— пробормотал он и опять едва сдержался, чтобы не крикнуть.— Мы живем не в эпоху цивилизации, а в эпоху милитаризации! Хи-хи! — засмеялся он тихо, жалобно, горько.— Отравляющий газ вместо чистого воздуха!
— Ив такое время вы все же хотите стать человеком гражданским! — не без злорадства, но и с любопытством заметил Панкрац.— Вы сказали, что у вас уже есть какой-то план, поэтому на вашем месте я бы не принимал все это близко к сердцу!
— Возможно, это подтолкнет меня к осуществлению моего плана! — пробормотал капитан, а затем доверительно обратился к Панкрацу: — Наверное, после того что я вам скажу, вам станет более понятен мой замысел! Видите ли,— он подошел к нему ближе,— мне очень мешает, да вот и сейчас перед генералом я чувствовал себя скованно из-за того, что служил во времена Австро-Венгрии офицером. Единственно, что меня еще удерживает, так это то, что по отцу я православный и что мой брат чиновник в министерстве. Но именно этим, полагаю, и надо воспользоваться, чтобы наилучшим образом выкрутиться... я думаю, нужно добиться отставки, а будучи на пенсии, если не найду места на гражданской службе, мне будет на что жить и... и...— капитан не закончил, да и Панкрац его прервал:
— Но как вам это удастся, вы еще так молоды?
— Подают в отставку и значительно моложе меня! — уверенно сказал капитан.— А как я себе это представляю, вам я, наверное, могу сказать: серией анонимных писем вызову к себе еще большее недоверие. Вы бы их могли писать прямо из...— улыбнулся капитан, сделав вид, что шутит;
— А вы не опасаетесь, что добьетесь совсем обратного результата,— наказания и разжалования?
— То-то и оно,— сникнув, согласился капитан,— поэтому я и не решаюсь привести свой план в действие. Но раз нельзя так,— он снова повеселел,— то всегда можно найти другой выход! Не удивляйтесь и не считайте меня и в самом деле ненормальным, если в один прекрасный день услышите, что я нахожусь в сумасшедшем доме! — Вдруг, испугавшись, что мог произвести на Панкраца неприятное впечатление, капитан поспешил пояснить.— Вы не можете себе представить, до чего все это для меня невыносимо! Нахожу, что из всех ложных путей, на которые капитализм толкает человечество, милитаризм является наихудшим. Я это знаю по службе в австрийских войсках: грубая военная машина старается всех причесать под одну гребенку, а жить без свободы духа тяжело.
Капитан замолчал; к ним снова приближался офицер, впрочем, теперь рангом ниже, поэтому он первым отдал честь капитану.
— Вот видите, вы тоже власть! — усмехнулся Панкрац. Впрочем, капитан не произвел на него неприятного впечатления, он был просто смешон; все его рассуждения казались обычным фантазерством мягкотелого человека. Об этом он, правда, ничего не сказал, только повторил: — Да, власть! Если бы он вам не отдал честь, вы тоже могли бы потребовать явиться на рапорт!
— Зачем мне это, да и вообще, к чему мне власть? Я хочу жить свободно и... довольно с меня и прошлой войны!
— Вы не настоящий большевик! — засмеялся Панкрац.
— Конечно, нет! Мне до этого далеко, я и сам знаю! — капитан стал вдруг необычно серьезным. На самом деле он просто не решался продолжать, ибо Панкрац говорил слишком громко, а на улице становилось все многолюднее.— Я так и не выяснил,— он остановился и огляделся,— в какую сторону вы идете; мне нужно сюда! — показал он рукой и назвал улицу.
Они стояли на другом конце пристанционного сквера. Капитан движением руки указал на небольшую улицу, которая вела к главной площади, оттуда капитану до дома кузины было еще прилично далеко, следовало пройти через весь верхний город. Между тем, чтобы до конца выяснить все с капитаном, из-за чего он собственно и задержался, у Панкраца не было необходимости идти так далеко, и он решился:
— Да я никуда не спешу, могу вас немного проводить! — и тут же обратился к деду: — Ты бы мог и один, тебе вон туда! — он показал ему в направлении небольшой аллеи.— Улицу, наверное, найдешь,— он сказал ему и ее название,— и запомни, дом номер двадцать, третий этаж!
Старый Смудж стоял подавленный, погруженный в свои мысли. Покашливая и умоляюще глядя на капитана, он снова напомнил Панкрацу, что пора идти к Васо и... и...
— Я непременно приду, он наверняка уже там! — прервал его Панкрац.— Ты иди, а я потом зайду и обо всем расскажу! Пошли? — обратился он к капитану.
Но капитан продолжал стоять. Он удивленно и сочувственно смотрел на старого Смуджа, будто видел его впервые; затем сказал, обращаясь к ним обоим:
— Знаете что, вы сделайте все свои дела, а там и я освобожусь! И тогда,— он обратился к Панкрацу,— если у вас есть время и желание, мы могли бы встретиться вечером! У меня как раз есть два билета, один я купил для кузины, но она отказалась идти в театр, сославшись на смерть тетки, поэтому билет я мог бы отдать вам! Ну как, хотите? В таком случае вы бы могли подождать у театра, поскольку билеты у меня дома!
Прекрасно! — подумал Панкрац.— Пойти в театр, да еще бесплатно, к тому же, вероятно, он там встретит и свою незнакомку. Конечно, он согласился. Но и сейчас ему не хотелось расставаться с капитаном; идти к Васо, куда его тем не менее подталкивало любопытство, было еще слишком рано!
— Я могу еще немного побыть с вами! — сказал он и потащил капитана за рукав. Но капитан медлил, какой-то вдруг просветленный и бодрый, он обратился к старому Смуджу:
— А почему бы и вам не пойти, господин Смудж? Билет, наверное, смогли бы купить, да и не мешает вам немного развеяться! К тому же вы ведь сами старый театральный кларнетист! Вспомните молодость, хи- хи-хи!
У старого Смуджа округлились глаза, он даже раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Но за него ответил Панкрац и при этом еще настойчивее потянул капитана за рукав.
— Что вам взбрело в голову! Думаете, «Фауст» — идеальное средство для омоложения, подобна одному из методов Штайнца?
— В таком случае, прощайте, мне было очень приятно, господин Смудж! — улыбнувшись, капитан протянул старому Смуджу руку, затем, сделавшись серьезным, похлопал его по плечу.— Держитесь! Надо надеяться на лучшее! — И, отсалютовав еще раз, направился вслед за Панкрацем.
Старый Смудж застыл на месте и с минуту еще стоял, не двигаясь, вытаращив глаза и раскрыв рот. Рука его, согнутая в локте для рукопожатия, так и повисла в воздухе, будто за подаянием.
VI
Оставшись вдвоем, они продолжали путь. Капитан еще раз обернулся, посмотрел на согбенную фигуру удалявшегося Смуджа и пожалел, что они отпустили старика. По выражению его лица он понял, что старый пошел бы в театр.
— О чем вы говорите! — и Панкрац рассказал, что произошло вчера с дедом, когда тот, точно мальчишка, заплакал из-за проданного кларнета, а возможно, и из-за нахлынувших воспоминаний о театре и игры итальянца.
— Неужели вам было бы приятно, если бы все это повторилось и вы вдруг посреди действия услышали его всхлипывания?
— Вот как! — сказал явно растроганный капитан.— Вероятно, он вспомнил о молодости,— и, предавшись затем каким-то своим мыслям, пробормотал: — В таком случае хорошо, что он не пошел! Хотя,— продолжал он уже громко и как-то загадочно улыбаясь,— там он нашел бы кое-что созвучное своим мыслям и настроению, и вы мне сейчас своим замечанием как нельзя лучше напомнили об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Ив такое время вы все же хотите стать человеком гражданским! — не без злорадства, но и с любопытством заметил Панкрац.— Вы сказали, что у вас уже есть какой-то план, поэтому на вашем месте я бы не принимал все это близко к сердцу!
— Возможно, это подтолкнет меня к осуществлению моего плана! — пробормотал капитан, а затем доверительно обратился к Панкрацу: — Наверное, после того что я вам скажу, вам станет более понятен мой замысел! Видите ли,— он подошел к нему ближе,— мне очень мешает, да вот и сейчас перед генералом я чувствовал себя скованно из-за того, что служил во времена Австро-Венгрии офицером. Единственно, что меня еще удерживает, так это то, что по отцу я православный и что мой брат чиновник в министерстве. Но именно этим, полагаю, и надо воспользоваться, чтобы наилучшим образом выкрутиться... я думаю, нужно добиться отставки, а будучи на пенсии, если не найду места на гражданской службе, мне будет на что жить и... и...— капитан не закончил, да и Панкрац его прервал:
— Но как вам это удастся, вы еще так молоды?
— Подают в отставку и значительно моложе меня! — уверенно сказал капитан.— А как я себе это представляю, вам я, наверное, могу сказать: серией анонимных писем вызову к себе еще большее недоверие. Вы бы их могли писать прямо из...— улыбнулся капитан, сделав вид, что шутит;
— А вы не опасаетесь, что добьетесь совсем обратного результата,— наказания и разжалования?
— То-то и оно,— сникнув, согласился капитан,— поэтому я и не решаюсь привести свой план в действие. Но раз нельзя так,— он снова повеселел,— то всегда можно найти другой выход! Не удивляйтесь и не считайте меня и в самом деле ненормальным, если в один прекрасный день услышите, что я нахожусь в сумасшедшем доме! — Вдруг, испугавшись, что мог произвести на Панкраца неприятное впечатление, капитан поспешил пояснить.— Вы не можете себе представить, до чего все это для меня невыносимо! Нахожу, что из всех ложных путей, на которые капитализм толкает человечество, милитаризм является наихудшим. Я это знаю по службе в австрийских войсках: грубая военная машина старается всех причесать под одну гребенку, а жить без свободы духа тяжело.
Капитан замолчал; к ним снова приближался офицер, впрочем, теперь рангом ниже, поэтому он первым отдал честь капитану.
— Вот видите, вы тоже власть! — усмехнулся Панкрац. Впрочем, капитан не произвел на него неприятного впечатления, он был просто смешон; все его рассуждения казались обычным фантазерством мягкотелого человека. Об этом он, правда, ничего не сказал, только повторил: — Да, власть! Если бы он вам не отдал честь, вы тоже могли бы потребовать явиться на рапорт!
— Зачем мне это, да и вообще, к чему мне власть? Я хочу жить свободно и... довольно с меня и прошлой войны!
— Вы не настоящий большевик! — засмеялся Панкрац.
— Конечно, нет! Мне до этого далеко, я и сам знаю! — капитан стал вдруг необычно серьезным. На самом деле он просто не решался продолжать, ибо Панкрац говорил слишком громко, а на улице становилось все многолюднее.— Я так и не выяснил,— он остановился и огляделся,— в какую сторону вы идете; мне нужно сюда! — показал он рукой и назвал улицу.
Они стояли на другом конце пристанционного сквера. Капитан движением руки указал на небольшую улицу, которая вела к главной площади, оттуда капитану до дома кузины было еще прилично далеко, следовало пройти через весь верхний город. Между тем, чтобы до конца выяснить все с капитаном, из-за чего он собственно и задержался, у Панкраца не было необходимости идти так далеко, и он решился:
— Да я никуда не спешу, могу вас немного проводить! — и тут же обратился к деду: — Ты бы мог и один, тебе вон туда! — он показал ему в направлении небольшой аллеи.— Улицу, наверное, найдешь,— он сказал ему и ее название,— и запомни, дом номер двадцать, третий этаж!
Старый Смудж стоял подавленный, погруженный в свои мысли. Покашливая и умоляюще глядя на капитана, он снова напомнил Панкрацу, что пора идти к Васо и... и...
— Я непременно приду, он наверняка уже там! — прервал его Панкрац.— Ты иди, а я потом зайду и обо всем расскажу! Пошли? — обратился он к капитану.
Но капитан продолжал стоять. Он удивленно и сочувственно смотрел на старого Смуджа, будто видел его впервые; затем сказал, обращаясь к ним обоим:
— Знаете что, вы сделайте все свои дела, а там и я освобожусь! И тогда,— он обратился к Панкрацу,— если у вас есть время и желание, мы могли бы встретиться вечером! У меня как раз есть два билета, один я купил для кузины, но она отказалась идти в театр, сославшись на смерть тетки, поэтому билет я мог бы отдать вам! Ну как, хотите? В таком случае вы бы могли подождать у театра, поскольку билеты у меня дома!
Прекрасно! — подумал Панкрац.— Пойти в театр, да еще бесплатно, к тому же, вероятно, он там встретит и свою незнакомку. Конечно, он согласился. Но и сейчас ему не хотелось расставаться с капитаном; идти к Васо, куда его тем не менее подталкивало любопытство, было еще слишком рано!
— Я могу еще немного побыть с вами! — сказал он и потащил капитана за рукав. Но капитан медлил, какой-то вдруг просветленный и бодрый, он обратился к старому Смуджу:
— А почему бы и вам не пойти, господин Смудж? Билет, наверное, смогли бы купить, да и не мешает вам немного развеяться! К тому же вы ведь сами старый театральный кларнетист! Вспомните молодость, хи- хи-хи!
У старого Смуджа округлились глаза, он даже раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Но за него ответил Панкрац и при этом еще настойчивее потянул капитана за рукав.
— Что вам взбрело в голову! Думаете, «Фауст» — идеальное средство для омоложения, подобна одному из методов Штайнца?
— В таком случае, прощайте, мне было очень приятно, господин Смудж! — улыбнувшись, капитан протянул старому Смуджу руку, затем, сделавшись серьезным, похлопал его по плечу.— Держитесь! Надо надеяться на лучшее! — И, отсалютовав еще раз, направился вслед за Панкрацем.
Старый Смудж застыл на месте и с минуту еще стоял, не двигаясь, вытаращив глаза и раскрыв рот. Рука его, согнутая в локте для рукопожатия, так и повисла в воздухе, будто за подаянием.
VI
Оставшись вдвоем, они продолжали путь. Капитан еще раз обернулся, посмотрел на согбенную фигуру удалявшегося Смуджа и пожалел, что они отпустили старика. По выражению его лица он понял, что старый пошел бы в театр.
— О чем вы говорите! — и Панкрац рассказал, что произошло вчера с дедом, когда тот, точно мальчишка, заплакал из-за проданного кларнета, а возможно, и из-за нахлынувших воспоминаний о театре и игры итальянца.
— Неужели вам было бы приятно, если бы все это повторилось и вы вдруг посреди действия услышали его всхлипывания?
— Вот как! — сказал явно растроганный капитан.— Вероятно, он вспомнил о молодости,— и, предавшись затем каким-то своим мыслям, пробормотал: — В таком случае хорошо, что он не пошел! Хотя,— продолжал он уже громко и как-то загадочно улыбаясь,— там он нашел бы кое-что созвучное своим мыслям и настроению, и вы мне сейчас своим замечанием как нельзя лучше напомнили об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81