Йошко получил приглашение на торги, где будет продан его дом для покрытия долгов! Вскоре после Сережиного известия к Мице пришел крестьянин с ответом мельника, в котором тот продолжал упорно настаивать на своем и вместо того, чтобы дать согласие на развод, призывал опомниться и вернуться к нему.
Скандал, учиненный тогда Мицей в доме Смуджей, был таким, что спустя много времени о нем все еще говорили в селе и ближайшей округе. Мица, наскоро одевшись, решила сама пойти к мужу, но в дверях столкнулась с Йошко; он хотел войти, она выйти. Этот незначительный, повседневный случай разжег накопившуюся в ней и сегодняшним днем подогретую, но не нашедшую выхода ярость настолько, что она, не помня себя, ударила Йошко кулаком по голове и неистово закричала, что это он во всем виноват, он, больше всего он, негодяй, прохвост, жулик!
От неожиданности Йошко сначала остолбенел, но, еще раньше выведенный из себя плохими вестями, полученными из города, уже и сам не мог сдержаться и, забыв о всякой вежливости, в которой поднаторел, вращаясь в изысканном городском обществе, напал на нее и сам. На крик прибежали госпожа Резика, жена Йошко и Сережа; старый Смудж, умоляюще сложив руки, заклинал Мицу успокоиться, постыдиться хотя бы людей, начавших собираться на дороге. Однако она, получив оплеуху от Йошко и проклинаемая матерью, разошлась еще больше. В ярости выплеснула на Йошко и на родителей все, что у нее против них накопилось, не забыв при этом и покойного Краля. До сих пор ей было неведомо, что же на самом деле произошло тогда между ним и Панкрацем. Поэтому сразу, как только до нее дошли слухи о вине Панкраца, она в них поверила и уже не раз в угрожающем тоне поминала об этом родителям. Теперь, обезумев от отчаяния, отчетливо сознавая, что терять ей нечего, извлекла из своего скудного арсенала самое грозное оружие и с визгом выстрелила из него — ах, они думают, что смогут освободиться от нее так же, как избавились с помощью мошенника Панкраца от Краля? Едва она это произнесла, как мать подлетела к ней и влепила пощечину; Мица, не помня, что вокруг люди, стала горланить, что она не Ценек, позволивший себя избить и убить! Да, убить; и именно ты его убила, ты, орала она на мать и громко пригрозила ей, что прежде, чем окончательно лишиться лавки, подаст на нее за Ценека в суд, узнает она тогда, где раки зимуют!
Народ столпился возле лавки, кто-то даже хотел ворваться внутрь, но Йошко приказал Сереже запереть двери, а сам с помощью матери и жены вытолкал Мицу из лавки в соседнюю комнату. И уже здесь все трое начали ее бить по-настоящему. Они колотили ее, а она выла и звала на помощь так, что даже Сережа, как всегда наблюдавший со стороны, теперь еще и ухмылявшийся, не выдержал. Словно речь шла о его жизни, он влетел в эту толчею и стал кричать, что Мица права; потом, изо всех сил стараясь освободить Мицу, так разошелся, что ударил Йошко, пытавшегося его оттолкнуть.
Это было началом конца. Впрочем, и Йошко, и все его близкие, кроме Мицы, всегда испытывали определенный страх перед этим непонятным- для них человеком. Собственно, это и явилось одной из причин, почему до сих пор они не решались прямо говорить с Мицей о судьбе лавки и остальном имуществе. Да разве Сережа, который вместе с ними пережил ту последнюю ночь, когда еще был жив Краль, однажды узнав, что, женившись на Мице, не становится, как рассчитывал, хозяином,— разве не стал бы он тогда играть по отношению к ним, пусть и не в такой степени, опасную роль Краля? Правда, до сих пор он себя ничем не выдал, но разве все это не могло проявиться в будущем?
Этот страх, вызванный сейчас ударом Сережи, глубоко сидел в Йошко; поэтому, хотя и был оскорблен, он не ответил ударом на удар, а лишь заслонился от него рукой, ожидая нового возможного нападения. Сережа его жест воспринял совсем иначе и теперь уже осмысленнее снова замахнулся на него. Тут и произошло самое смешное — в этот миг голову Йошко заслонило Мицино лицо, и Сережа со всего размаху влепил ей оплеуху.
Ситуация стала еще более комичной минуту спустя: вероятно потому, что раньше Сережа никогда не заступался за нее, Мица решила, что он ударил ее преднамеренно. На мгновение потеряв дар речи, она завизжала так страшно, что все отшатнулись от нее, и, оставшись одна посередине комнаты, продолжала выть и рыдать взахлеб, причитая, вот, мол, теперь и Сережа ее бьет. А он никак не мог улучить момента объяснить ей, что все вышло случайно; она отталкивала его от себя, визжа, требуя не прикасаться к ней и вообще убираться отсюда!
Сережа особенно и не старался ее переубедить. Разозлившись, он действительно отстал от нее и, обозвав всех по-русски свиньями, твердым шагом, более твердым, чем обычно, вышел из комнаты.
Так закончилась эта печальная и смешная сцена. Мица в разодранном платье опустилась на первую попавшуюся скамью и здесь, сидя в одиночестве, закрыв руками лицо, продолжала рыдать. Но не это было главным. Поодаль от нее, безуспешно пытаясь поначалу всех примирить и, в конце концов, отказавшись от этого, сидел, обливаясь слезами, старый Смудж. Все были настолько возбуждены, что не обратили на него внимания; госпожа Резика направилась посмотреть, куда пошел Сережа, а он пил на кухне воду. Йошко, с удивлением заметив собравшуюся в лавке толпу, поспешил со своей женой туда, чтобы обслужить одних и разогнать остальных.
Само собой разумеется, Мица в тот день,— хотя бы
уже потому, что ее выходное платье было разорвано,— не пошла к своему мужу, не сделала она этого и в последующие дни, поскольку в этом ее не поддержал Сережа. Но цель, которую она преследовала этим посещением, уже не стояла перед ней: вскоре ночью, пока она спала, Сережа сбежал и, как стало известно уже на следующее утро, неожиданно объявился в лавке торговца Блуменфельда в качестве его приказчика.
II
За день до этого события Йошко завершил все свои дела в городе. Дом на торгах был продан — его купил какой-то еврей; полученная сумма была не настолько велика, чтобы ею он мог покрыть все свои долги. Поэтому ему ничего не оставалось, как завершить тяжбу с Мицей. Поскольку же в доме после той памятной драки с Мициной и Сережиной стороны наступило затишье, то Смуджи и Йошко решили открыто поговорить с Мицей. Содержание этой беседы, вернее, новой склоки, естественно, не осталось тайной для Сережи, хотя он и не присутствовал при этом; последствия не замедлили сказаться уже на следующую ночь — именно тогда Сережа переметнулся к Блуменфельду.
Причины были совсем простыми. Йошко не заблуждался насчет Сережи, желавшего жениться на Мице в надежде из слуги превратиться в хозяина. С этой целью, оставаясь все еще богобоязненным христианином, он готов был принять на свою душу грех и, нарушив таинство брака, стать двоеженцем; он и вправду был женат: в России, помимо жены, у него осталось двое детей. Когда же понял, что грех того не стоит, раздумал не только жениться, но и вообще поддерживать с Мицей, этой склочной бабой, связь; не имело смысла и быть у Смуджей слугой, как они обещали ему в присутствии Мицы. Сразу же после драки, когда все, включая Блуменфельда, получили новые доказательства вины Смуджей по отношению к Ценеку и Кралю, Блуменфельд предложил Сереже занять у него более выгодное место. Рассчитывая, что тот поможет ему в конкуренции со Смуджами, он пообещал ему не только место слуги, но и приказчика в лавке, да еще и положил большее жалованье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81