— Хоть ты и старше меня, извини, скажу тебе: ума ты, оказывается, не нажил, приятель,— бросил ему вслед Насир.— Если хочешь быть таким честным, вместо хлеба сухой ком земли грызть будешь.
Сафар покраснел от возмущения, но, видно, решил не затевать ссоры.
Рассчитавшись с официанткой, друзья вышли на улицу.
Они пересекли парк и, выйдя из ворот, вдруг увидели в двадцати шагах от себя Назокат — она шла прямо к ним, и в обеих руках у нее было по тяжелой сумке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34